Красивое платье Норы слетело с нее легко, будто снесенная ветром осенняя паутинка.

- Алый… - Игорь не мог заставить себя отвести взгляда от ее кожи, что сияла в неярком свете настольной лампы. – Твой любимый.

- Для любимого, - ее руки легли на его плечи, притягивая и лаская одновременно.

- Я люблю тебя, Нора. Всегда люблю. Даже, если меня нет рядом. Ты знаешь. Ты точно это знаешь.

- Знаю.

Слова престали быть нужными, важными. Говорили губы, руки… Тела. Древний танец, возможно, самый первый на Земле. Его всегда танцуют двое. Пара. Мужчина и Женщина. Сливаясь друг с другом, как символы знака даосов, порождая равновесие, гармонию и новую жизнь. Новую искру души и мысли.

Они пропустили полночь, бой Кремлевских курантов, салют. Вряд ли кто-то из них понимал, что происходит вокруг. Спустя долгое время, когда они обрели способность дышать, мыслить и говорить, Игорь рассказал Норе о Елисееве. Она долго молчала…

- Нора, - Игорь обнимал ее крепко, боясь отпустить даже на секунду. – Скажи что-нибудь. Не молчи.

- Тебе очень идет этот шрам. Я его люблю. А еще твой запах, звук твоего голоса, твои словечки и то, как ты думаешь. Я люблю смотреть, как ты ешь, как ты читаешь. Люблю, как ты поешь, и люблю петь вместе с тобой. Наверно я родилась с этой любовью, Игорь. Меня еще не было, а любовь уже была. Это моя жизнь. Я так живу. Всегда так жила. Сначала я ждала тебя, а потом ты пришел и … Я буду любить Пашу, но только потому, что он вернул тебя мне.

Игорь молчал, прижавшись губами к ее шее. Молчал долго.

- Шрам точно нравится? Я теперь натурально страшненький, Нор.

- Ты натурально глупенький, Мелехов, – Нора не сдержала смеха. – Верни мне мою фамилию!

- Забудь. Не верну. Раньше надо было думать, - Игорь легонько укусил ее за ухо. – Нор, знаешь, что больше всего меня радует?

- Что?

- Мне не надо делать тебе предложения. Ты уже моя жена. И свадьбы уже не нужно, она была. Нор, я практичный парень, согласись.

- Какой же ты…. – она договорить не успела, все ее протесты были прерваны горячим поцелуем.

- Какой? Нет, ты скажи! Какой?

- Люмпен, маргинал, гопник, бандит, - каждое свое слово она подкрепляла нежным поцелуем.

- Нор, если кончатся слова, всегда можно позвать Гирша. Он в этом разбирается, верь мне. Пожалуйста, не отвлекайся. Можешь ругать меня бараном, псом, даже козлом…. Можешь просто перечислять буквы алфавита. Только не останавливайся.

Глава 29

- Павел Иванович, вы? – Елисеев выходил из маркета, услышав свое имя, остановился и развернулся. – Не узнали? Я Лана. В госпитале вы лежали. Я там при муже была. С Наступающим!

Майор припомнил симпатичную женщину, что ухаживала за мужем так отважно и преданно.

- Приветствую. С Праздником, Лана.

- Ой, а Сережу моего выписали, представляете? Вот бегу в магазин, он мяса просил к столу. Счастье-то какое, Павел Иванович, – Лана улыбалась, сияла радостью, спокойствием и надеждой.

- Очень рад за вас. Очень. Пусть в следующем году все будет хорошо, – вот вроде бы и все, а что же еще сказать приятной, но чужой женщине?

- А вы один, да? Ой, знаете, тут Сережа в интернете нашел сайт – там люди Новый Год встречают, представляете? – она щебетала весело, – Целый день в нем провел, все смеялся. Как же его…этот…то ли праздничная болталка, то ли избушка. Не помню. Там народу – тьма! Ой, побегу. Надо еще на стол накрыть. Всего доброго!

Елисеев посмотрел вслед симпатичной Лане, а потом круто развернулся и направился к себе, в пустую квартиру. Он знал, что сегодня в Москву вернулся Мелехов, но запрещал себе думать об этом. Он многое запрещал себе после памятного телефонного разговора с Норой. Очень устал, вымотался морально, и хотел только одного – выпить коньяку под бой курантов и улечься спать.

Дома он дождался полуночи и улегся в постель. Как назло сон не шел: Елисеев вертелся, злился, в итоге встал и подошел к окну. Салюты, грохот петард и крики веселящихся людей. В такие моменты он остро ощущал свое одиночество, неприкаянность, удивляясь тому, что вид чужого веселья и счастья внушает ему тоску.

Побродил немного по большой квартире, пометался и сел за стол. Подтянул к себе ноутбук.

- Праздничная болталка? Избушка? Бред какой-то, – но сайт, все же нашел.

Чат шел непрерывно. Темы сменяли одна другую, простыни букв проносились перед удивленным взглядом майора, виделись ему пустым набором символов, пока он не наткнулся на один комментарий, который заинтересовал его.

- Кэтрин Шелл? Хм… Падший. Люцифер…Интересно, - Елисеев встрял в чат и забыл о времени.

Незнакомка увлекла его беседой настолько, что очнулся он уже к утру, так и не поняв, как это возможно – провести несколько часов с чужим человеком и при этом ни разу не вспомнить о Норе.

Следующим днем, Елисеев проснулся поздно, понял, что бодр и вполне себе нормален. Приготовил поздний обед, прогулялся в булочную, а придя домой, долго бродил вокруг стола с ноутбуком. Техника победила, и он снова уселся в кресло, влез в сеть и отыскал Кэтрин.

Они встретились спустя несколько месяцев, в тот день, когда зацвела черемуха. Прохладный ветер с дождем погасили майскую идиллию, лишний раз показав, что народная примета* верна.

От автора: Народная примета – зацвела черемуха – жди холодов.

Молодая женщина – стройная, невысокая – стояла на тротуаре перед кофейней, где они договорились встретиться.

- День добрый. Кэтрин? – в ответ он получил элегантную белозубую улыбку и яркий блеск красивых глаз.

- Павел? Я таким тебя и представляла. Дурацкая идея скрывать свои физиономии, согласись. Я Ксана. Оксана. Кэтрин Шелл – мой ник в сети, – она протянула узкую изящную ладошку, которую Елисеев пожал очень аккуратно.

Короткая стильная стрижка, симпатичное лицо, стройная фигурка. Девушка не могла не нравиться – ее улыбка была прекрасна.

- Кэт…э…Ксана, кофе? Я обещал тебе тарелку мидий. Готов исполнить. Идем?

- Разумеется! Я продрогла, как не знаю кто. Можно мне чашку чая со сливками? Ты проспорил мне еще в марте.

Вот так болтая – спокойно, непринужденно – они вошли в старое московское кафе и начали свою историю. Без Норы, Мелехова или кого-то другого.

Пожалуй, знак даосов – аксиома, которой подчинен весь Мир. Равновесие случается. Баланс повсюду. Жаль, что не каждый в состоянии его найти, и уж тем более, узнать и понять.

Эпилог

Пять лет спустя

- Ксаночка, я таки не слишком люблю соус. Мясо отдельно, овощи отдельно. А эту красную слизь оставьте вон тому здоровому Игорьку. Он таки в состоянии есть ее даже с шоколадом, – Гирш сидел в плетеном кресле в саду Мелеховых и с видимым удовольствием принимал заботу от жены чудесного Павла Ивановича.

Да, Гирш так и думал о Елисееве – чудесный. И жена его – Оксана – приятная во всех отношениях девушка, казалась чудесной. Хаим Львович смотрел на ее руки, что порхали над его тарелкой, накладывая угощения: шашлычок, помидорки, укропчик. Умилялся трогательной заботой, и видом ее округлившегося живота: Елисеевы ждали первенца.

- Хаим Львович, кусочек лаваша? – Ксана улыбалась.

- Непременно. Непременно дорогая, – Гирш уморительно приподнял брови, – О, а вот и Нора Юрьевна. Ксана, посмотрите, ну куда это годится? Умница, красавица, вдобавок перспективный офтальмолог, и в объятиях дюжего подполковника с сомнительным кругозором.

- Вы слишком категоричны, Хаим Львович, – Ксана присела рядом с Гиршем, с удовольствием вытянула ножки и прикрыла глаза, наслаждаясь теплым майским днем.

- Кто категоричен? – Елисеев закончил нанизывать мясо на шампуры и теперь мыл руки. – Ксана, ты в порядке?

- Все очень хорошо, Паш. Присядь со мной. – Елисеев подвинул плетеное кресло и уселся рядом с женой, взяв ее за руку.

- Я тоже в полном порядке, правда, никто меня об этом не спрашивал, – Гирш хмыкнул ехидно.

А потом принялся разглядывать семейство Мелеховых. Игорь с дочкой на руках, и Норой, прижатой к боку, шел по тропинке. Гирша до крайности изумляло отношение Мелехова к маленькой Леночке: он смотрел на нее идиотски-счастливыми глазами, напоминал изумленного осла и поражал неверием. Каким? Самым что ни на есть странным. Гиршу все время казалось, что Игорь не в состоянии осознать, что он отец, что эта вот очаровательная трехлетняя девчушка – плоть от плоти, кровь от крови. Его и Норы.