Открыв ногой дверь в подвал, Макс, не сбавляя скорости, стал спускаться в глубь темного помещения.

— Рем, не забудь закрыть дверь, — бросил он в сторону.

Внизу уже зажжены четыре свечи, а посреди комнаты лежит старый матрас. Макс швырнул девушку на пол: в этот момент все парни были на месте, а Рем уже запер дверь.

«Ловушка захлопнулась», — подумала девушка, когда лучик света у лестницы пропал. Она все еще не верила в происходящее и не осознавала до конца, что происходит.

Макс опустился перед ней на коленях и стальной хваткой вцепился в запястья девушки, а потом умело связал их каким-то куском ткани над головой. Алик и Ден удерживали ноги, не позволяя ей вырваться и оттолкнуть.

Макс был больше не в силах сдерживаться и тут же впился жадным поцелуем в губы своей добычи, словно она была желанным куском мяса для хищника, словно он хотел поглотить ее всю. Его руки лихорадочно гладили ее шею, грудь, скрытую грубой тканью, и неумолимо спускались ниже.

Камила все еще сопротивлялась и с силой укусила парня за губу, пока не почувствовала металлический привкус его крови на языке.

Макс тут же отпрянул от нее и ударил по лицу, разбив губу девушки. Вид крови на лице его девочки расстроил и на мгновение отрезвил парня: он не хотел уродовать это красивое и милое личико, но она снова и снова провоцировала его на грубость.

Раздался треск разрываемой ткани: Рем при помощи своего короткого ножика резал ее платье.

— Ты что делаешь, упырь, отвали! — девушка в ужасе снова попыталась вырваться и выгнула спину, но, увы, ошметки платья уже валялись на полу.

— А она очень даже ничего, Макс! Кто бы мог подумать, что рыженькая малышка такая аппетитная! — Алик разве что слюной не разбрызгивался в разные стороны.

Макс вышел из временного ступора, обернулся на голос друга и замер, любуясь гладкой кожей, плоским животиком и женственными формами. Она казалась ему идеальной и, когда он посмотрел в глаза своим приятелям, то с ревом дикого зверя заявил:

— Никто из вас и пальцем ее не тронет, она моя! — он сжал кулаки.

— Эй, ты же сказал… — попытался возразить Рем.

— Я знаю, что я говорил: вы могли ударить ее, наказать, связать, в конце концов, но в остальном — она только моя! Я понятно объясняю? — на последнем слове он и, в самом деле, чуть не зарычал и не вцепился в глотки друзей.

— Понятно, — злобно буркнул Рем. — Но эта тварь все равно свое получит! — Рем был в бешенстве после того, как Камила ударила его между ног, и он не собирался прощать ей этого. — Ты запомнишь этот день, тварь! — голос парня не предвещал ничего хорошего.

— У меня кое-что для тебя есть, горячая штучка! Тебе должно понравиться! — с этими словами Рем взял свечу и наклонил ее над обнаженным животом девушки.

Горячие капли воска тут же обожгли кожу, и Камила вскрикнули, попыталась увернуться, выгнула спину.

Макс, как завороженный, наблюдал со стороны — все это его странным образом заводило, а Рем, не встречая препятствия со стороны друга, принялся задирать майку девушки и с каким-то извращенным наслаждением проливал горячие капли на нежную кожу.

— Макс! — хрипло и сбивчиво выкрикнула девушка. — Что ты делаешь, Макс, прекрати это, ты сошел с ума! — ужас затоплял разум и уже подступал к горлу девушки, словно перекрывая кислород.

Макс действительно повернулся и заглянул в ее теперь уже не разъяренные, а испуганные глаза.

— Ты моя, и я докажу тебе это, лисенок, — сказал он хриплым от возбуждения голосом, вглядываясь в ее лицо, лаская пряди ее разметавшихся огненным вихрем волос.

— Лучше убей! — как можно четче и серьезней произнесла девушка, сдерживая слезы, страх и отвращение.

Она не понимала, что именно он хочет сделать, но имела об этом смутное представление, и почему-то была уверена, что после такого уже не стоит жить.

— Ни за что! — так же четко проговорил парень, а потом схватил ее и, подавая друзьям какой-то знак, резко перевернул ее на живот.

— Ты только моя и я хочу, чтобы ты никогда об этом не забывала! — прошептал он на ухо, обжигая девушку горячим прерывистым дыханием.

Макс временами терял над собой контроль и в такие моменты он был жестоким и почти не понимал, что творит. Камила сводила его с ума очень долго и сейчас внутренний зверь, словно вырвался на свободу, управлял каждым словом и действием. Не задумываясь, он полез в карман за небольшим раскладным ножом и принялся накалять его над пламенем свечи.

— Ты чего задумал? — удивленно проговорил Алик, не сводя глаз с лезвия ножа.

Он и не думал вмешиваться и пытаться остановить друга, но от понимания происходящего глаза парня широко распахнулись, а руки непроизвольно сжали ноги девушки еще крепче.

— Хочу поставить метку, — спокойно ответил Макс и прижал лезвие к обнаженной коже на пояснице девушки.

Камила дернулась и закричала. Она умела терпеть боль без стонов и слез, но такой жестокости она от него не ожидала.

Сильная острая боль обожгла спину девушки, лишая воздуха на несколько мучительных секунд. Боль вырвалась из груди криком отчаяния и безумия. Она повернула голову, но больше не смотрела на Макса: он не сжалится и не остановится, а его дружки, как и всегда, не посмеют или не захотят вступиться за девушку.

Перед глазами все стало расплываться от нахлынувших слез, пока взгляд не замер на мерном пламени свечи, стоящей рядом с девушкой. Его, несмотря ни на что, она видела предельно четко, и словно чувствовала ласковое тепло на губах.

Что-то в груди дрогнуло и оборвалось, на какое-то мгновение показалось, что время остановилось. Пребывая в состоянии шока, онемения, она не чувствовала боли, а все мысли сузились вокруг крохотного пламени свечи. Сознание отключилось, зрачки расширились, губы чуть приоткрылись, легкий выдох и… пламя свечи вспыхнуло ярче, словно расцветая на ее глазах.

Камила перевела взгляд в сторону, и остальные свечи тоже вспыхнули намного ярче, осветив помещение, разбрасывая в сторону тонкие лучики-искры.

Одна из свечей стояла на старом столе совсем рядом с Максом, который, как и другие парни, застыл в испуге. Искры коснулись взъерошенной челки, и волосы тут же загорелись.

— Макс, твоя башка горит! — в ужасе заорал Алик.

— Твою мать, что тут происходит! — в ярости завопил Макс, хлопая ладонями по голове и пытаясь потушить загоревшиеся волосы.

— Что у нее с глазами? — вдруг выкрикнул Ден. — Демоново отродье, она ведьма! Это все ОНА! Валим, парни, быстрее!

— Ведьма! — в ужасе подхватил Рем, тоже уставившись на девушку, все так же лежащую на полу. Он схватил остолбеневшего Макса за плечо и они, не оглядываясь, быстро попятились к выходу.

Камила пришла в себя все в том же подвале, со связанными руками, на грязном матрасе, но, к счастью, кроме нее рядом никого не было. В помещении царила зловещая тишина, на полу стояли почти догоревшие огарки потухших свечей, и лишь из распахнутой двери проникал лучик света, слабо рассеивающий мрак вокруг.

Девушка тяжело дышала, казалось, кто-то сковал тяжелыми цепями грудную клетку, голова кружилась, к горлу подступала тошнота, а еще слева сильно болела поясница. Она едва пошевелилась, повернула голову и осторожно опустила руки на грудь, принялась выпутывать затекшие кисти из веревок.

Обрывки воспоминаний о случившемся здесь лихорадочно закружились в голове: полный алчного желания взгляд Макса, его жестокая и безумная улыбка, чужие руки, сдерживающие сопротивление и не позволяющие вырваться, острая боль, оглушающий крик, тяжелое дыхание… теплый свет свечи и пламя — яркое, обжигающее, живое — ПЛАМЯ!?

«Почему они назвали меня ведьмой?» — понимание случившегося все еще ускользало от нее.

Камила перевела дух, зажмурилась, открыла глаза: боль снова и снова накатывала и обжигала спину. Девушка постаралась собрать волю в кулак, и, несмотря на то, что слезы боли давно ручьями стекали с ее подбородка на грудь, она смогла сесть и зубами развязать руки. Оглядевшись по сторонам, она нашла грязный запыленный плед, наброшенный на старинную тумбу, и осторожно обмотала его вокруг себя. А потом, спотыкаясь и опираясь о стены, она направилась к лестнице.