– Я крови боюсь, – сказал Сеня. – Я бы не смог. А ты крови не боишься?

– Не знаю точно. Не было случая выяснить. У меня дед в прошлом году умер. Я все стоял у гроба, рассматривал. Все думали, что по деду горевал, а мне было интересно, что с его телом происходит, как оно меняется, портится. Тогда много о смерти думал. Загадочная она. Когда никто не видел, я его трогал.

Сеня аж руками замахал.

– Ну ты извращенец точно, мертвецов ощупывать.

– Я в познавательных целях. Тебе не интересно, как это умирать, что с тобой будет? Не думал об этом? Вдруг раз и тебя нет. Что ты почувствуешь при этом?

– Нет, не думал и думать не хочу. Это страшно. Тем более что потом всех мертвецов в землю закапывают, – Сеня поежился.

Федор не унимался и, перейдя уже на таинственный шепот, продолжал развивать тему.

– А еще знаешь, что самое любопытное? Бабушка говорила, что сорок дней душа дедушки будет в квартире жить. А потом уйдет. Я не поверил. Думал, чушь старушечья. Но, знаешь, – шепот становился все тише и загадочней, – я его чувствовал все сорок дней в квартире. То за спиной, то будто мимо прошел, то кашель вдруг его послышится. Особенно когда дома один оставался. В комнате закроюсь и не выхожу. В дверь позвонят, я бегом, только бы быстрее проскочить. А после поминок на сорок дней все прошло и стало как раньше. Не страшно.

– Да ты просто это себе внушил. Бабку послушал и вообразил. Она тебя запугала. Вот и все. Нет никакой души. Помер дед, закопали и конец истории. И с нами так будет. Так что лучше об этом не думать. Не хочу думать о серьезном, хочу просто веселиться, слушать хорошую музыку, гулять, на велике и коньках кататься. Просто жить. Есть пироги, например. Мы ведь еще «ребяти-и-ишки», – пародийно протянул он.

Федор повернулся на бок и, хитро прищурившись, посмотрел на друга.

– А про девчонок ничего не сказал. Не интересуют?

– Фу, – брезгливо поморщился Сеня, – нашел о ком говорить. Они вообще все противные. Хоть твою воображалу Вику возьми. Зараза, да и только. Надо перед ней лебезить, ухаживать. Что в этом интересного? Были бы нормальными, как мы с тобой. А так нет. Ну их, и ты завязывай со своей Викой, она тебе не по зубам.

Чуть позже Федор, не спеша, шагая домой по осенней улице, думал, что, может, и правда, перестать мечтать о Вике, но почему-то хотелось. Что-то сладкое и теплое разливалось внутри, и эти ощущения нравились. Надо просто стать достойным ее. Придумать что-то такое, чтобы она заметила его, захотела дружить.

– Ну-ка, перестать петь! Разошлись по домам. В стране траур, а они сидят, песни горланят. Не разойдетесь, посажу на пятнадцать суток за хулиганство.

Раздумья Федора были прерваны криком милиционера, который предназначался кучке ребят, что сидели в сквере с гитарой и пели песни. Да, вот оно! Решение! Как смотрят девочки на парня с гитарой в руках! Подростки лениво слезли со скамейки и вразвалку поплелись по аллее. Девчонки так и увивались за центральной фигурой парня с гитарой. Вот это Федору и нужно. Гитара!

В испуге проснувшись от тревожного сна, который он сразу же забыл, Матвей кинул взгляд на пустую смятую половину кровати. Вспомнил, что она не хотела спать с ним в одной постели, но согласилась, потому что он был пьян и умолял ее. Прислушался, ушла ли Вика на работу или еще дома. Шум воды в кране на кухне доложил ему обстановку. Матвей обрадовался, ему очень нужно было поговорить с Викой, а откладывать на вечер не хотелось. Он решительно вскочил с кровати и направился в ванную.

Посвежевший после душа, накинув темный вафельный халат, Матвей вошел в гостиную и застал жену сидящей на барном стуле за островом с баночкой греческого йогурта, тостом и чашкой чая. На Вике все еще была неснятая после сна черная с розовой отделкой шелковая пижама. Она поднесла к губам чашку, обнажив большой синяк на предплечье, от чего Матвей сильно смутился.

– Доброе утро, любимая, – он нежно поцеловал жену в висок и тут же отошел к кофемашине.

– Доброе утро, – кинула она ему, не оторвав взгляда от телефона, в котором, улыбаясь, смотрела какое-то смешное видео, одновременно отправляя ложку йогурта в рот.

Матвей нажал на кнопку, и послышался шум перемалываемых кофейных зерен.

– Вика?

– Что? – на этот раз она с улыбкой посмотрела на него, чтобы не прослыть окончательно стервой.

– Я не сказал тебе вчера о своем подарке.

– Говори. Стихотворение сочинил? – она посмеялась, но без злости, довольно мило.

– Да, нет, конечно, – улыбнулся он, чувствуя, как отлегло. – У меня давно не было нормального отпуска, а сейчас выдалась возможность оторваться за все это время и отдохнуть не неделю, а сколько захочу. Бизнес может работать и без меня. Да и денег скопил на хорошую поездку достаточно. Я что хотел предложить, – Матвей стоял, прислонившись к столешнице напротив Вики, глядя ей прямо в глаза, которые она не отводила. – Путешествие по Европе, долгое, месяца два или три. Будем ездить по разным странам, городам от Финляндии до Италии. Мы немного отдалились друг от друга, – он на секунду отвел глаза, но потом снова поймал ее взгляд. – Мне кажется, это была бы хорошая возможность перезагрузить наши отношения. Мы будем только вдвоем день и ночь, бегать по музеям, театрам, ресторанам. Веселиться и наслаждаться свободой и разнообразием впечатлений. Что думаешь? – в его глазах читалась надежда, что они смогут возродить их былую любовь и страсть.

– Да, неплохо, – она пожала плечами. – Почему бы и нет?

– О, Вика! – Матвей кинулся обнимать ее, не помня себя от счастья. Он верил, но очень боялся. Ее согласие сейчас много для него значило.

– Ну что такие бурные эмоции? Почему я должна была отказаться? – похлопала она его по спине. – Твой кофе готов.

– К черту кофе! Я так счастлив! – он не хотел выпускать ее из своих объятий.

– Ну все, все, дай мне доесть мой завтрак, – Вика нежно оттолкнула его.

Матвей вернулся к своей чашке кофе, сердце выпрыгивало у него из груди, а в голове с молниеносной скоростью проносились картины их будущего путешествия, в котором он уже заранее был счастлив.

– Раз уж ты заговорил о перезагрузке отношений, давай начнем наше путешествие с того места, в котором мы так мечтали с тобой побывать, когда только поженились. Помнишь?

Он насторожился, чувствуя подвох. Рано радовался.

– Прости, о каком именно месте ты говоришь? – настороженно спросил он.

– Ты что, забыл? Блю Холл. Ты же помнишь, как мы мечтали там побывать. Это лучшее место, где мы сможем вспомнить, как познакомились, как вместе погружались.

– С погружением? – уточнил Матвей.

– Само собой.

– Блю Холл, кладбище дайверов, – у него засосало под ложечкой. – Я уже лет семь не тренировался. Даже не знаю.

– Матвей, ты что? Испугался? Мы будем погружаться лишь на малую глубину, и у тебя есть очень опытный инструктор, я же дайвинг не бросала.

Вика встала со стула и подошла к нему, от чего ему стало еще тревожней. Теперь уже она обняла его и поцеловала.

– Что тебя так пугает? Ты же сам хотел. Поверь, тебе понравится, – в ее глазах сверкали озорные искорки.

– Да, несомненно, – он ответил на ее поцелуй. – Когда поедем?

– Мне надо доделать парочку проектов. Давай в апреле, пока народ не налетел, а после Блю Холла будем гулять по Европе.

– Отлично. Тогда в апреле.

– Мне надо бежать, – Вика высвободилась из его объятий и, улыбаясь, скрылась в коридоре.

Матвей застыл с чашкой кофе в руке. Его мучали сомнения в ее искренности. Он знал, что его жена не так проста, достаточно вспомнить ее последнюю с первым мужем Иваном поездку в Ниццу, но ему до боли хотелось верить, что она на самом деле этого хочет. А почему он сомневается? Вика всегда любила дайвинг, и познакомились они в фантастическом месте в Исландии на рифте Сильфра, в чем оба видели тайный символизм. Дайвинг в разломе плит между двумя континентами, которые можно соединить размахом рук.