Ну и на сладкое оставались тяжелые «Дефендеры». Десантник, попавший внутрь этого бронекостюма, теоретически мог стрелять с рук из малого корабельного фазера, бросаться космическими минами и даже таскать в руках эктоплазменную зенитку. Много брони, малая подвижность. Неповоротливый зверь. Вес такого гиганта достигал почти ста семидесяти пяти килограмм.

На фоне новенького «Тахиона», все они выглядели как тусклые консервные банки, рядом с отполированной противотанковой миной. Но вообще, как ни крути, вся существующая линейка бронекостюмов Федерации уже морально устарела.

Главная причина заключалась в том, что Земля остро нуждалась в ресурсах, а они были весьма ограничены. Назревал Тангейзерский конфликт, а ничего толкового Федерация предоставить не могла. Вооружение не менялось уже двадцать лет, что само по себе чудовищно. Отчасти оказало влияние еще и то, что до этого, за последние двадцать лет не было ни одного крупного конфликта, разумеется, в планетарном масштабе.

В восьмидесятых годах двадцать первого века наштамповали несколько десятков миллионов бронескафов разных модификаций, которые быстро потеряли свою первоначальную эффективность. Да, проводились многочисленные апгрейды, но все это была временная мера, оттягивающая момент истины.

И вот теперь, пришло время новых разработок. «Тахион» – первопроходец. Если его испытания пройдут успешно, то будет открыто серийное производство, которое уже в течении года быстро отправит все остальные модели на свалку. Ну, или в музей, к Виктору.

Все десантники вооружены и готовы использовать пушки, был бы только повод. Ну а я даже винтовку не стал активировать. Зачем?

– Ава, проверь, есть ли на территории инженерного городка признаки электроэнергии? – спросил я у искина.

– Сканирую. Нет, ничего.

– Может быть радиация? Наличие ядовитой смеси в воздухе? Бактерии?

– Нет, все чисто. Теоретически, здесь можно даже дышать без шлема, но не более трех минут. Воздух разряжен, а давление ниже нормы почти вдвое. Содержание кислорода низкое.

– Та-ак! Ава, какие-нибудь признаки жизни имеются?

– Только ящерицы, насекомые. Ничего крупнее кошки.

Я задумался. Где же тогда люди? Не могло же четыреста человек просто взять и исчезнуть?!

Один из десантников Раттлера подошел к воротам, что-то там осмотрел.

– Здесь следы какой-то дряни! – крикнул он.

Я зашагал к нему, одновременно дав указание Аве провести анализ.

Пока ИИ изучал внешний вид содержимого, я осмотрел стену, использовав зум. Почти вся она была целой и только в этом месте имелись выбоины, оплавленные дыры.

– Алекс, это сильнодействующая органическая кислота. Ее природа неизвестна. – доложила Ава, закончив быстрый анализ.

– Чудесно, – недовольно выдохнул я. – Откуда тут кислота?

– Так, ладно! – Раттлер принял решение. – Борт, забирайте нас. Здесь поблизости, в ста километрах есть иридиевая шахта и небольшое шахтерское поселение. Летим туда.

«Отбойник» взревел движками, закружил, выискивая удобное место для посадки. Менее чем через минуту сел, открыл задний шлюз.

– Все, грузимся на борт, – скомандовал майор, все еще глядя на сторожевые башни. Ему показалось, будто обзорные стекла покрыты трещинами. Но активировав зум, он понял, что большей части стекол вообще не было.

Закончив загрузку, «Отбойник» вновь взмыл в воздух, покрутился в воздухе и устремился на восток, куда указал командир десантной группы.

Ветер стих, а потому борт летел спокойно. Я не стал цепляться к стойке – остальные тоже не торопились. Ограничились тем, что просто держались за бортовые поручни.

Наш транспортник медленно набирал скорость. Пилоты не желали лишний раз рисковать нашими жизнями, а потому старались вести «Отбойник» так, чтобы он перемещался точно по центру довольно широкого ущелья.

– Связь с Хаузером есть? – поинтересовался Раттлер, влезая в кабину. Я тоже подошел поближе, поэтому хорошо слышал двустороннюю связь пилотов.

– Сигнал слабый, но есть.

– Вызови его. Может они нашли что-то полезное.

– Принял.

Второй пилот принялся вызывать группу «Б» по внешней связи, но слышимость была просто отвратительная. Голос майора постоянно искажали помехи, иногда связь вообще проседала на две-три секунды.

– Хаузер? Что у тебя?

– Сели на самом краю каменного плато. Квадрат «К-4». До орбитальной станции еще километров шесть, но там сплошное болото.

– Как болото? – голос у Раттлера изменился. – Тангер же говорил, что там должна быть равнина?

– Не знаю… В любом случае… А ч-черт!

Из наушников послышался неестественный шум. Какой-то грохот.

– Что там у тебя?

Несколько секунд было тихо. Затем послышался отчетливый голос командира группы. Он был сильно взволнованным, голос был напряжен.

– Раттлер, на нас движется что-то странное. Сканер сошел с ума.

Снова помехи.

А уже через секунду послышался истошный крик.

– На нас напали, транспорт подбит. Несу потери.

– Хаузер, кто напал? – наш командир сам перешел на повышенный тон.

Дальше связь оборвалась.

Командир десантной группы переглянулся с пилотами, затем молча покинул кабину.

– Что происходит? – громко спросил я, безошибочно определив, что все пошло не по задуманному плану.

Ответить Раттлер не успел.

Послышался удивленный возглас одного из летчиков, затем крик.

– Береги-ись!

Одновременно где-то рядом полыхнула мощна, очень яркая зеленая вспышка. Что-то врезалось в левый борт, да так, что «Отбойник» вздрогнул.

Практически сразу оглушительно рвануло.

С левого борта брызнули искры, по всему внутреннему пространству разлетелись мелкие ошметки.

Транспорт накренился на правый борт, резко провалился в воздушную яму. Кто не удержался, покатился по полу, сшибая других.

– Какого черт?! Держи-ись! – заорал Раттлер, оперативно цепляя страховочный карабин. Я не успел последовать его примеру, а уже через несколько секунд сильно пожалел.

Снова полыхнула зеленая вспышка. Я услышал приближающийся свист.

– Ава, что это? – крикнул я, кое-как приняв вертикальное положение у правой переборки. Но ответа не расслышал.

Под днищем что-то оглушительно взорвалось. Шлюз-гармошка посыпался вниз раскаленными обломками, словно это был не прочный сплав легированного титана, а пластиковый конструктор. Почти треть внутреннего содержимого отсека «Отбойника» провалилась куда-то вниз. Я успел отметить, что туда же укатилась пара «Скаутов» и один «Дефендер». Тяжеловес попытался удержаться за транспортировочную сеть стальными пальцами, но просто разорвал ее, так и не сумел.

«Отбойник» резко задрал нос, ткнулся кормой в скалу и отскочив от нее, начал жестко заваливаться влево. Отвалилась часть правого крыла.

А в следующую секунду балка подо мной прогнулась, лопнула и я, вместе с «Тахионом» рухнул вниз, ударившись шлемом об один из гравитронов.

– Ава, стабилизируй! – заорал я, но ИИ уже и сам сделал все, что от него зависело. Заработали репульсорные двигатели, меня резко толкнуло вверх. Я мгновенно потерял равновесие и едва не впечатался в скалу. Мимо пронесся транспортник, резко набирая скорость. Я заметил, что из-под сломанного крыла валит черный дым. Кажется, наш борт горел.

Ноги угодили в песок. Правая нога цокнула о небольшой камень. Сервоприводы жалобно взвыли, но справились с чрезмерной нагрузкой.

Немного завалившись вперед, я выставил перед собой руки и остановил падение. Сверху на меня упало что-то большое, едва не расплющив. Я с силой ткнулся шлемом в песок. Сзади, где-то в районе затылка, что-то хрустнуло.

Вокруг творилось какое-то безумие. К такому меня не готовили.

– Ава, повреждения? – дрожащим, срывающимся голосом произнес я.

– Анализирую, – через несколько секунд Ава добавила. – Перегрузка нижнего правого сервопривода. Царапины и мелкие повреждения корпуса, снижена прочность крепления шлема. Герметичность шестьдесят два процента.