— Облом, — шепчет Даниэль, проходя мимо, очевидно, она наблюдала за нашим маленьким шоу (как и все остальные в баре, ведь ситуация еще не была достаточно неловкой, не так ли?). — Это было грубо.

— Что я должна теперь делать?

— Найди способ извиниться и надейся, что в будущем он найдёт новое место, где сможет выпивать, — отвечает она. — У тебя не так много вариантов, что еще можно предпринять.

«Найди способ извиниться». Ей легко говорить, это не ее игнорируют. Я задерживаюсь еще на несколько минут в баре, но напитки уже готовы и ждут меня.

Да начнется шоу.

Я несу заказ к столу байкеров, пытаясь поймать Пака на слове. Карли сидит между ним и Дипом, и я гадаю, с кем из них она пришла. В закусочной за завтраком, она явно была вместе с Паком... Я заставляю себя ярко улыбнуться, несмотря на то, что хочу её отравить. Пак — мой.

Подождите-ка. Откуда это взялось? Пак — не мой. Ни капельки. Нужен больно.

Врушка.

Следующие полчаса я ловлю себя на том, что постоянно смотрю на них, пытаясь определить, встречаются они или нет. Пак не обращает особого внимания на Карли. Если мне не показалось, то она больше уделяет внимания Дипу. Отличненько. Я надеюсь, что они поженятся и будут рожать детишек до тех пор, пока она не растолстеет. Тем не менее, она сидит рядом с Паком, и она также была вместе с ним на днях. Как будто специально, посыпая мне соль на раны, Карли раздражающе дружелюбна и мила со мной, когда я возвращаюсь за пустыми стаканами.

— Ты ведь Бекка, да? — спрашивает она. — У нас не было возможности поговорить на днях...

— Она никто, — отрезает Пак.

Карли будто прозревает, взглянув на нас. Остальные молча смотрят, как я сжимаюсь под их взглядами. Я хочу убежать. Спрятаться. Притвориться, что ничего такого никогда не происходило.

Ну уж нет.

Пора покончить с этим.

Я ставлю поднос на стол и, выпрямившись, смотрю прямо в лицо Паку.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — произношу я, стараясь говорить достаточно громко, чтобы меня можно было услышать поверх музыки. — То, что я сказала прошлой ночью, было неправильным. Я сожалею об этом. Это была неправда. Ты не насильник.

Карли начинает кашлять, а Дарси моргает. Мужчины просто молча наблюдают. Я ненадолго закрываю глаза, желая открыть их и оказаться где-нибудь в другом месте. Пожалуйста, в любом другом месте. Не повезло — когда я открываю их снова, Пак смотрит на меня, его глаза прожигают меня насквозь, как два горячих угля.

Ну... Думаю, я привлекла его внимание.

— Думаю, мне нужно кое-что прояснить, — продолжаю я. — Пять лет назад, когда встретила тебя в Калифорнии, я сделала всё, что могла, чтобы заставить тебя думать, будто хочу быть с тобой. Тини всё подстроил, я подыграла тебе, и ты был такой же жертвой, как и я. Ты не насиловал меня и как только понял что к чему, ты мог просто уйти. Вместо этого ты спас меня, и я буду ценить это всю оставшуюся жизнь. Прошлой ночью я назвала тебя насильником, потому что ты говорил мне вещи, которые я не хотела слышать, и я разозлилась. На самом деле, я часто злюсь. Это вроде как моя проблема, так что прошу прощения. Ещё раз спасибо, что привёз меня в Айдахо и спас мне жизнь.

С этими словами я хватаю поднос и ухожу, чувствуя, как дрожат мои руки. Даниэль ждет меня у бара, внимательно всматриваясь мне в лицо.

— Ты сделала это?

— Ага.

— Серьезно? Прямо перед всеми?

— Ага.

— Ты в порядке?

Я раздумываю над ее вопросом.

— Нет, думаю, на меня надвигается паника.

— Иди на кухню и посиди там, — быстро говорит она. — Я прикрою тебя. Оставайся там, пока не успокоишься.

— Ты видишь его?

— Пака?

— Ну а кого еще? — шиплю я. — Он смотрит на меня? Он так ничего и не сказал. Никто из них.

— Да, он смотрит на нас, — отвечает она, бросая взгляд мне за спину — Но он, похоже, даже и не думает подходить сюда. Он просто пьёт своё пиво и смотрит. Его выражение лица, правда, немного свирепое. Иди, освежись в кладовой. Холодный воздух пойдет тебе на пользу. Что бы ни случилось, помни, что я здесь. Блейк тоже. Мы прикроем тебя.

Я киваю и ныряю под барную стойку, проскользнув мимо Блейка, и бросаюсь на кухню. Гордон — повар, уже закрыл кухню несколько часов назад, хотя в воздухе все еще витает слабый запах жареной еды. Я открываю большую дверь кладовки, включив свет, и вхожу внутрь. Дверь за мной закрывается, приглушая звуки из бара, и я хватаю маленький табурет рядом с настенной полкой, чтобы сесть на него.

В кладовке есть что-то по-своему замечательное.

Холодно, конечно. Для кухонь общепита это очень хорошо, потому что всегда жарко, особенно когда включен большой гриль. Летом ещё жарче, что делает кладовку оазисом для всех работников бара и кухни. Сегодня вечером это моё убежище, и я уже чувствую, как лёгкий пот охлаждает мою кожу. Слабые мурашки кружат по моему телу. Я глубоко вдыхаю, наслаждаясь тишиной.

Я могла бы сделать это. Могла бы пойти туда, смотреть на Пака и улыбаться, прислуживая ему и его братьям по клубу. Я бы делала это с высоко поднятой головой — у меня не было бы выбора. Каллап — маленький город, и если я не решу уехать, мне, так или иначе, придется сталкиваться с ними.

Конечно, я могу оставить Каллап.

Как и в любой другой раз, когда я думаю о переезде, мой разум немедленно отвергает эту идею. Я люблю этот город и чувствую себя здесь в безопасности.

Дверь кладовки открывается.

— Ты в порядке? — спрашивает Блейк. — Кого-нибудь нужно убить?

Я улыбаюсь, потому что знаю, что он не шутит. Он — причина, по которой мне нужно взять себя в руки и вернуться туда. Он и Даниэль, и Реджина, и Эрл, и все, кто составляет мой мир. Так что, если Пак и ненавидит меня, то меня ненавидели и раньше.

— Да, я в порядке, — отвечаю ему я.

Он подходит и, схватив меня за руку, тянет вверх, поднимая меня на ноги.

— Тереза спрашивает, где ты, — говорит он мне. — Я сказал, что ты пошла за свежими лимонами.

Я оглядываюсь, увидев на полке прозрачный пластиковый контейнер с нарезанными лимонами, и хватаю его. Блейк улыбается мне, и мне становится спокойно.

Держа его за руку, я возвращаюсь в бар.

Глава 8

Пак

Моя рука сжимает стакан так сильно, чудо, что он не разбивается.

«Спасибо, что привез меня в Айдахо и спас мне жизнь».

Слова Бекки продолжают звучать в моей голове. Прошлой ночью, в первый час после того, как она назвала меня насильником, я хотел прибить её. После всего, что я сделал для неё, всего, что дал… И, когда я, наконец, заполучил ее, и дал то, в чем она нуждалась, Бекка вывалила на меня тонну дерьма.

Сумасшедшая стерва.

Из-за этого я разозлился еще больше, потому что в глубине души всё ещё чувствую себя виноватым из-за той ночи. Я чувствую себя ещё более виноватым, потому что последние пять лет пытаюсь выяснить, как повторить это с ней снова. Я наблюдал за ней в её квартире после нашей ссоры — закрой, наконец, свои проклятые шторы, Бекка, — она сидела за своей грёбаной швейной машиной. Моя душа рвалась на части, а Бекка занималась гребанным рукоделием.

Тогда я взял ключи и погнал на байке вдоль реки, пока не выехал на шоссе. Я остановился, глядя на восток, в сторону Монтаны, задаваясь вопросом, должен ли просто взять и уехать в том направлении. Я мог бы оставить все позади. Клуб, Бекку, всё. Я бы взял только свой байк и полетел навстречу ветру, пока жизнь не обрела бы новый смысл.

Конечно, я так не поступил.

И я всё ещё не уверен, почему.

Бекка идет, неся в руках тяжелый поднос, а ее задница, покачиваясь, так и просит хорошей трепки. Боже, я всё ещё хочу трахнуть её. Она обслуживает сегодня этих мудаков из академии, которые заняли два стола вдоль стены. Девки ведут себя как маленькие эгоистичные киски, прикидываясь взрослыми. Я вижу, как одна из них подзывает Бекку щелчком пальцев, и это меня бесит.