Ночь убийства

Жизнь — длинная череда лет, месяцев, недель, часов и даже секунд, на протяжении которых мы строим планы. Мы бежим куда-то, порой, не желая остановиться и подумать о главном: семье, детях, любви и смысле жизни. Я прожил восемьдесят лет и, хотите верьте хотите нет, так и не обрел понимания, не сумел докопаться до истины. В конце концов мы приходим в этот мир одни — с криком, ознаменовав наше рождение и уходим одни, в тишине, порой оставленные и забытые.

— Отец, хочу сказать тост! — воскликнул мой старший сын Богдан, поднимая бокал с шампанским.

Да, сегодня мне исполняется восемьдесят. Красивая, однако, дата. Вот только вопрос, мучащий меня уже долгие месяцы, не оставляет меня и сегодня: что мы оставляем после себя? Мы, простые люди, о которых не слышали не то, что на другом континенте, а даже в соседнем доме. На самом деле, мне нравится думать, что после себя я оставлю своих детей, мое будущее и будущее нашего рода. Красиво звучит, не правда ли?

— Мы хотим произнести тост, — кивнула моя невестка Леночка, поднимаясь вслед за мужем и, отобрав у внука Вадима телефон, заставила того встать со стула. У нее в руках был бокал с соком, она сегодня за рулем. Обидно, мы ведь с супругой предложили им остаться на ночь — отказались.

— Отец, ты знаешь, как я люблю тебя! — начал Богдан, поправив очки в круглой оправе. Аля накрыла мою ладонь своей, она улыбалась сквозь слезы. Моя супруга никогда не могла сдержать слез в такие моменты, считая их жутко поэтичными. Как жаль, что писать стихов она не умела.

— Мы безумно любим Вас, папа, — улыбнулась Лена, приобнимая сына. Она всегда занимала лидирующую роль в их браке, но в последнее время мой сын совсем начал сдавать позиции. Печально, ведь жена должна направлять мужа, а не вести его, словно пастух.

— Знай, я никогда не забуду сколько ты сделал для м…для нашей семьи, для всех нас, — закончил Богдан и в один глоток осушил бокал, заработав недовольный взгляд супруги.

— Папа, — ласково произнесла Лена, но мне показался ее тон уж слишком наигранным. — Не передать словами, как сильно мы гордимся тобой, твоей силой воли и стремлением жить! Желаю тебе крепкого здоровья и побольше самых светлых моментов в жизни. Зачастую мы слишком часто зацикливаемся на прошлых ошибках и обидах, забывая, что живем здесь и сейчас. Будь счастлив! — воскликнула она, еще выше подняв бокал. — Вадик, пожелай что-нибудь дедушке, — прошептала Лена на ухо сына и тот поднял взгляд своих фамильных зеленых глаз, которые были у всех потомков Толстых.

— Э-э, — промямлил мальчик, бросив быстрый взгляд на мать. Та смотрела на него с напором и ожиданием. — Ты классный и здоровья побольше, — неуверенно произнес он и плюхнулся назад на стул.

— Спасибо внук, — кивнул, поднимая стакан с виски. — Лена, Богдан, благодарю, — кивнул невестке с сыном и сделал маленький глоток. Обещал Але сегодня не напиваться.

Дальше поднялся на ноги мой младший сын Евгений вместе со своей будущей женой Соней. С Сонечкой мы познакомились всего пару месяцев назад, я безумно благодарен этой девушке за то, что она вернула сына в лоно семьи. У нас с Женей всегда были непростые отношения, порой мы не общались годами.

— Папа, мы с Соней рады сегодня присутствовать на твоем празднике, — произнес сын, по нему было видно, что он был взволнован. Соня взяла его за руку и улыбнулась в знак поддержки. — Ты всегда трудился на благо семьи, мы перед тобой в неоплатном долгу. Прости за все обиды, что я причинил, ошибки, которые натворил, — вздохнул он, сильнее сжав бокал. — Но мы всегда остаемся семьей, мы всегда рядом.

— Спасибо сын, — улыбнулся, кивая в знак одобрения.

Занимательно, что они все говорили о моем труде, о возможностях, которые я им дал и об их неоплатном долгу передо мной. Занимательно и то, что никто из присутствующих сегодня здесь не спешил вернуть мне долг, они даже не пытались. Не хочется признавать, но в этом и есть моя ошибка — я где-то ошибся, когда воспитывал их.

— Мой дорогой брат! — торжественно произнесла Рита, моя младшая сестра, уже немного заплетающимся языком. Отец женился второй раз, и я стал старшим братом, помню, Маргарита была прекрасным ребенком — энергичной и жизнерадостной девочкой. К сожалению, с годами она потеряла интерес к жизни. — Все уже так много сказали и мне не хочется повторяться, — пожала она плечами и, сделав паузу, глотнула вина. — Я просто скажу, что никто из них не понимает насколько важна твоя роль в наших жизнях. Живи еще долго и не переставай удивлять нас! Ура! — воскликнула Рита, сделав еще один глоток вина и упав на стул. Благо, не упав на пол. Недовольный, я бы даже сказал, презрительный взгляд Леночки невозможно было не заметить. Если все остальные всегда со снисхождением относились к Маргарите, то Лена всегда осуждала — это ее черта характера мне никогда не нравилась.

Семейный праздничный ужин продлился еще около часа, к концу я порядком устал и решил подняться к себе в кабинет. Знаете, иногда полезно посидеть в тишине, посмотреть на потрескивающие в камине бревна и, сделав глоток любимого напитка, прикрыть глаза, дав волю мыслям, что весь день копились в твоей голове. За свои восемьдесят лет я не раз проводил данный ритуал, принимая, порой, не самые простые, но верные, на мой взгляд, решения.

Эта комната была моим пристанищем, местом, где мог спрятаться ото всех и творить. Подойдя к камину, который занимал центральное место в комнате, я присел на корточки и, взяв с полки коробку спичек для розжига — чиркнул о коробок и поднес пламя к дровам. Камин медленно разгорался, наполняя комнату теплом. Я сел в свое любимое потертое кожаное кресло, которое было моим верным спутником уже более сорока лет — коричневая кожа состарилась и протерлась в некоторых местах, особенно на подлокотниках и на верхней части спинки, деревянные ножки кресла давно потеряли свой блеск, а на подушке осталась вмятина. На маленьком круглом дубовом столике с длинными резными ножками уже стоял вытянутый стеклянный графин из красного стекла со стеклянной пробкой в виде ромба, в котором был налит шотландский виски десятилетней выдержки. Порой мне казалось, что я действительно чувствую тонкий аромат кукурузного хлеба или фруктов и карамели. Мне пришлось пройти к шкафу со стеклянными дверями и взять оттуда стакан.

— Отец, мы можем поговорить? — постучав, Богдан приоткрыл дверь и заглянул внутрь кабинета.

— Конечно, сын, — кивнул, беря в руки второй стакан. — Составишь мне компанию? — предложил.

На следующее утро, когда Алевтина не обнаружила своего мужа в постели, заволновалась. Женщина, накинув на плечи шёлковый халат бардового цвета, вышла из комнаты и поднялась на чердак. Именно там находился кабинет главы семьи Толстых, огромный прямоугольный кабинет занимал весь этаж. Она постучала, позвав супруга по имени и, не получив ответа, приоткрыла дверь. Алевтина увидела сидящего в кресле мужа, стоящего к ней боком, и подумала, что тот уснул, забыв спуститься в спальню. С ним часто такое бывало, поэтому женщина ничего не заподозрила. Она подошла к нему ближе, погладила мужчину по плечу, потом немного потрясла его, но тот никак не отреагировал.

— Любимый, уже утро, — ласково произнесла она, нежно дотронувшись до его лица. Оно было ледяным, и она с ужасом отдернула руку. Женщине потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и, пытаясь унять дрожь в руках, приложить два пальца к шее, там, где можно было бы прочувствовать пульс. Его не было.

— Нет, — прошептала она, мотая головой. Алевтине потребовалось больше, чем несколько минут, чтобы осознать произошедшее. Женщина медленно осела на пол, из ее глаз потекли слезы, она молча осознавала смерть мужа.

Солнечное сентябрьское утро, люди, спешащие на работу и сигналящие машины, застрявшие в пробке, соседи, крики которых можно услышать еще на первом этаже — в принципе ничего необычного, еще один день из жизни Олега Воронцова. Мужчина любил просыпаться рано и пить кофе, стоя на балконе и наблюдая за прохожими, прислушиваться к их разговорам и анализировать их — профессия обязывала всегда быть начеку. Сегодня не самый лучший день в жизни майора, его отдел был подвергнут реформированию и теперь Воронцову предстояло познакомиться с новым коллективом и с новой должностью. Сказать по правде, мужчина не любил руководить, всегда считал, что это удел настоящих лидеров, рожденных для этого. Именно таким был его лучший друг, с которым он проучился, а потом и проработал долгие десять лет своей жизни, но тот погиб несколько месяцев назад из-за одного высокопоставленного урода.