Ответы изо всех сил пытались ускользнуть, но он боролся с ними. Он сказал: «Потому что они верят, что у них есть своя земля».

  «Но они больше русские, чем евреи».

  Ему хотелось крикнуть «Я еврейка» и увидеть шок на ее лице. «Не сейчас», - выдавил он. "Я слишком устал. Слишком пьян ». Он потянулся к ней. «Повернись в другую сторону. Должно быть, запах водки отвратительный.

  Она послушно повернулась, и он обнял ее. Она чувствовала себя теплой и мягкой, все еще слабо пахнущей духами. Он обхватил одну грудь ладонью. «Нам хорошо вместе», - подумал он. И все же я должен разрушить наше счастье.

  «Виктор, - сказала она, - я напугана».

  Но он спал.

  * * *

  В это октябрьское утро небо было бледно-голубым, солнечный свет отражался от золотых куполов Кремля и сапфиров на морозе на брусчатке Красной площади.

  В гробницу, сложенную из плит полированного темно-красного порфира и черного гранита, тянулась вечная очередь, чтобы отдать дань уважения Владимиру Ильичу Ленину, человеку, который дал им то, что у них было.

  Возле очереди ждали гопники в поношенном пальто и шерстяном шарфе. «Он выглядел очень уязвимым, - подумал Павлов.

  Он почти робко поздоровался с Павловым. «Кажется, вчера вечером я был грубым. Простите - к алкоголю не привык. Как вы знаете, мы не пьем слишком много ".

  Павлов похлопал его по плечу. "Все в порядке. Вы только что пережили разочарование ».

  Они гуляли у стен Кремля, в которых столько красоты и столько интриги, пока не добрались до Могилы Неизвестного солдата в Александровском саду. Вечный огонь бледнел на холодном солнце.

  Гопник указал на нее. «Я тоже дрался».

  "За что?"

  «Иногда я задаюсь вопросом», - сказал гопник.

  Они поехали на черной Волге Павлова на ВДНХ. Огромный парк с 370 зданиями, макетами спутников и космических кораблей, промышленными экспонатами, магазинами и кафе. Несколько коричневых и желтых листьев все еще висели на ветвях деревьев.

  Сначала они осмотрели здание радиоэлектроники, чтобы подтвердить свой визит. Затем они сели на скамейку, и у их ног шевелились мертвые листья.

  Павлов сказал: «Знаешь, почему я хотел тебя видеть?»

  «Чтобы сказать мне, что вы еврей. Тебе не нужно было этого делать ». Гопник остановился, чтобы закурить. «Не обращай внимания на то, что я сказал вчера вечером. У тебя больше разума, чем у меня ».

  "Не обязательно. Но у меня есть причины. Но я не мог позволить тебе уехать из Москвы, считая меня лицемером ». Он слабо улыбнулся. «Иуда». Он засунул руки в карманы своего серого «Кромби». Он осознавал свою одежду, глубокий блеск своих черных туфель, элегантный покрой брюк. Он спросил: «Как давно вы пытаетесь уехать из России?»

  Гопник открыл картонную коробку и проконсультировался с несколькими листы бумаги возглавляли Украинская Академия Наук. «Как и большинство людей», - сказал он. «С июня 1967 года».

  «Сколько раз вы пробовали?»

  "Двадцать." Гопник провел пальцем по списку. «Директор ДВД… Председатель Совета Министров СССР… Генеральный прокурор СССР… Председатель Комиссии по правовым нормам Совета Национальностей товарищ Нишанов… редактор« Литературной газеты » , Товарищ Чаковский.… »

  Он сделал паузу, чтобы перевести дух. «Видите ли, я пробовал».

  «Да, - сказал Павлов, - вы пробовали».

  «Моя история такая же, как и у любого еврея с мозгами. Вы можете видеть точку зрения русских: «Зачем отдавать свои мозги врагу?» «

  «Почему ты хочешь пойти?» - спросил Павлов.

  "Почему? Вы спросите, почему? »

  «Россия хорошая страна, если ты принимаешь их законы, если живешь как русский. В наши дни антисемитизма не так много, только антисионизм. Евреи получают место в университетах, если они, как и все, соблюдают правила ».