– Идемте, – махнул он головой, и Юлька, нырнув под укрытие, выскочила из-под навеса.

– Андрюша, ты скоро вернешься? – раздался девчоночий голос вслед.

– Скоро…

Зонт был одноместный, и идти под ним было ужасно неудобно. Они то и дело стукались локтями, зонт колыхался, и получалось, что оба промокали с двух сторон.

– Да возьмите меня уже под руку! – скомандовал провожающий, и сам подтянул Юльку к себе. Стало немного удобней, но теперь появилась неловкость в общении.

– Как вас зовут? – вдруг спросил молодой человек.

– Юлия, – ответила она.

– А меня…

– … Андрюша, – закончила за него Юлька и засмеялась.

– Ну да, – вдруг смутился он, но тут же улыбнулся, – Андрей.

– Приятно познакомиться.

– И мне.

– Оставили вы, Андрей, своих дам скучать, – поддразнила она нового знакомого, – еще и зонт отобрали.

– Это сестры зонт, – пояснил Андрей, – двоюродной, уточнил он. – Вот, вышел молодость вспомнить. Давно я тут не был, лет десять точно!

Юлька покивала с пониманием.

Дождь затих, тучи разошлись, открыв небо с глазками звезд. Андрей закрыл зонт, но Юлькиной руки не отпустил. Так и дошли они, "под ручку".

– Ну, вот и пришли. Спасибо вам, Андрей, за тепло, за внимание, – Юлька проговорила слова благодарности, готовая попрощаться и уйти. Однако, Андрей не отпускал ее. Внезапно оробев, чего с ней давно не случалось, Юлька подняла глаза и натолкнулась на взгляд смотревшего на нее молодого человека.

– Андрей, я пойду… – проговорила она почти шепотом.

– Да, конечно, – он отпустил ее руку.

– Ну, прощайте…

– До свидания…

Юлька дошла до ворот и вдруг поняла, что она все еще в куртке неожиданного спасителя.

– Андрей! Стойте!

Он обернулся и смотрел, как она бежит к нему.

– Вы куртку забыли…

Юлька сняла куртку и протянула ему. Андрей взял ее кисть в кольцо пальцев, подтянул к себе и, наклонившись, коснулся губами ее губ. Юльке показалось, что ее ударило током. Во всяком случае, в области лица именно так и было. Она закрыла глаза и отдалась поцелую вся. Она и забыла, как это прекрасно. И, даже вся абсурдность и возмутительность ситуации не заставила ее отказаться от этих ощущений. Когда Андрей отпустил ее, она чуть не прижалась к нему обратно. Но, сдержавшись, отстранилась на шаг.

– Сколько тебе лет? – вдруг спросила она, перейдя на "ты" незаметно для себя.

– Двадцать шесть, – улыбаясь ответил Андрей.

– А мне тридцать три! – почти с вызовом бросила она ему.

– У-у-у! Целая вечность! – уважительно-насмешливо протянул он.

– Вот именно! – вспылила Юлька, оттолкнула его, и опрометью бросилась домой.

Забежав по ступеням в холодный коридор, она прижалась к стене спиной и схватилась за сердце. Оно колотилось как бешеное, отдаваясь в пересохшем горле. "Безумие какое-то!" – покачала головой Юлька, постояла еще чуть-чуть, и вошла в дом.

– Ой, мам, ты же вся мокрая! – Лерка бросилась навстречу, помогала стаскивать пальто.

Юлька, увидев себя в зеркале, только покачала головой – мокрая, взъерошенная – она представляла жалкое зрелище.

– Мам, чем от тебя пахнет? – Лерка подозрительно принюхалась, прижав мокрый ворот пальто к носу.

– Чем? – Юлька насторожилась.

– Мужским чем-то… Одеколоном и табаком… Курила что ли? – хихикнула дочь.

– Ага, – Юлька пыталась выглядеть спокойной, – и мужской одеколон пила! Дай сюда!

Она забрала у Леры пальто, встряхнула его и тут же почувствовала тот самый запах. Да уж… Повесив пальто на плечики, Юлька развернулась к дочери.

– Есть что поесть? Голодная – ужас!

– Есть! Бабушка приходила, принесла борщ и котлеты с пюрешкой. И шанежки с творогом.

– Ну и почему это все стоит на столе нераскрытое? Ты целый день голодная сидела?! – Юлька строго посмотрела на дочь.

– Да не-е! Приходили Севка с Димкой, принесли чипсы и "косичку".

– Ну нашли тоже еду твои Севка с Димкой! И ты молодец! Вот испортишь желудок, и вместо института ляжешь в больницу!

– Мам, – Лерка дернула плечом, – все едят и ничего!

– Ну-ну… – Юлька вздохнула, взяла кастрюльку с борщом, поставила разогреваться. – Ладно, – сменила она тему разговора и заговорила тише, – как ты себя чувствуешь?

– Да вроде нормально, только чешется все.

– Что чешется?! – Юлька вдруг испугалась и повернулась к дочери, – ну-ка покажи!

Девочка подняла футболку, и Юлька ахнула – все тело было покрыто мелкими красными прыщиками.

– Может аллергия?! – с сомнением произнесла Лерка, – помнишь, как на апельсины было?

– Господи! Час от часу не легче! – Юлька схватилась за телефон. – Нина! Привет! Не спишь? Извини, что разбудила! Слушай, у Лерки тут сыпь какая-то… И температура с утра была… Да…

– Лера, сейчас есть температура? – обернулась она к дочери. Девочка кивнула.

– Да, и сейчас есть небольшая… Чешется говорит… На животе… И на спине…

– Лера, еще где?! – Лерка молча указала на ноги и промежность.

– Везде, Нина, везде! Да, и ТАМ тоже! Ладно, жду. – она отключилась и бросила телефон на подушку.

– Мам, да успокойся ты! – Лерка присела рядом, прижалась головой к руке, – все нормально, почешется и перестанет.

– Ох ты моя девочка, – Юлька чмокнула Лерку в волосы, потом присмотрелась, раздвинула пряди и покачала головой, – и на голове тоже, чтоб ты знала…

Нина прибежала не прошло и десяти минут. С собой она принесла чемоданчик, с которым ходила по домам к заболевшим. Заставив Лерку раздеться до белья, она осмотрела племянницу, заглянула в горло, измерила температуру своим термометром.

– Это ветрянка, – вынесла она вердикт, и мать и дочь обе уставились на Нину непонимающим взглядом.

– Чего?!

– Ветрянка?!

Нина кивнула.

– Но она же болела ветрянкой! – Юлька в сомнении уставилась на дочь, – помнишь, ей три года было, когда она в садик пошла!

– Не помню! – Нина улыбнулась, – мне тогда было шестнадцать, и не было никакого дела до вашей ветрянки.

– Ну как же! Тогда еще твой отец заразился! Не помнишь? Тоже красными пятнами покрылся весь!

– Не помню! – Нина махнула рукой, – может это вообще краснуха была! Или розеола. В общем, ничего страшного я не вижу, но, если ты волнуешься, идите на участок, я Лидии Марковне завтра с утра позвоню.

– Да-да…– Юлька растерянно мяла полотенце, – и что нам теперь делать?

– Ну как – что: в школу не ходить, много пить, лежать, отдыхать, а не пялиться в приставку, – на этих словах она обернулась к племяннице, – и главное, замазывать пупыри зеленкой.

– Зеленкой?! – Лерка округлила глаза, – ни за что! Сдурела что ли, как я потом на люди выйду!

– Ладно, не вопи, – Нина рассмеялась, – можно и не зеленкой, я напишу на бумажке, все равно вы не запомните.

Юлька приглашала Нину остаться, время было позднее, да и ей хотелось пообщаться с девушкой, тем более, было о чем, очень хотелось повыспрашивать Нину о таинственном возлюбленном, но Нина отказалась, сославшись на то, что у свекрови третий день повышенное давление и надо быть ближе к ней. Юлька согласилась. Особой теплоты в отношениях между ней и Татьяной Петровной не было, но за эти годы она поняла, что свекровь – женщина не злая, а вечно угрюмая оттого, что держит все свои переживания в себе. Она по-своему любит Лерку, да и дочь охотно ходит к бабушке, значит ей там хорошо. Но с ней, Юлькой, свекровь вела себя холодно, хотя и вежливо. Не могла простить того случая, после которого Сергей так решительно собрался и уехал в Чечню. Считала ее виноватой. Да, честно сказать, Юлька и сама себя считала виноватой. Она вспоминала свои истерики и понимала, какой была глупой и капризной дурочкой. Вспоминая это, она испытывала неимоверный стыд, и старалась заглушить это зудящее чувство в голове.

Ночью не спалось. У Лерки неожиданно поднялась температура, и она, слабая и раздраженная от зуда, перебралась на кровать к матери. Юлька нянчилась с дочерью как с маленькой, разыскала в аптечке и выпоила ей жаропонижающее и порцию антигистамина, в надежде, что чесаться будет поменьше. Мазать сыпь зеленкой Лерка согласилась только на тех местах, где тело скрывается одеждой, и полчаса они вдвоем тыкали ватной палочкой в красные прыщики. Потом, кое-как угомонившись, девочка уснула беспокойным сном, а Юлька лежала с открытыми глазами и смотрела в темноту. Она вспоминала поцелуй, случившийся накануне. Это было похоже на сумасшествие. Но какое-то сознательное. Ведь она не оттолкнула парня, не облила его холодом презрения. Она позволила ему и себе сделать это. И, самое главное, ей это понравилось. Уму непостижимо. Хотя, чему удивляться, жизнь показала, что она способна на такие поступки, один раз уже было…