«Я не говорил, что был. Просто заблуждается. Он нашел бы здесь убежище, но не дом. Вот что они все обнаруживают, когда сбегают в Москву. Никто не восхищается перебежчиком. На самом деле, - задумчиво сказал Разин, - можно сказать, что мистер Бриджес был смелым человеком, чтобы даже подумать о том, чтобы остаться здесь, потому что он знал, на что это будет похоже.Он знал Филби и Маклинов: он знал, какой ад они создали для себя ».

  «Что с ним будет?» - спросила Либби.

  "Ах." Разин похлопал ее по руке. «Я не могу на это ответить. Вокруг есть более важные люди, чем я ». Он не выглядел так, как будто верил в это. «С ним будут справедливо обращаться. Это все, что я могу тебе обещать. Они были почти на вокзале. «Но, что более важно, что с тобой будет?»

  «Я поеду в Японию».

  «И ждать прибытия Мостов? Возможно, придется долго ждать, мисс Чендлер. Он сделал паузу. «То есть, если мы позволим вам продолжить ваше путешествие».

  «Ты не можешь меня остановить, - сказала Либби. Она остановилась, отдернув руку. «Я британский подданный, и все мои документы в порядке».

  "Я сомневаюсь. Во-первых, ваша виза действительна только для путешествия по Сибири. К тому времени, как вы доберетесь до Находки, срок его действия истечет. Мы были бы вправе задержать вас ».

  Либби сердито повернулась к нему. «Я не виноват, что меня задержали из-за того, что вы позволили похитить Ермакова».

  Разин пожал плечами. «Не твоя вина, я согласен. Но видите ли, мисс Чендлер, советские власти не хотят, чтобы мир узнал об этом странном эпизоде. Теперь есть только три человека, которые могут утечь информацию - Бриджес, Стэнли Вагстафф и вы. За мостами можно легко ухаживать. Вагстаффа могут задержать по подозрению в шпионаже. Это оставляет вас. Что мы собираемся делать?"

  «Если вы оставите меня в России, будут протесты на международном уровне…»

  «Мы пережили много таких протестов», - прервал его Разин. «Они нас не слишком беспокоят. Ни одна страна не ведет войну из-за одного пропавшего без вести. Что происходит? Может быть, Британия высылает несколько дипломатов. Мы делаем то же самое. Мир теряет интерес. Две страны продолжают, как преждепотому что они нужны друг другу ». Разин открыл дверь вокзала и провел Либби внутрь. «Иногда, конечно, выясняется, что пропавшие без вести попали в аварию. Никто не может спорить. Особенно, - сказал Разин, убирая улыбку с лица, - посреди Сибири.

  Он закрыл за собой дверь.

  Либби села, дрожа. В кармане она нащупала микропленку. Если им нужен повод, чтобы задержать ее там, то это было.

  ГЛАВА 8.

  Орел парил над мостом, с любопытством наблюдая за происходящим внизу. Он летел два часа, его огромные крылья были распахнуты и подняты вверх, желтые когти тянулись под квадратным хвостом. Во время метели он лежал под уступом в горах, откуда до него доходила только снежная пыль; затем, когда взошло солнце, оно взлетело, восторженно паря и скользя в своем голубом царстве. Теперь он плыл в поисках добычи, отвлекаясь от передвижения людей в районе, где обычно находили паразитов.

  Несколько людей наблюдали за ним, обнаруживая в его полете свой собственный символизм.

  Бриджес перестал писать в блокноте, чтобы посмотреть на орла. Он хотел писать то, что хотел, без оков, без цензуры; он презирал Гарри Бриджеса, который когда-либо думал иначе. Он снова сел стетрадь, пишет шариковой ручкой, соединяя его слова растянутыми петлями. Dateline: Panhandle, Где-то в Сибири . 48 часов сионистские экстремисты держали в заложниках .

  Он сосал кончик пера, чтобы сделать чернила работать бесперебойно. Ермаков отказался ему интервью, но это не имеет значения. Он был здесь, единственным журналистом. Что это говаривали? Отчетность девяносто процентов удачи, десять процентов зная, что делать с ним. История была доставлена ​​к нему; теперь он должен работать на свою удачу. Как он писал, он сделал паузу иногда, думая о Либби Чандлер; когда он сделал так, орел взлетел прочь к белой, овсяной доске дому с видом на Гудзон.

  В другом купе за орлом тоже наблюдал Василий Ермаков. Он привел его по снегу к вокзалу, обратно по длинной ленте дороги в Москву, к своей семье - в Кремль, где, как он думал, ножи будут вытащены. Василий Ермаков - герой или трус? Как мог человек, который променял свою жизнь на десять евреев, вызывать уважение?

  Ермаков не сомневался в исходе борьбы. Он выживет. Только если он был трус его враг и его последователи восторжествуют. Но в Сибири и угроза смерти работали терапию на него. Призраки ночи отступили: будущее было ясно. Сибирь, подумал Ермаков, - это то, чего я добился, будущее России блестящее, как ее бриллианты.

  Из палатки, в которой он жил с Дэвидом Гопником, Стэнли Вагстафф наблюдал за орлом. Он прилетел с ним из трудового лагеря в Сибири, где он ожидал отбыть срок около трех лет, на пресс-конференцию в Манчестере. «Сначала фотографы . Я кратко расскажу о своем опыте, а затем отвечу на ваши вопросы ». Он надеялся, что лагерь будет недалеко от железной дороги.