— Смотрите! — говорит она радостно. — Держу пари, что это приглашение на день рождения.

Протягивая руку, я беру конверт, изучая его. Обратного адреса нет, но зато есть почтовый штемпель Чикаго. Хмурясь, я рву его.

Это открытка на День матери, что кажется странным, учитывая, что уже июнь.

«Дорогая Бекка, я недавно узнала, что у тебя появился ещё один ребенок. Ладно, прошло уже три года, но я только узнала. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я рада за тебя и горжусь всем, чего ты достигла. Хотела бы я быть лучшей матерью. Береги себя и поцелуй как-нибудь этих малышей за меня. С любовью, мама».

В карточку вложена двадцатидолларовая купюра.

— Чёрт, — ругается Пак, читая через мое плечо.

— Черт, — эхом отзывается Кэти.

Я складываю открытку и сую её обратно в конверт вместе с деньгами. Это четвёртый раз за эти годы, когда она пишет мне, хотя прошло столько времени с момента последнего сообщения, что я уже начала думать, не случилось ли с ней чего. В прошлый раз она послала десятку вместе с засушенной маргариткой.

— Можно мне мороженое? — спрашивает Гуннар, выглядывая из-за двери.

— Конечно, малыш, — говорит Пак.

Он отходит от меня, чтобы подойти к старому холодильнику, который стоит в гараже. Я слышу, как ящик морозильника открывается, и он раздает угощения детям.

— Хочешь, Бекс?

Засунув конверт в задний карман, я качаю головой.

— Нет, я в порядке, — уверяю его я. — Я должна пойти к Даниэль.

Пожимая плечами, он все еще смотрит на меня.

— Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Оставив их, я возвращаюсь в дом, рассматривая записку своей мамы. Шесть лет, четыре открытки... Наверное, около пары сотен слов.

Так много для этих отношений.

Когда я впервые забеременела Кэти, я потратила месяцы, думая обо всех вещах, в которых боялась напортачить… В конце концов, всё оказалось довольно просто — накормить, поцеловать, убедиться в том, что одежда чистая, ну или не совсем грязная.

Ох, и следить, чтобы они всегда оставались поблизости.

Чтобы еще ни случилось, я знаю, как управляться с детьми.

Наверно, после всего, я все-таки не дочь свой матери.

Примечание автора

Эта бонусная сцена происходит в Академии Нортвудса в ту же ночь, что и рейд в стрип-клуб «Вегас Бэлльс» в «Серебряном Ублюдке».

Шейн

Я плаваю на спине, глядя на сводчатый стеклянный потолок над самым красивым домом с бассейном в штате Айдахо. Как и остальная часть моей тюрьмы, он был построен в 1920-х годах моим прадедом Кейраном МакДонохом в подарок своей жене. Ей никогда не нравилось это место или сам Кейран. Она не была единственной женой МакДонох, кто ненавидел своего мужа за последние сто лет, подавая пример, который, как я полагаю, однажды будет усвоен и моей женой.

Учитывая, что я уже живу достаточно долго, чтобы жениться, это…

Большая загадка…

Надеюсь, после сегодняшнего вечера мои шансы увеличатся. Мой лучший друг и личный телохранитель Рурк Маллой прямо сейчас на встрече с представителями мотоклуба «Серебряные Ублюдки». Если повезёт, мой отчим, Джейми Каллаган, уже мертв. За последние четыре года я стал слишком циничным, чтобы чувствовать хоть какую-то реальную надежду, но думаю, что это было бы лучшее событие.

Конечно, его смерть не решит всех моих проблем. Моя собственная мать попыталась отравить меня на этой неделе. Единственное, что спасло мою задницу, это то, что она не могла рискнуть убить меня сама, что усложнило весь процесс. Однако постоянное вегетативное состояние моего тела идеально подошло бы для ее целей.

И все потому, что мне посчастливилось унаследовать серебряный рудник «Смеющаяся Тесс». Словно реальная чертова шутка. «Тесс», должно быть, смеется надо мной специально, потому что я оказался здесь, в ловушке роскошной тюрьмы, как и моя прабабушка. Конечно, у неё никогда не было судебного приказа, и браслета, прикрепленного к её лодыжке в качестве датчика передвижения. Счастливая сука.

Звук хлопнувшей двери эхом разносится по огромной комнате, и я выпрямляюсь. Рурк вернулся. Он стоит рядом с поручнем, глядя на меня, и я уже вижу, что у него нет хороших новостей.

Бл*дь.

Я плыву к нему, наслаждаясь движениями мышц в воде. Бассейн, наверное, единственная вещь в этой адской дыре, которая мне нравится. Если я каким-то образом выживу и захвачу корпорацию МакДонох за шесть месяцев, первое, что я планирую сделать — это выселить арендаторов и взорвать это место.

Достигнув края, я поднимаюсь на бортик. Вода стекает по моей спине, когда я подхожу к Рурку, который вручает мне полотенце. Я вытираю лицо и смотрю на него.

— Джейми жив, не так ли?

Рурк жмет плечами.

— Не было никакой стопроцентной уверенности, что все сработает в точности как нам надо. По словам Буни, у него есть серьёзные, чертовы рычаги воздействия. Если это действительно правда.

Я хмурюсь.

— Какие именно рычаги?

Мой лучший друг, сузив глаза, изучает меня долго как никогда раньше. Потом качает головой.

— Это огромное дерьмо, Шейн.

— Мы знаем, что это?

— Да.

— И?

— На самом деле ты не родственник Шеймуса МакДоноха. Каллаган сделал анализ ДНК твоей матери... Я понятия не имею, чей она ребенок, но точно не его. Если это всплывет наружу, ты всё потеряешь.

— Срань господня, — шепчу я. Кровь пульсирует у меня в голове, потому что этого я даже и представить себе не мог. — Бабушка трахалась с кем-то еще?

— Видимо, — говорит Рурк. — Как только ты убьешь Джейми, настанет ад. Он не пускает все в ход только потому, что всё ещё надеется использовать Кристину, чтобы захватить власть.

Я отворачиваюсь, пытаясь осознать то, что он мне только что сказал.

— Мы уверенны, что он говорит правду?

— Есть только один способ узнать, — отвечает он. — Ты действительно хочешь рискнуть, чтобы доказать, что ты не настоящий МакДонох? Чёрт, на твоём месте, я бы задумался над тем, как эксгумировать всё проклятое родословное древо и кремировать их.

Твою мать. Он прав. Я только открываю рот, чтобы ответить, когда громкий шум эхом проносится по всему бассейну. Прокрутившись, я резко приседаю. Рядом со мной Рурк делает то же самое — нам давно не приходилось буквально сражаться за свою жизнь, но мы стараемся держать свои навыки на высоте.

Я оглядываюсь вокруг, ища того, кто шумел. Шпион?

— Выходи, — приказываю я, стараясь сохранять ровный тон. Почти дружелюбный. — Мы можем поговорить о том, что ты только что услышал, но мы не уйдём, пока не найдём тебя. Ночь может быть длинной, и чем дольше я буду ждать, тем меньше у меня будет оставаться терпения.

Никакой реакции, но мне кажется, что я слышу чье-то дыхание. Хорошо, этот человек достаточно умен, чтобы бояться меня. Мне не помешает страх. Мы с Рурком обмениваемся взглядами, общаясь без слов. Он отступает к двери, перекрывая вход, когда я иду вокруг бассейна. Звук доносился примерно отсюда.

Есть только один выход, если только наш шпион не настолько силен, чтобы открыть тяжелые раздвижные двери служебного отсека в дальнем конце. Вряд ли, учитывая тот факт, что они весят по паре сотен фунтов каждая и, вероятно, уже заржавели.

Я следую по линии ярко-синих и золотых плиток, которыми выложена дорожка, ведущая к водному снаряжению: мячи, обручи и прочее дерьмо, которое используется для занятий акваэробикой. Это наиболее вероятное укрытие. Я почти достигаю их, когда слышу звук открывающейся главной двери. Я оборачиваюсь и вижу девушку, одетую в слитный купальник, который даже моя бабушка сочла бы слишком скромным.

Она испуганно смотрит на меня.

Я узнал её. Лола. Лола Сандерс. Она одна из немногих учениц, которые учатся здесь без судебного приказа, возможно потому, что её родители не захотели утруждать себя заботами о ней.