Она была красива. Невиновный. Соблазнительный. Если бы он был поэтом, он, без сомнения, написал бы для нее пару строк. Ян открыл глаза, и его письменные принадлежности резко сфокусировались. Во имя любви Господа.

  «С таким же успехом можно попробовать», - сказал он вслух, самоуничижительно пожав плечами.

  Он разложил чистый лист бумаги на столе, окунул перо в чернила и уставился на чистый лист. Он просидел так долго, что чернила высохли на ручке, и ему пришлось снова освежить кончик.

  «Элизабет», - написал он. "Ты как…"

  Ян откинулся на спинку кресла и задумался, держа перо на бумаге. Цветок? Нет. Слишком банально. Леди? Конечно, она была леди. Луна? Нет. Что, черт возьми, это вообще значило? Что она белая? Круглый? В небе плывет? Не будь дураком. Может роза? Нет, роза - это цветок. Проклятие.

  Теперь в листке было четыре существительных подряд, каждое из которых по очереди вычеркнуто. Вдохновения не последовало. Ян вздохнул и переписал «розу». В любом случае он, вероятно, мог бы рифмовать это гораздо лучше, чем «леди» или «луна».

  Он обмакнул перо и постучал краем по краю бутылки, размышляя о рифмах. Не будем врагами? Ты заставляешь меня забыть о моих бедах? У всех нас есть взлеты и падения? Вот только как дела? У тебя красивый нос? Мне нравятся твои голые пальцы ног? На тебе нет шланга? Я не умею писать прозу?

  Аргх.

  Быть поэтом было намного труднее, чем можно было бы подумать. Как они изобрели рифмы, чтобы выразить такие чистые, простые чувства, как наслаждение женским обществом, очарование ее легкой улыбки, пробуждаемое ее робкой страстью, щекотка ее остроумия?

  Ян написал и вычеркнул еще несколько строк, прежде чем взглянуть правде в глаза. Его стихи были ужасны, и он чувствовал себя ослом. Он сжал бумагу в кулаке и швырнул ее в стену. Он пригнулся, когда тот срикошетил и чуть не ударил его по лицу. Зубы Пса, он даже не мог бросить как следует.

  Выправив письменные принадлежности, Ян повернулся, чтобы посмотреть, куда упал скомканный мяч. Черт возьми, проклятая штука выкатилась прямо за дверь. Меньше всего ему было нужно, чтобы его сотрудники наткнулись на это и посмеялись над его счетом.

  Вздохнув, Йен встал и потянулся за бумагой, схватил ее и сунул в карман. Он должен беспокоиться о Чедвике, а не об Элизабет. Ему нужно было сосредоточиться на своей миссии. Одна ваза, один ящик с ложным дном, одна декоративная рамка и одна потайная полая книга. Он уже нашел половину, так что оставалось только двое.

  Сегодня вечером он будет искать вазу.

  * * *

  После ужина Алисия зашла в музыкальную комнату, чтобы постучать по фортепиано, но в итоге села на скамейку и уставилась в пространство. До прошлой ночи, когда мистер Моррисси попытался утешить ее, она думала, что все мужчины - снисходительные, непостоянные идиоты - кроме Роуга, конечно.

  Он высказал возражение в ее пользу, потому что не мог знать, что ее давно уже не ранило что-либо, что бы сказал Луи. Музыка нарастала, он обнял ее, создавая иллюзию уединения, и выражение его лица было довольно серьезным, когда он сказал, что все мужчины не такие, как Луи, и он, например, ценит женщину с умом. Насколько это было сладко?

  Конечно, не все мужчины были похожи на Луи. Алисия рассчитывала на этот факт в своих поисках Прекрасного Принца на протяжении всей своей жизни. Чего она не ожидала, так это того, что Ян Моррисси тоже не будет отличаться от Луи. Ян хорошо разговаривал, никогда не покровительствовал ей и, похоже, беспокоился о ее деликатных чувствах.

  Возможно, она слишком строго его осудила. Возможно, ей стоит отказаться от поисков мистера Уандерфула и вместо этого остановиться на мистере Моррисси. В конце концов, «не как Луи» было отличной рекомендацией для любого мужчины.

  И, если она была честна с собой, казалось маловероятным, что она найдет вечную любовь в следующие пять дней.

  Что же такого плохого в мистере Моррисси? Он был красив. Внимательный. Моложавый. Разумный. Он любил ее достаточно хорошо, чтобы заботиться о ее чувствах, и он не любил Луи достаточно, чтобы выделить себя и свои мысли о женщинах.

  «Что ты здесь делаешь, кузен?»

  Алисия повернулась и увидела, как ее рыжий кошмар заполняет дверной проем в его длинных синих хвостах и ​​экстравагантном галстуке. Его одеколон вонял сильнее обычного, а его ухмылка раздражала ее нервы.

  Еще одно очко набрал мистер Моррисси. Он жил далеко от Луи.

  «Играю на пианино», - ответила Алисия, пристально взглянув на инструмент.