«Переводчики» Старчевского быстро разошлись по войскам и получили в целом положительную оценку офицеров, соприкасавшихся с восточными языками по роду службной деятельности. В апреле 1887 г. военный агент в Константинополе доносил в ВУК Главного штаба: «Пять экземпляров “Переводчика с русского языка на турецкий” Старчевского, полученные мной из канцелярии Комитета в Петербурге, розданы мною офицерам парохода “Тамань”[118], занимающимся изучением турецкого языка. Ввиду встретившейся надобности для тех же офицеров и вновь ожидаемых имею честь покорнейше просить зависящих распоряжений для высылки мне еще десяти экземпляров упомянутого “переводчика”»[119].
Старчевский еще в 1878 г. обращался в ВУК Главного штаба с предложением профинансировать издание подготовленного им «афганско-русского и русско-афганского словаря и разговорников (военных) и грамматического очерка языка»[120].
По отпечатании тиража Старчевский выражал готовность передать в распоряжение военного ведомства 200–300 экз. словаря и разговорника. Это лингвистическое пособие представляло значительный интерес для Главного штаба в связи с обострением военно-политической обстановки вокруг Афганистана и началом второй англо-афганской войны (1878–1880). Главный штаб обратился с просьбой к известному востоковеду И. П. Минаеву дать оценку работе Старчевского с научной и практической точки зрения. Минаев высказался резко против работы Старчевского, указав, что она во многом скомпилирована со словаря британского военного медика Г. Беллью[121] и «не имеет никакого научного достоинства, и сомнительно, чтобы ею возможно было воспользоваться для практических целей»[122]. Вместо издания работы Старчевского Минаев предлагал переиздать в русском переводе сам первоисточник – словарь Беллью[123].
В рассматриваемый период разработкой военно-востоковедных лингвистических пособий плодотворно занимался Генерального штаба подполковник Н. А. Волошинов. В конце 1884 г. он был командирован с научной целью на Командорские острова и по делам службы провел полтора месяца в Японии. Находясь в Японии, он на собственном примере убедился в том, насколько сложно подыскать в Японии хорошего переводчика японского языка. Постоянные трудности в переводе испытывали и офицеры русских военных кораблей и судов, имевших зимнюю стоянку в Йокогамском порту. Это обстоятельство подтолкнуло Волошинова к мысли составить специальный русско-японский разговорник. «С этой целью, – доносил он в Главный штаб, – я взял с собой один экземпляр книжки “Военный переводчик с русского языка на турецкий, болгарский и румынский” издания Военно-ученого комитета Главного штаба 1877 года. Убедившись на практике в полной пригодности этой книжки при сношениях с турками, румынами, а также болгарами во время последней русско-турецкой войны и считая ее за наиболее краткий, но вместе с тем вполне достаточный сборник всего того, что нужно для сношений с иностранцами, я принял ее за образец»[124].
Волошинов обратился к переводчику Российского императорского консульства в Йокогаме Ханиуде с просьбой составить русско-японский переводчик. Ханиуда давно служил в консульстве, заведуя канцелярией и исполняя обязанности переводчика при официальных сношениях русского консула с японцами. Он изучил русский язык в русской школе в Токио и продолжительное время совершенствовал свои знания как разговорного, так и литературного языка, занимаясь переводами русской литературы на японский язык. Волошинов попросил Ханиуду исполнить работу как можно тщательнее, не торопясь с ее окончанием, с тем, чтобы избежать ошибок и неточностей. В конце 1885 г. Ханиуда закончил работу и прислал ее рукопись Волошинову в Хабаровск.
Неотложные служебные дела и недостаток шрифта не позволили Волошинову издать «Переводчик» в типографии штаба Приамурского военного округа. Находясь в ноябре 1886 г. в служебной командировке в Петербурге, Волошинов представил в ВУК Главного штаба рукопись работы и обратился с просьбой помочь издать «Переводчик». В докладной записке на имя военного министра начальник Главного штаба генерал-адъютант Н. Н. Обручев отмечал: «Эта книга по системе отличается от китайского переводчика, изданного г. Старчевским, но для военных целей она более пригодна, потому что в ней отдел военных фраз и военный словарь несравненно обширнее. Главное же достоинство “Японского переводчика” состоит в том, что транскрипция слов сделана на месте и природным японцем»[125]. Обручев предложил издать «Японский переводчик» тиражом в 1200 экз., из которых 300 экз. безвозмездно передать подполковнику Волошинову «в возврат сделанных им затрат по заказу этой книги». Военный министр полностью согласился с мнением Обручева. 19 марта 1887 г. Обручев представил Ванновскому экземпляр изданного «Японского переводчика», первого в военном ведомстве издания на японском языке[126].
В докладной записке П. С. Ванновскому по поводу издания «Японского переводчика» Н. Н. Обручев также высказал мысль о желательности иметь аналогичное издание по монгольскому языку. Для подготовки такого пособия он предлагал обратиться к командующему войсками Забайкальской области с просьбой оказать содействие в подборе офицера, хорошо знающего монгольский язык, для работы над «Монгольским переводчиком». Н. Н. Обручев считал, что выполнить эту работу будет проще в Забайкалье, «где знание монгольского языка довольно распространено, чем в Петербурге, где трудно найти человека свободно говорящего по-монгольски и в то же время знающего русский язык». Найти такого специалиста в Забайкалье не удалось, и за разработку «Переводчика» взялся полковник Н. А. Волошинов. Основную работу по составлению русско-монгольского разговорника принял на себя видный русский монголовед профессор факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета А. М. Позднеев[127].
В самом начале русско-японской войны Главный штаб в спешном порядке осуществил переиздание «Японского переводчика» полковника Волошинова и Ханиуды[128]. Переиздание разговорника велось под руководством помощника начальника 7-го отделения (военная статистика иностранных государств) Главного штаба полковника М. А. Адабаша. В работе ему помогал мичман А. А. Де-Ливрон (Деливрон), выпускник Морского кадетского корпуса и юридического факультета Токийского университета (1903). Де-Ливрон в 1903 г. издал в Порт-Артуре «Русско-японский словарь», который в 1904 г. вышел вторым изданием[129].
Издание Адабаша вызвало критику со стороны чиновника Главного управления уделов В. П. Панаева[130], который в самом начале войны с Японией также издал русско-японский военный разговорник, составленный по его просьбе японцем Иосибуми Куроно[131]. «Как мог полковник Адабаш, – задавался вопросом Панаев, – редактировать столь ответственное издание, как разговорное пособие для военных, сам будучи совершенным невеждой в японском языке, является более чем непонятно. Но во всяком случае факт тот, что из-под его редакции вышел безграмотный японский переводчик, отнюдь не может хоть мало-мальски послужить намеченной цели. Однако, как об этом ни указывалось Панаевым Адабашу, какие доказательства он тому ни приводил, все было напрасно, и полковник Адабаш продолжал и продолжал наводнять армию десятками тысяч экземпляров своей макулатуры, благо это право было в его руках»[132].
