Путевой лист, запись беседы и реверс – нижняя «покрышка» – сдавались старшему смены в СПП. Это в стандартном случае, когда без криминала. Если ж дело оказывалось нечисто – подъем консервировали, вызывали полицию, и на место выезжала уже следственная бригада со своим штатным некромантом. Такого счастья Насте, слава граниту, не перепадало. Она традиционно сдавала покрышки и с чистой совестью шла домой спать.
Сегодня по листку планировались два подъема. На каждый – три с половиной часа плюс час на отдых, час на отчет, и первым автобусом – домой. Но тут судьба подкинула идиотизм со сторожем, который сначала шляется тлен пойми где, а потом требует от нее полицейский ордер. Может, наркоман? Вроде бы не похож…
– В конторе посмотрите, – тут уже Настя вызверилась. Целый день – сплошная невезуха, а теперь еще этот саботажник хочет выставить ее виноватой. – Если сейчас же не допустите меня до могил – я звоню начальнику, он свяжется с полицией. Пусть там разбираются, за какой плитой вам от гражданского некроманта полицейские ордера понадобились.
Про то, что телефон разрядился еще час назад, Настя скромно умолчала.
Вопреки тенденциям дня и общей ауре невезения, блеф удался. Охранник сдал назад:
– Резвая какая, – пробурчал он, но половину гонора растерял. Шагнул к воротам, долго шуршал и звякал замком, наконец расстегнул и положил в карман форменной куртки вместе с цепочкой. – В каком квадрате работать будешь?
Настя заглянула в уже размокшую путевку:
– В одиннадцатом и сорок седьмом. Второй и седьмой ряды. Места шесть и двадцать три.
– Ну иди. Работай…
Насте послышалось тихое «курица мокрая», но ругаться не хотелось. Хотелось побыстрее закончить и уехать домой. Часовой отдых, положенный после подъемов, похоже, накрывался. Обычно отдыхали в фойе контор. Там, где для посетителей ставили короткие диванчики и кресла. Только вот скорбящие родственники старались внутри не засиживаться, и мебелью пользовались в основном дежурные некроманты. Но рядом с этим типом и лишней минуты находиться не улыбалось.
Настя напрягла память, вспоминая, кто тут работал раньше. На Раевском она бывала нечасто, последний раз – месяца три назад. В основном сюда катались три конторские фурии – Илона, Виктория и Святослава. Погост считался беспроблемным, хоронили тут редко и богато. Клиенты были сплошь мужчины самого почтенного возраста, которые и на том свете, и на на этом на фурий реагировали одинаково благосклонно.
От такой работы маникюр не портился, а денег в кошельке прибывало. Мнительные и состоятельные родственники почему-то считали, что если дать упокойнику на лапу лично, а не только уплатить по договору в СПП, то их усопшего поднимут и уложат по-особенному: то ли с танцами, то ли под музыку. Проверять никто не проверял, смотреть на работу некроманта желающих не находилось. Рассеивать миф дураков не было: в конце концов, чем упокойники хуже могильщиков? А тем за каждый гребок лопаты копейка капает.
Сегодня предстояло поднимать кого-то классом пониже, иначе бы фурии загребли разнарядку себе. И терпит же их Лука! А может, и не терпит. Может, наслаждается…
Насте в клиенты доставались сплошь и рядом женщины. В основном пожилые и ворчливые. Когда она на втором месяце работы попробовала возмутиться такому однообразию, Лука завел ее к себе в кабинет и без обиняков дал расклад. Безопасность – на первом месте. Если к тебе благосклонны клиенты с двумя высшими образованиями – то работай с ними и не чирикай. Хорошее настроение клиента – половина дела. А то лежала себе тетя, которая при жизни на дух невестку-блондинку не переносила, и тут к ней на беседу является Святослава – ноги от коренных зубов, мозгов как у гуппи. Дело выйдет рисковое – и Славу под крышку затащат, и СПП обязательств не выполнит. Не зря же профайлеры в договорном отделе стулья просиживают. Ты пожилых сварливых ведьм раздражаешь меньше? Вот тебе, некромантка Князева, очередная бабка, иди ты к ней Красной Шапочкой и возвращайся с пирожками, то есть нужной информацией. А то, что у тебя категория выше, чем у той же Святославы – такова несправедливая жизнь, ты не в полиции – разрядом меряться. Тут все клиенты максимум пять дней возрастом. Им что седьмой разряд, что девятый – без разницы. Не устраивает – пиши по собственному и выход там.
Настя тогда чудом не разревелась, хотя Лука был прав по всем пунктам. Но от этого обида меньше не становилась. Да, по утрам в зеркале отражалась не модель, но вполне себе симпатичная девушка. И стопроцентная уверенность Луки, что Настя Князева как женщина малоинтересна даже дохлой мужской части человечества, по самооценке вдарила.
Самолюбие страдало, но работать в полиции желания не возникало, а больше мест, куда мог податься некромант ее категории, в Усольске не имелось. Всю научную часть перевели в соседнюю область. Поговаривали, будто за границей с карьерой складывалось веселее, но заграниц Настя опасалась еще больше, чем полицейской работы. Да и по-честному – скажи ей все это директор СПП, Настя бы и не подумала страдать, а вот от Луки услышать правду оказалось неприятно.
Лука тогда вроде тоже понял, что перегнул: через неделю притащил какую-то раритетную методичку со штампом еще императорской некрослужбы и подсунул Насте вместе с шоколадкой. Методичку Настя сгрызла, а шоколадка так и осталась лежать в ящике стола напоминанием.
Впрочем, это было давно, и на месте ранки уже намотало много бинтов опыта. Иногда выпадало поднимать не только свой размерчик, но и дедушек, зрелых мужчин и женщин. И со скрипом пришлось признать: с бабушками выходило легче всего. Но вот фурий Настя с тех пор невзлюбила вдвое сильней.
Кажется, охранника, который раньше работал на Раевском, звали Николай, припомнила она. Такой веселый, низкорослый. Все жаловался на преподавателя по сопромату в законченном год назад университете. Все уши прожужжал. Видимо, жизнерадостный Николай не выдержал и уволился, а управа наняла новых сторожей.
Хорошо хоть план кладбища Настя помнила: не потребовалось уточнять дорогу. Оставив за спиной бурчащего охранника, который возился с замком и даже не подумал пригласить ее в контору высушиться и согреться, Настя, подсвечивая себе дорогу фонариком, зашагала вперед по самой левой из аллей, что веером расходились от главного входа,
Не ошиблась: одиннадцатый участок находился в старой части кладбища. Часть захоронений здесь потихоньку переходила в разряд заброшенных, превращаясь в занесенные осенней листвой холмики, зато деревья стояли здоровенные, в два обхвата. Сплошь старые тополя. Шумели над головой голыми ветвями. Под ногами хрустели сбитые прошлым ураганом сучья – валежник перед зимой убрать еще не успели.
Хорошее место для работы, удобное. И просторно: увлекшись, не прихватишь лишнего – кусты, старые ржавые ограды и деревья помешают. Ограды в этом плане работали лучше всего: чем старше и изношенней они были, тем лучше и четче ощущались границы.
Раскоп нашелся быстро: кто-то из работников заботливо оставил около ямы светодиодный фонарь. Наверняка доброжелатель из дневной смены. В сердечность ночного сторожа Насте не верилось.
Могила оказалась неглубокой, клиента добавляли к уже почившим родственникам. Настя уселась на корточки у края, расстелила клеенку, прижала парой камушков. Из отсыревшего рюкзака на свет показались рабочий планшет с программой учетника, два комка рыжей глины, которым предстояло стать покрышками, потрепанная страховочная тетрадь-конспект и одноразовый комплект пробирок.
Куртку пришлось снять и накинуть на две сучковатые палки. Во-первых, она стесняла движения, капюшон ограничивал обзор, а во время работы нужно смотреть в оба. Волосы по этой же причине Настя собрала в пучок: сейчас не до красоты, лишь бы в глаза не лезли. Во-вторых, рабочее место стоило прикрыть от воды, чтобы непрекращающийся дождь не размочил глину в жижу. Перчатки тоже стянула – при замешивании состава требовалась точность, рука в перчатке могла соскользнуть.
