Несмотря на то, что дому было меньше тридцати лет, детям он казался старинным, так они привыкли к своему ультрасовременному коттеджу. Когда он был построен, поселок «Лесная роща» представлял собой одну-единственную улицу и пять больших участков, но за несколько лет проложили новые улицы, которые кругами оплели лес. Ближе всех к этому дому оказались Олд- и Нью-Пайн-роуд.

Девочки сидели на кухонных стульях и пили апельсиновый сок, а Льюис помогал Биллу жарить бекон. Сперва Мелиссе показалось странным, что Билл так спокойно готовит завтрак, как будто вчера ничего и не было, но потом поняла – ради внуков он старается создать ощущение нормальности.

Дети еще не переоделись после сна, их лица были бледными и измученными. В пижамах и ночных рубашках они всегда казались ей более хрупкими, даже Льюис в футболке с хэштегом «#неустал», которую Лилли подарила ему на прошлый день рождения, потому что он, с ранних лет страдавший бессонницей, по ночам был полон энергии.

За окном простирался лес, с дерева взирал одинокий ястреб. Солнечный свет лился на кухню, такой яркий и чуть крапчатый, как это часто бывает в лесу.

Когда мать вошла в кухню, все трое подняли глаза и с беспокойством посмотрели на нее. Очевидно, они ожидали выволочки, и они, черт возьми, были правы! Она посмотрела на Билла. Допросить их сейчас, при свекре, рассказав ему о том, как странно вели себя дети, сказать о пропавшем ноже, о лжи и тайне, тяжелый груз которых Мелисса видела на плечах детей, явно было невозможно. Билл и Розмари, конечно, были настоящими профи по части того, чтобы разделить любую ношу. Но здесь ситуация была неоднозначная. Она уже не была ребенком. Она была матерью, и ее самым главным долгом было все, что связано с детьми. В первую очередь нужно было все выяснить и уже потом принимать решение, кому и что рассказывать. И к тому же следовало помнить, что Патрик был сыном Билла и Розмари, а для них он был важнее всего… может быть, даже важнее собственных внуков. Поэтому Мелисса решила подождать с допросом, пока Билл уйдет.

Она посмотрела на часы. Ирнтересно, когда она сможет поговорить с детьми с глазу на глаз.

Сэнди подбежал к Мелиссе и ткнулся мокрым носом, требуя внимания. Два шоколадных лабрадора Билла и Розмари, послушно сидевшие на дорогих подстилках в кладовке, казались такими ухоженными и лоснящимися, что составляли резкий контраст с Сэнди, золотистая шуба которого до сих пор была в грязи после вчерашней прогулки. Невоспитанный пес пытался схватить кусок бекона со сковородки Билла, но тот быстро отогнал его.

Билл и Розмари разводили лабрадоров на продажу. Знаменитая выставочная линия «Лабрадоры Байеттов» тридцать лет выигрывала всевозможные выставки, включая даже «Крафтс»[3]. За щенка из их помета люди были готовы заплатить больше тысячи фунтов. Ну а Сэнди появился на свет из-за счастливой случайности, когда одна из сук Байеттов, Берта, во время прогулки в лесу сорвалась с поводка и вступила в связь с менее породистым золотистым лабрадором-кобелем. За поводок, увы, держалась тогда Мелисса, и с тех пор родители мужа больше никогда не разрешали выгуливать ей своих бесценных собак. Каждый раз при виде Сэнди на их лицах появлялась особая мина, говорившая все, что они думают о единственном упущении в идеальной родословной. Билл предложил даже сделать Берте аборт, когда выяснил, что ее обрюхатил обычный кобель. Но, к счастью, близнецы имели на дедушку большое влияние, и они убедили его сохранить щенков, а одного забрали себе.

Мелисса подошла к близнецам, по очереди поцеловала их в лоб, крепко обняла и прошептала, что любит их. Потом прижала к себе Грейс. Они немного расслабились, по-видимому, поняв, что она не собирается набрасываться на них с расспросами, куда делся нож… Но так будет до поры до времени.

– Как себя чувствовал Патрик, когда вы ушли? – спросила Мелисса Билла.

– Все так же, – ответил он со вздохом.

– Мы ведь навестим его, как будем готовы, правда, ребята? – поинтересовалась Мелисса, глядя им в лица и пытаясь уловить в их выражении намек на то, свидетелями чего они были вчера.

Дети ерзали на стульях, не глядя ей в глаза, и внутри у Мелиссы словно что-то оборвалось. Неужели они не хотят видеть своего раненого отца?

Билл нахмурился, тоже обвел их взглядом, потом глубоко вздохнул и указал на свободный стул рядом с Грейс.

– Сперва завтрак Байеттов, – провозгласил он.

Этот знаменитый завтрак тоже был частью семейных традиций. Каждое утро после романтического вечера Патрика и Мелиссы Билл, Патрик и Льюис готовили что-нибудь жареное. Три поколения мужчин семьи Байеттов были очень близки. Каждое воскресенье они вместе играли в футбол в местном парке. У них даже шутки были понятны только им одним. Они были похожи и внешне – все трое высокие, стройные, с карими глазами. Льюис обожал дедушку и с трепетом относился ко всему, что было связано с его военным прошлым, а за приготовлением завтрака всегда приставал к нему с расспросами. Иногда подключалась Грейс, жаждавшая кровавых подробностей, а Лилли в таких случаях корчила гримасы отвращения.

Но теперь такого оживленного разговора не получалось. Все устало молчали, пока готовился завтрак, который, возможно, никто из них не смог бы даже съесть.

Мелисса заметила, что на Лилли мешковатая футболка с фото из мюзикла «Злая», который ставили прошлым летом.

– Господи, я и не спросила! – воскликнула она. – Ты получила роль в «Звуках музыки»?

Помедлив немного, Лилли кивнула:

– Угу.

– Это же просто чудесные новости! – обрадовался Билл. – Я знал, что так и будет! Наша прекрасная, талантливая Лилли, идеальное сочетание генов Байеттов.

Он так бурно жестикулировал лопаткой, что жир разлетался по всей кухне.

– Твой папа будет тобой гордиться.

Мелисса изо всех сил постаралась не обращать внимания на фразу насчет генов Байеттов. В конце концов, она к такому уже привыкла. Наклонившись к дочери, она крепко пожала ей руку.

– Да, папа будет гордиться, – повторила она.

Но Лилли напряглась и отдернула руку. Мелисса нахмурилась.

Да что происходит с ее детьми?

Когда завтрак был приготовлен, все в молчании принялись есть. Билл, раньше с жадностью уничтожавший все, что лежало в тарелке, теперь еле-еле ковырялся в ней вилкой.

– Думаю, вам стоит пойти поспать, Билл, – сказала Мелисса, которой не терпелось все выяснить. – Отдохните пару часиков, пока я приберусь тут. Если будут новости, разбужу.

Билл ничего не ответил, и Мелисса забеспокоилась, что он не захочет спать. Но в конце концов он заявил, со вздохом отложив вилку:

– Ну, может быть, пару часиков отдохнуть и впрямь не помешает.

Он поднялся, поцеловал внуков в макушки, помахал рукой Мелиссе и побрел в спальню наверху. Дождавшись, когда щелкнет задвижка на двери, Мелисса решительно повернулась к детям.

– Я знаю, что нож был и пропал.

Она хотела увидеть реакцию детей, но те лишь молча смотрели в стол, не издавая ни звука.

– Он лежал вот здесь, на полу в кухне, – продолжала она, – а потом пропал.

Мелисса наклонилась вперед, чувствуя, как колотится ее сердце:

– Его взял кто-то из вас?

Они не отрывали глаз от поверхности стола, и Мелисса обвела их изумленным взглядом:

– Дети, это серьезно. Очень серьезно.

– Мы знаем, мам, – сказал Льюис, взглянув на нее из-под темной челки.

– Тогда расскажите мне, что, черт возьми, здесь произошло, – рявкнула Мелисса, не в силах понять, почему они молчат как рыбы.

– Мы же тебе сказали, – пробормотал Льюис, – мы нашли его уже так.

– Я спрашиваю не об этом, а о ноже!

Льюис моргнул, пожал плечами:

– Не знаю.

Но он знал. Она видела, что он знал!

Мелисса подпрыгнула на месте:

– Не знаешь? Не знаешь?! Ваш отец в больнице борется за жизнь, а вы спрятали чертов нож, которым его пырнули. Это точно были вы, потому что как еще он исчез бы?