– В смысле?
– В смысле. Хватит притворяться, уважаемая акула пера… и признайтесь, наконец, что это вы заминировали оперу.
– Я? Но… вы подумайте сами, зачем мне было это делать?
– Очень просто… – тетушка, наконец, овладевает собой, смотрит на меня, холодно, насмешливо, – ваш первый рабочий день, как вы говорите… и что вас ждет? Маленькая, никем не замеченная статья о премьере в опере, и дальше снова изо дня в день, из года в год крохотные заметки о театральных постановках и поэтических вечерах… Но этого вам мало, ваши амбиции гораздо больше, чем этот городок… и что вы делаете? И вы не придумываете ничего лучше чем… заминировать оперу, да еще и втираетесь в доверие к полиции, чтобы сделать сенсацию! И вы наивно полагаете, что вас не разоблачат… да что вы стоите, как на параде, арестуйте её скорее!
Как я проклинаю себя, что в ту роковую минуту потеряла самообладание, это же надо же было додуматься, выпорхнуть в окно, размахивая страницами, а потом и вовсе выключить свою аву, испариться, исчезнуть, будто меня и не было! Нет, чтобы остаться, спокойно объяснить, что нет, не так, ничего подобного – а я не нашла ничего лучше чем запаниковать. Нет, ну вы поймите, это был мой первый рабочий день, я боялась, я правда боялась, вы себя в первый день вспомните… ах, у вас так не было, ну я вас поздравляю, значит, я одна такая…
…возвращаюсь домой, в свой дворец. Да-да, я живу во дворце, который считается вторым по красоте дворцом в мире. Я так самоуверенно говорю – свой дворец, хотя он и близко не мой, и вообще, если кто-то узнает, что я здесь живу, это будет последний день моей жизни… во дворце. Так что это останется нашим с дворцом маленькой тайной.
Я возвращаюсь домой – но не в октябрельник, где меня будут искать, а в сентябрельник, сентябрядцатое сентября, когда никто и слыхом не слыхивал, что с Оперой что-то случится. Здесь я настоящая – не какая-то там ава, которая мотается незнамо где – и от этой настоящести кажусь себе уязвимой до боли, до дрожи, больно прикасаться к миру самой собой…
– …поздравляю вас.
Вздрагиваю от голоса дворца, пытаюсь вспомнить, с чем именно он меня поздравлял в сентябрельник, а, ну да…
– Да я сама не верила, что меня в газету возьмут…
– …напрасно, сударыня, надо верить в себя, обязательно… я вот верю, что когда-нибудь стану первым по красоте… А уж вас-то в газету не взять…
– Да ну, столько отказов… я уже думала, проклятье на мне какое-то, что везде от ворот поворот… И рукопись только так отфутболивали…
– Ну что вы хотели, сударыня, рукопись ваша и правда слабовата…
Чувствую, что краснею, хочу возразить, понимаю, что возразить нечего, что я и правда ничего не знаю о тех временах, когда…
…ну, вот вы пишете, что ваша героиня летит в Париж самолетом: и что вы думаете? Она у вас выходит из дома, садится в самолет… и летит. Вам хоть известно, что большинство людей живут далеко от аэропортов, где летают самолеты, и героине следует сначала сесть в машину или хотя бы заказать такси? Вы в курсе, что чтобы лететь самолетом, надо сначала купить билет? Я уже не говорю о том, что ваша героиня садится в самолет в любое время, когда он её нужен. Ночные рейсы? Нет, не слышали. Вылеты в четыре утра? Что вы, мы такого не знаем. Я даже боюсь при вас произнести сочетание – стыковочные рейсы – боюсь, от таких сложностей у вас случится перегрев мозга. А ночи в аэропорту? А задержки вылета? А «радостные» известия, что напрямую ничего не летит, и вам придется делать крюк в половину земного шара?
– Я… я им еще покажу…
– Покажете, сударыня… обязательно. Только надо историю подучить…
– Да ну на фиг, меня в газету пригласили, что мне эта книга теперь…
– И куда же поведет вас ваше первое задание, если не секрет?
– В Оперу.
– О! неужели вы своими глазами увидите первое по красоте здание?
– Ну, все-таки не своими, только через аву…
– Обязательно передайте ей низкий поклон от меня.
– Непременно.
– Вот, возьмите…
– Что это?
– Поклон… от меня.
– Но… как же я его…
– Вышлете по почте… доставят…
– А да, конечно…
– Скажете, что от меня.
– Обязательно…
…вздрагиваю, спохватываюсь, что, собственно, происходит, какой поклон, что за поклон, ведь в прошлый раз я так и не посмотрела, что за поклон он передавал…
…набираю номер полиции.
– …а ведь вы просто молодец, – Тектив первый раз смотрит на меня с уважением, – догадались… Нет, это ж надо же было додуматься дворцу… заминировать Оперу из зависти, чтобы стать первым по красоте зданием! Чудовищно…
Осторожно спрашиваю:
– Надеюсь, дворец будет наказан не слишком строго? В конце концов, он ничего не сделал, только планировал это чудовищное преступление…
– Думаю да, наказание будет не слишком суровым… Однако… вы не возражаете, если мы обыщем замок?
Даже не говорю, что это не мой замок, и не мне решать, обыскивать его или нет. Стражи порядка направляются в холлы и коридоры моей обители, оглядывают винтовые лестницы, причудливые изгибы балюстрад, настороженно кивают…
Короткий вскрик.
Бежим туда, все, разом, оторопело смотрим на истлевший скелет, застывший в запыленном кресле в маленькой нише у окна.
– Что… что это такое? – Тектив требовательно смотрит на замок.
– Я… я понятия не имею…
– Вы сами не знаете, что у вас делается?
– К сожалению…
– Вот уж теперь вам действительно не отвертеться от серьезного ареста… Дайте-ка глянуть… похоже, женщина… пижама домашняя… следов насильственной смерти не…
Тектив вздрагивает, понимающе смотрит на меня:
– Так это же…
– Что это же?
– Вы…
– Что я?
– Вы. Это вы, сударыня… вы устроились в этом замке… увы, он стал вашим последним пристанищем…
У меня перехватывает дыхание, замок ищет какие-то слова сочувствия, не находит – ловлю себя на том, что уже подбираю слова для завтрашней статьи, срочно в номер, – я жила в этом замке, по крайней мере, я так думала, кто же мог знать, что на самом деле я не жила…
Таверна для…
Город, запутанный сам в себе.
Улицы, ведущие одновременно вверх и вниз.
Дома, непонятно как держащиеся друг на друге вопреки всем законам гравитации.
Река, которая течет, как мне кажется, вверх.
Надкушенная луна, опрокинутая в реке.
Думаю, куда мне идти, и вообще какого черта я здесь делаю…
– …дохлый номер, – старый городок сочувственно смотрит на меня, – ишь, чего выдумали! Нет, это же надо же было додуматься… таверну… в нашем городе… таверну…
Смеется сухим шелестящим смехом, будто рассыпаются осенние листья.
Не выдерживаю:
– А… а что не так?
– Он еще спрашивает! Серьезно? Таверну? Да вы сами-то посмотрите…
Смотрю сам на ласковое сияние таверны, приютившейся на вымощенной площади, таверна манит огоньками фонариков, запахами чего-то запеченного в чем-то, чего-то мясного, сладкого, пряного, все вперемешку, хочется все, и сразу.
– Ну вот… кивает городок, – а вы… таверну…
Оторопело смотрю на объявление, которое привело меня сюда, какого черта в самом-то деле, – Требуется хозяин таверны…
– …ну, понимаете, таверны, как таковой, еще нет… – голос в трубке какой-то непривычный, пугающий.
– В смысле… нет?
– В смысле, вам все с нуля придется делать. Искать заброшенное здание, у нас в городке много их, ремонтировать там все, делать кухню, зал, развешивать фонарики, резать луну на тонкие ломтики, мазать на тосты, печь сентябри в последних лучах лета, набросать нот, чтобы приманить скрипки, пусть играют себе… справитесь?
