– Николь, зачем тебе лететь в Бакстон? Регрессия таких задач не ставит. Тебе нужно лишь понять и принять первопричины твоей фобии, пока она не переросла в психоз.

– Меня тянет туда со страшной силой. Хочу увидеть это жуткое кладбище и сравнить с увиденным под гипнозом. Хочу пройтись по городским улочкам и зайти в отель, которым владела семья Кей.

– Николь, послушай, между твоим предыдущим и нынешним воплощениями всего восемь лет. Есть риск, что ты встретишь Сьюзен и ее мужа. Наверняка у них есть дети.

– Двое. Питер и Джон.

– Вот об этом я и толкую. Что подумает о тебе семья Кей, если ты выдашь свою осведомленность? Надеюсь, ты не скажешь, что ты – реинкарнация Кей? Это будет катастрофа.

– Я же не дура и буду очень осторожна.

В воцарившейся паузе Краузе успел надеть рубашку, судорожно ища аргументы, чтобы переубедить Николь. Почему-то он не сомневался, что эта поездка принесет ей лишь разочарование и боль, мало того, как-то повлияет на будущее.

– Как думаешь, Эрих, мне сказать Гектору правду? Семья не сошлась в едином мнении. Кто-то категорически против, а кто-то, наоборот, склоняет меня к откровенному разговору.

– Я не могу вмешиваться в твои отношения с женихом, – категорично заявил Краузе. – Это не в моей компетенции. Я всего лишь проводник в твои прошлые воплощения и могу высказать профессиональное мнение только лишь в рамках жизни Кей.

– Тогда скажи свое мнение как друг.

Краузе опешил и Николь поспешила разъяснить:

– Мой брак с Гектором очень нужен семье. Эрих, я окружена расчетливыми манипуляторами и эгоистами, каждый преследует свою цель, а мне нужно мнение со стороны, но не совсем постороннего человека, а того, кто меня знает.

– Я знал тебя ребенком. С тех пор ты сильно изменилась.

– Эрих, твое мнение для меня очень важно. Ты сталкивался с подобными решениями своих пациентов и знаешь к чему они в итоге приводят.

Краузе не хотелось, чтобы его суждения влияли на ее решения, но голос у Николь был такой жалобный, что он сдался и сменил гнев на милость.

– Как друг, – он сел в кресло и закинул ногу на ногу, – я бы сказал, что у англичан другой менталитет, но ты это и сама знаешь. Русские – распахни душа, живут сегодняшним днем. Англичане – напротив, очень практичны, сдержаны и заглядывают далеко в будущее, а их аристократы одержимы репутацией и до жути боятся скандалов в прессе. К тому же всех обрученных мужчин одолевают сомнения на счет женитьбы. Представь, как Гектор сейчас нервничает. Любая деталь может стать решающей и перевесить чашу весов в сторону разрыва помолвки. Если ты его любишь…

– Конечно люблю! – страстно выпалила Николь.

– …то наберись терпения и реши все самостоятельно или с помощью своей семьи. Твоя поездка в Бакстон для жениха должна носить деловой характер, либо скажи, что ты сопровождаешь кого-то из родственников, пока тот укрепляет здоровье, там ведь горячие ключи. А когда станешь женой, родишь первенца, а ваши отношения с Гектором перерастут во что-то большее, ты можешь сказать ему о регрессии, но лишь в рамках избавления от фобии, которая тебя преследовала с детства. Даже тогда твой рассказ не должен пестреть ужасающими подробностями. Про трагическую смерть ребенка и сумасшествие Кей лучше вообще никому не говорить.

Эрих услышал в трубке ее тяжелый вздох.

– Ты прав, Гектору частенько приходится отстаивать свой выбор, а тут я добавлю еще один повод для сплетен.

– Рад, что ты меня услышала.

– Эрих, а ты не можешь со мной поехать?

– Нет, – твердо сказал он и взглянул на часы, он планировал сходить в ближайший ресторанчик на ланч в получасовой паузе между назначенными сеансами. – Николь, у меня сейчас в разгаре расследование убийства Елены. Наверняка тебе уже рассказали.

Николь хрипло подтвердила, что в курсе его проблемы. По тону он понял, что она расстроена и как можно мягче постарался объяснить ситуацию. Она приняла отказ, но в интонации все еще чувствовалась обида.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ничего не изменилось, очередная попытка зайти в свадебный салон увенчалась провалом, поэтому я хочу поехать.

– Нужен еще один сеанс, а не поездка в Бакстон. Но если решила – езжай. Позвони мне, когда вернешься.

Из Англии Николь вернулась через неделю и в этот же день приехала к Краузе в коттедж. По телефону она отказалась сообщать подробности. К ее приезду любопытство Эриха достигло ватерлинии. Не дождавшись, когда Николь снимет шубу, он стал закидывать ее вопросами:

– Поездка прошла удачно? Информация о Кей подтвердилась? Ты сказала жениху о прошлой жизни? Как он отреагировал?

Николь выглядела уставшей и взволнованной. Пока Эрих шел за ней в кабинет, она не проронила ни слова, лишь загадочно улыбалась и с любопытством рассматривала коттедж. От чая отказалась, села в кресло перед рабочим столом и со словами: «Изабелла сделала для тебя несколько снимков», протянула Эриху пачку фотографий.

Изабелла была средней из сестер Аврориных, с ней он почти не общался, единственное, что он о ней запомнил – хитроватый взгляд и кудрявая копна каштановых волос.

Пока Краузе рассматривал снимки, Николь комментировала:

– Это особняк родителей Кей. Его отреставрировали. Там прекрасный сад и оранжерея. Кстати, ты знаешь, почему англичане ее так назвали?

– Догадываюсь, – Эрих рассматривал на фотографии роскошный сад.

– В оранжереях выращивали апельсины, а после освоения стран ниже экватора в Англию стали привозить экзотические растения и апельсиновым деревьям пришлось потесниться. Я никогда не придавала этому значения, но после посещения родового поместья Кей упрекнула себя за невнимательность. Это же очевидно.

– Как ты объяснила свой интерес?

– Представилась журналисткой из России. Сказала, что веду блог об особняках, услышала от местных жителей о страшном пожаре и решила написать статью.

Эрих взглянул на следующий снимок, на нем был запечатлен придорожный отель с большой черной вывеской «The Duke1».

– Это отель, который купила семья Кей на вырученную сумму от продажи пострадавшего от пожара особняка. Кстати, семья не раз пыталась выкупить особняк, но так и не смогла. Новый владелец оказался упрямым и наотрез отказался продавать, даже свою цену не обозначил. Сказал, что покупка поместья – воплощенная мечта его отца. Как мне показалось, этот старичок не так-то прост. Мелькнула мысль, а не провести ли мне реальное расследование о том пожаре, но меня вовремя остановила Изабелла.

– Почему ты поехала с Изабеллой? Помню, что в детстве вы не ладили.

– А с кем еще? Мама умерла. С братом я не общаюсь, а папа мысленно меня выдал замуж и вовсю планирует будущую жизнь. Я была последней преградой к его счастью.

Она сказала это таким тоном, что Эрих сразу догадался, что речь идет о старшей сестре. Николь заметила его реакцию и поспешила с комментарием следующего снимка:

– Это национальный парк. Вересковые поля и пещера Пулиз.

– Там погиб Алан, – вспомнил Эрих.

– Дальше оперный театр Бакстона, городской парк, музей и художественная галерея.

После просмотра Эрих вернул снимки и Николь убрала их в сумку.

– Как ты себя чувствуешь после поездки?

Николь пожала плечами.

– Ничего не изменилось.

– Ты видела семью Кей?

– Видела ее племянников. Бабушка, Сьюзен и ее муж уже умерли. Их могилы расположены в противоположной части кладбища от могил Кей, Алана и их сына.

– Значит, Кей обнаружили?

– Не сразу. Через пару лет убийцу Кей поймали за другое преступление, вот тогда он и признался в содеянном.

– Ты говорила с племянниками Кей?

– Да, но только на общие темы: туризм, горячие ключи и история отеля. О Кей в семье не говорят, и я их за это не виню.

– Что ты сказала жениху?

– Сначала я сказала, что сопровождаю Изабеллу, заодно присматриваюсь к недвижимости по просьбе папы. Гектор спросил, когда мы увидимся, я сказала, что, скорее всего, в эту поездку мы не увидимся. Вслед за этим начались странные звонки с просьбой подтвердить мое местопребывание. После посещения кладбища мы с сестрой заметили, что за нами следят.