«Это общая идея».

  "А вы?" Павлов повернулся к Либби Чендлер.

  «Праздник», - солгала она.

  «Вы выбрали благоприятный случай».

  «Товарищ Ермаков тоже, - сказала Либби Чендлер.

  "Почему ты это сказал?"

  Она удивленно посмотрела на него. «Потому что я в поезде. Просто шутка."

  Гарри Бриджес сказал: «Теперь моя очередь. Что вы делаете в поезде, товарищ Павлов? »

  «Тогда ты меня знаешь».

  «По репутации. Лучший математический мозг Советского Союза. Живой компьютер ».

  «Для меня большая честь».

  Бриджес сделал паузу, прежде чем спросить: «Итак, что привело вас к Trans. Сибирский. Просто твоя работа? "

  Павлов заколебался. «Вы прижались ухом к земле, мистер Бриджес. Я поздравляю вас."

  «Я не понимаю, что ты имеешь в виду, черт возьми».

  «Вы имеете в виду мою жену и меня?»

  «Я не был», - сказал Бриджес. «Но я куплю это».

  Павлов выглядел смущенным. «О моей жене и обо мне. Не говорите мне, мистер Бриджес, что такой человек, как вы, который посещает две коктейльные вечеринки в Москве за ночь, не знал, что величайший математический мозг в Советском Союзе и его жена, героиня Советского Союза, расстались? Что наш брак, как вы говорите в Америке, рухнул? Он мрачно улыбнулся. «Подходящее описание для геолога?»

  «Я не знал», - сказал Бриджес.

  "Ты удивил меня. Я должен был подумать, что это такие сплетни, которые понравятся буржуазно-капиталистической прессе ».

  «Это не так уж важно, - сказал Бриджес.

  «Мне бы это понравилось», - сказала Либби Чендлер. «Я люблю сплетничать». Никто не улыбнулся, и она решила держать язык за зубами.

  «В таком случае я могу назвать вам главную причину моего путешествия по Сибири. Я собираюсь воссоединиться со своей женой ».

  Либби положила руку ему на плечо. «Я рада», - сказала она.

  «Спасибо», - сухо сказал Павлов. «Теперь я должен вернуться в свое купе. У меня есть работа ». Он прошел через вагон-ресторан, держась за стулья, пока карета слегка подпрыгивала. Это был напряженный, ястребиный человек с лицом, которое, если бы все было иначе, могло бы содержать юмор.

  Дверь в противоположном конце вагона открылась, и вошли первые сибирские закусочные. Их четверо - двое бородачей в выцветших синих рубашках и брюках, фуражках и меховых сапогах. На женщинах были черные шали, толстые юбки и штопанные шерстяные джемперы. Они были нестареющими, с коричневой кожей на невыразительных лицах, глазами цвета льда под голубым небом.

  Они подошли к витрине, рядом со счетами и кассой, указывая на сигареты, варенье, сладости, бутылки русского шампанского и грузинский бренди.

  Один из них попросил у девушки в бумажной тиаре бутылку водки. Она покачала головой. Мужчина дал резкую сибирскую клятву.

  «Почему нет водки?» - спросила Либби Бриджеса.

  «Потому что это дешево и может привести к недостойному поведению перед иностранцами. Они полагают, что люди, которые могут позволить себе бренди и шампанское, знают, как хранить спиртное ». Он встал. «Пойдем - пойдем посмотрим, как живет другая половина».

  * * *

  Другая половина жила в общежитиях жесткого класса с 57 койками, расположенными ярусами. Они создавали из них сообщества с самоварами, дымящимися в проходе, младенцами, кормящимися грудью, одеялами, покрытыми едой из черного хлеба, сыра и водки, контрабандой привозимых в поезд из степей. Пол был посыпан шелухойСемечки подсолнечника, скорлупа кедровых орехов и пара веревок, с которых стекала одежда, были натянуты через проход.

  "Какой ты предпочитаешь?" Бриджес спросил: «Мягкий класс или это?»