Незнакомцу было все равно. Он смотрел в окно на проходящую мимо темную сельскую местность. Сильный, смуглый мужчина, наполненный некоторой внутренней интенсивностью. Но не для поездов. Стэнли Вагстафф еще немного упорствовал.

  «Следующая остановка Свеча», - сообщил он незнакомцу. «Мы приходим в 22:14 и выезжаем в 22:30». Его серьезное лицо расплылось в ухмылке, и он сказал своим голосом из Северной страны: «И держу пари, что это будет вовремя, когда его перья будут там».

  "Кто?"

  «Его перья. Парень из Кремля.

  «А, - сказал незнакомец. «Да, мы приедем вовремя». Он хорошо говорил по-английски с легким акцентом.

  «Может быть, - предположил Стэнли Вагстафф, - ты не хочешь присоединиться ко мне в вагоне-ресторане? Я мог бы рассказать вам довольно много истории о Транссибирской магистрали ».

  Незнакомец покачал головой. "Как-нибудь в другой раз." Он протиснулся мимо Стэнли. «Это могло быть довольно историческимпоездка, - сказал он, постучав по записной книжке Стэнли. «Держи это под рукой». Он открыл дверь своего купе и вошел.

  Стэнли вздохнул. Альтернативой были американский журналист, который не выглядел подходящим кандидатом для обмена рассказами о железной дороге, англичанка - женщины обычно холодно относились к теме поездов, считая их почти соперниками, - и женщина-Интурист, с которой он уже скрестил шпаги. .

  Стэнли рассказывал им троим, сколько Транссибирская магистраль должна американцам и британцам. Он начал с американского инженера-железнодорожника Уистлера, затем перешел к Перри МакДонау Коллинзу из Нью-Йорка, первому иностранцу, предложившему проложить паровую железную дорогу через Сибирь. «Он приехал с красным перцем в носках, чтобы не замерзнуть, и 210 раз менял лошадей, пересекая Сибирь. Он предложил собрать 20 миллионов долларов по подписке, но русские отказались ».

  Девушка из Интуриста сказала: «Скоро погаснет свет. Мы должны приготовиться ко сну ».

  Затем Стэнли вспомнил принца Хилкова, министра связи, во время строительства линии. «Вы знали, что его звали Американцем, потому что он изучил все свои дела в Филадельфии?»

  Девушка-Интурист встала. «Возможно, американцам есть за что благодарить советский народ».

  Гарри Бриджес сказал со своей верхней койки: «У них… они купили Аляску в России по одному центу за акр».

  Девушка из «Интуриста» сказала: «Завтра мы добираемся до Свердловска, где советская ракета земля-воздух сбила американский самолет-разведчик U-2, пилотируемый Гэри Пауэрсом».

  «Мы приходим в 14.00, - вмешался Стэнли Вагстафф. - Назван в честь Якова Свердлова, устроившего казнь Николая II и его семьи 17 июля 1918 года. В те дни город назывался Екатеринбург ...»

  "Мистер. Вагстафф, - сказала девушка, - это моя работа - объяснять маршрут ...

  «Тогда тебе повезло, что я в твоем купе», - сказал Стэнли. «Я могу вам немного помочь». Он сверился с брошюрой. «Мы выезжаем из Свердловска в 14.18. Это 1818 километров от Москвы », - добавил он.

  «Пора раздеваться», - сказала девушка.

  Это был момент, которого Либби Чендлер ожидала с некоторым трепетом. Несмотря на то, что она была освобождена, ей не нравилось раздеваться перед тремя незнакомцами; но, как ни странно, мысль о русской девушке волновала ее больше, чем мужчин.

  Бриджес сказал: «Хорошо, мы со Стэнли подождем в коридоре, пока вы, девочки, переоденетесь».

  Либби Чендлер достала пижаму. Русская девушка была уже разделена до лифчика и трусиков. Ее тело было толстым, но пышным. Либби подумала, что она могла бы надеть ночную рубашку и снять под ней нижнее белье. Она этого не сделала. Она расстегнула бюстгальтер, обнажив большую упругую грудь; затем оторвались трусики, обнажив прядь черных лобковых волос.

  Она взглянула на Либби и улыбнулась. «Поторопись, - сказала она, - или мужчины вернутся, пока ты раздеваешься». Казалось, она совершенно не беспокоилась о своей наготе. Она постояла несколько мгновений, и Либби почувствовала запах ее одеколона - все русские одеколоны пахли одинаково.

  «Возможно, - сказала Либби Чендлер, - там будет больше места, если ты ляжешь в кровать первой».

  Девушка пожала плечами. "Как хочешь." Она надела розовую хлопковую ночную рубашку, забралась на свою койку и лежала, наблюдая, как Либби натягивает пижаму, чувствуя себя так, как будто она раздевается в монастыре, где она получила образование, где анатомия человека не должна была быть видна никому ... даже Бог.

  * * *