Павлов кивнул зверолову. «Удачной охоты», - сказал он. Охотник улыбнулся, потому что они оба знали, что на этот раз добычей был мужчина и что в иерархии зилотов охотник был известен как браконьер.

  Браконьер похлопал по винтовке. «Нет больше пользы, чем трость», - сказал он. «Когда я вошел в поезд, они забрали у меня все боеприпасы».

  * * *

  В следующем отсеке продолжилась дуэль Ларисы из «Интуриста» и Стэнли Вагстаффа. Стэнли писал в блокноте, а девушка рассказывала факты о железной дороге.

  «Скоро, - сказала она, - вся линия будет электрифицирована». Она пристально посмотрела на маленького человечка в очках, который напомнил Либби Чендлер птицу, запертую в купе. «Я считаю, - отчетливо заявила Лариса, - что последним типом паровозов, построенных в Советском Союзе, был Е-класс».

  Не отрываясь от своих записей, Стэнли Вагстафф сказал: «Боюсь, что вы ошибаетесь». У него был акцент северной страны с треском угольной пыли. Но он был добрым: «Это ошибка, которую мог совершить каждый. E-класс был самым многочисленным в мире. Последним паровым пассажирским локомотивом здесь был P 36 ».

  «Нет, - сказала девушка, - класс Е».

  «Извини», - сказал Стэнли, закрывая блокнот и протирая очки. «The P 36». Он залез в чемодан, достал книгу, пролистал ее и ткнул пальцем фотографию двигателя. "Там. Так и сказано.

  Девушка с презрением взглянула на книгу. «Это американец», - сказала она. «Что бы он знал о наших железных дорогах?»

  Стэнли почувствовал поезд, идущий в противоположном направлении. Он открыл свой блокнот и выглянул в окно. В поезде было двадцать пять вагонов, каждый гружен гаубицами, покрытыми оливковым брезентом. Стэнли записал номер двигателя и снова закрыл книгу.

  Девушка пришла пропылесосить купе - второй раз за день. За ней следовали двое сотрудников КГБ, обыскивающих поезд.

  "Опять таки?" - спросил Гарри Бриджес.

  «Опять товарищ Бриджес», - сказал тот, у кого были монгольские черты лица.

  «Что на этот раз?»

  «Просто рутина».

  «Угу», - сказал Бриджес, предполагая, что они ищут улику к исчезновению Гавралина.

  Он взглянул на Либби Чендлер, сидящую на краю своей койки и листающую книгу « Война и мир» на русском языке. Он заметил, что страх вернулся.

  Офицер КГБ с мальчишеским лицом бегло осмотрел багаж Бриджеса. Они знали о нем все: он был ручным.

  Они проверили Стэнли Вагстаффа и попросили Либби Чендлер открыть свои сумки. Бриджес был очарован ее реакцией. Это было так, как если бы она проходила таможню с золотым слитком - нарочитая небрежность, которую ищет каждый таможенник. «Господи, - подумал он, - надеюсь, они не найдут то, что она прячет».

  «Монгол» сверился с записной книжкой. «Мисс Чендлер, - сказал он, - я думаю, вы вышли в Новосибирск одна».

  «Верно», - сказала она.

  Лариса впилась в нее взглядом.

  "Вы покупаете что-нибудь?"

  «Это», - сказала Либби, протягивая ему « Войну и мир» .

  Офицер проигнорировал это. «Пожалуйста, - сказал он, - ваши дела».

  Она положила свои два чемодана на койку. Один из выцветшихбелая кожа с наклейками известных старых лайнеров; другой - элегантная серая сумка от Favo of Paris. В этих двух случаях профессионал Бриджес увидел ту жизнь, о которой она ему рассказывала: колониальное воспитание, скука и побег. Она наклонилась над чемоданами, открывая их. Бриджес надеялся, что у нее ничего не было, но он знал, что она есть. Он заметил, что ее руки возятся с ключами, и помолился за нее.

  Дела открылись, обнажив ее вещи. Это было унизительно, и Гарри Бриджес знал, что искать не следует. Одежда, нижнее белье, юбки и свитера, книги, туалетные принадлежности, некоторые таблетки.

  Мальчишеский офицер рылся в содержимом. «Это нормально, - сказал он. «Извини, что побеспокоили тебя».

  Либби попыталась улыбнуться, но безуспешно. Над ее губой выступил пот.