Когда речь идёт о нашем далёком прошлом, всегда хочется знать: какими они были, эти древние жители Мещеры, и как они выглядели внешне? И на этот вопрос скоро ответят учёные. Дело в том, что Чёрная гора–это не только стоянка, но и древнейший могильник, где найдено около тридцати погребений. Многие скелеты настолько хорошо сохранились, что по ним можно восстановить облик человека черногорской стоянки. Известный скульптор–антрополог Михаил Михайлович Герасимов уже приступил к работе, и скоро мы увидим, как выглядели древние обитатели таинственной Чёрной горы–охотники и рыболовы, косторезы и музыканты (Подробнее о стоянке Чёрная гора и найденных в ходе раскопок предметах можно прочитать в публикациях начальника Рязанской археологической экспедиции Московского государственного исторического музея И. К. Цветковой: «Стоянка Чёрная гора» («Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях института истории материальной культуры». Вып. 75, М., 1959); «Флейта, которой тысячи лет» (журнал «Наука и жизнь», 1, 1965)).

…Вечером, когда зашло солнце и на землю спустились сумерки, река Пра показалась нам ещё более прекрасной и таинственной. Из–за сосен выкатилась луна, похожая на щит древнего воина, и залила и реку, и дюны, и луга каким–то холодным серебристым светом. Мы сидели у костра и молча смотрели, как магические светлые огоньки медленно пожирают толстые сосновые сучья. Вот так же, наверное, сидели у своих костров и те древние жители Мещерского края, сидели и задумчиво смотрели в таинственное и непостижимое огненное чудо. А где–то вдали слышался звук первобытной флейты. И так же ласково бормотал камыш, гулко шумели верхушки огромных сосен, а на их бронзовых стволах играли отблески первобытных костров.

Кто знает, может быть, не случайно выбрали древние люди это место для своих поселений. Может быть, оно просто понравилось им своей красотой, своими сое новыми борами, чистым, как родниковая вода, воздухом: ведь они тоже понимали толк в красоте.

На память об этих двух чудесных днях у нас осталась искусно вырезанная Петей из куска дерева фигурка древнего человека, которую мы храним среди прочих мещерских трофеев. Она стоит на полке, и маленький человек с раскосыми глазами и заострёнными скулами гордо взирает с высоты пятиэтажного дома на вереницы машин, со свистом проносящихся по Ленинградскому шоссе.

Встреча с Есениным

«В этом городке, как нарочно, было собрано все, чем хороши такие наши городки: домики с рассохшимися мезонинами, цветные стекла на крылечках, старые вязы, гулкий деревянный мост через чистую реку, металлический крик потревоженных гусей, дамба у моста с дуплистыми седыми ивами и пыльной травой по откосам, мальчишки с удочками, суетливые галки, плотники с пилами, завёрнутыми в холстину, девушки, царственно несущие на коромыслах полные ведра с водой, жалобный свисток паровоза на узкоколейке, погромыхивание далёкого грома над заповедными лесами, снеговые вершины грозовых облаков». Эти тёплые слова написаны Паустовским о маленьком тихом мещерском городишке со странным названием — Спас–Клепики.

Рассказывают, будто в далёкую старину в глухих лесах поселились здесь братья–разбойники Клепиковы, которые, разбогатев на грабеже, построили церковь в честь Спаса. Потом на этом месте выросло село Спас–Клепики. По другой версии церковь Спасу воздвигли в честь избавления от разбойников Клепиковых, которых будто бы поймали и казнили. Существует и ещё одна легенда: в склепах–углублениях, вырытых в земле, на том месте, где сейчас стоят Клепики, спасалось население, бежавшее в глухие мещерские леса от преследования татар.

Как будто бы ничего особенного нет в этом, похожем на большое село городке: ни огромных фабрик и заводов (кроме двух небольших предприятий), ни знаменитых музеев, ни театров и высших учебных заведении. Но как только вы оказываетесь вот в таком городке, то сразу попадаете под обаяние его тихих пустынных улочек, упирающихся прямо в поле, маленького пыльного скверика с вертушками вместо калиток всей его медленной и немного сонной жизни.

Впрочем, и эта медлительность, и эта размеренность очень обманчивы. Чем больше знакомишься с этим городком, тем все меньше он кажется таким тихим и безмятежным, каким описал его Паустовский. Нет уже гулкого деревянного моста через Пру — вместо него построен отличный бетонный мост, по которому мчатся комфортабельные автобусы, не видно плотников с пилами, завёрнутыми в холстину, и девушек с коромыслами–вот уже несколько лет как в городе проведён водопровод. Но старые вязы у деревянных домиков остались, остались и цветные стекла на крылечках, и дамба с дуплистыми ивами, и ребятишки так же ловят рыбу забрасывая удочки в стремительную Пру.

Мы давно мечтали побывать в этом небольшом городке, расположенном в самом центре Мещерского края Он привлекал нас не только своею тихой и задумчивой красотой, не только своими ватными фабриками, известными далеко за пределами Рязанской области, или знаменитой узкоколейкой, так проникновенно описанной Паустовским в его «мещерских рассказах». Нам интересно было побывать в этом городе и потому, что он неразрывно связан с именем одного из самых замечательных русских поэтов — Сергея Есенина.

Рязанская земля вскормила много талантов, прославивших нашу родину далеко за её пределами: воинов и землепашцев, писателей и художников, учёных актёров. Уроженцами Рязанской стороны были академик Иван Петрович Павлов и основоположник ракетостроения Константин Эдуардович Циолковский, географ Пётр Петрович Семёнов–Тян–Шанский и знаменитый флотоводец Василий Михайлович Головнин. Многие годы прожил в маленьком посёлке Солотче, что раскинулся на берегу Оки у самой границы мещерских лесов академик графики Иван Петрович Пожалостин, а совсем недалёко от Клепиков, в захолустной мещерской деревне Егорово, родился и провёл свои детские годы известный художник–передвижник Абрам Ефимович Архипов. И в этом ярком созвездии талантов как звезда первой величины сияет самобытное дарование простого рязанского парня—Сергея Есенина, о котором Алексей Толстой сказал: «Его поэзия есть как бы разбрасывание обеими пригоршнями сокровищ его души».

Мы с детства любили и восхищались удивительно музыкальными и поэтичными стихами Есенина, наслаждались его замечательным искусством просто и вместе

тем очень ярко передавать сложнейшие человеческие чувства и переживания. Перед походом мы снова перечитали Есенина, и нам показалось, что кто–то настежь распахнул окно в удивительно прекрасный и неповторимый мир русской природы.

От его стихов так и веяло запахом свежескошенной травы и потревоженной ветром осоки, холодком утреннего тумана и дымком костра над станом деревенских косарей. Стихи Есенина помогли нам полюбить этот край ещё до того, как мы впервые попали на мещерскую землю. И всё–таки только здесь, на родине поэта, мы по–настоящему почувствовали всю поэтичность и прелесть есенинского стиха. Не случайно говорят: чтобы понять поэта, надо побывать на его родине.

Как приятно, бывало, лёжа в палатке и прислушиваясь к монотонной дроби дождевых капель, открыть маленький томик его стихов и погрузиться в чтение замечательных, чистых и прозрачных, как колодезная вода, строф:

Низкий дом с голубыми ставнями,

Не забыть мне тебя никогда, —

Слишком были такими недавними

Отзвучавшие в сумрак года.

До сегодня ещё мне снится

Наше поле, луга и лес,

Принакрытые сереньким ситцем

Этих северных бедных небес.

Это стихи о родине, о Рязанской стороне, где он вырос, провёл свои детские и юношеские годы и любовь к которой пронёс через всю свою жизнь.

Родился Есенин километрах в пятидесяти от Клепиков в селе Константинове, 21 сентября (3 октября) 1895 года. Село было большое и стояло на крутом берегу Оки. За рекой, насколько хватал глаз, расстилались воспетые потом Есениным в его стихах «рязанские раздолья».