— Ну, что разомнем мышцы? — улыбнулся добродушный гигант, становясь в боевую позу.

— Конечно, тем более, что это наша с тобой последняя битва! — грустно ответила девушка.

Громила, стоящий напротив, замер и удивленно уставился на девушку.

— Ты уезжаешь, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Ивар.

— Да, Вар, я уже большая девочка, и мне пора во взрослую жизнь, а благодаря тебе, у меня есть неплохие шансы выжить! — она искренне улыбнулась ему уголками губ, а он ей в ответ.

— Ты сегодня на удивление разговорчива, — заметил он.

— Сама не знаю, что со мной! — проворчала девушка.

— Почему никому не сказала? — он знал ответ на свой вопрос, но с грустной улыбкой заглянул в глаза девушки, чтобы увидеть подтверждение.

— По мне там никто скучать не будет… — она задумалась, — но тебе я решила во всем признаться! — она снова улыбнулась краешком губ.

— Ммм, неужели за эти годы я таки заслужил твое доверие? — усмехнулся парень.

— Немного моего доверия, — поправила девушка.

— А я был уверен, что Глен отговорит тебя от этого… — напомнил он о настырном музыканте.

Камила сморщилась, как если бы ей пришлось съесть корзину кислючих желтеньких фруктов. Глен последнее время напирал все больше и больше, и она уже просто задыхалась от одного его общества, с трудом сдерживала отвращение.

Камила нередко грубила ему, на что парень, впрочем, не обращал внимания, считая, что это особая манера общения у девушки, выросшей в столь неблагоприятных условиях, и, как следствие, неумение проявлять свои чувства и симпатии.

«Зачем тебе эта столица, малышка? Ты пропадешь в этом огромном, погрязшем в разврате и жестокости городе. А здесь у тебя есть я! Останься со мной и будь моей музой!» — вдохновлено щебетал Глен, пытаясь уцепиться за ее ладонь, которую девушка старательно от него отдергивала.

Он не клялся ей в любви и более того не скрывал того факта, что не намерен жениться. «Ты ведь понимаешь, детка, в нашем закостенелом обществе совершенно невозможны такие браки. Мои родители приближены ко двору императора, а ты даже не средний класс — ты сирота, без имени, рода и семьи…мне так жаль…!»

Таким образом этот напыщенный говнюк предлагал ей стать его любовницей, а Камила, вместо того, чтобы растаять у его ног розовой лужицей, лишь возмущенно фыркала, а иногда и посылала наглого музыканта в далекие дали вампирам на съедение.

— Пусть поищет себе другую дурочку, — пробубнила Камила, наконец-то оторвавшись от неприятных воспоминаний. Она подняла кулаки, тем самым давая парню понять, что пора заняться делом.

В ответ Ивар лишь одобрительно хмыкнул и тоже сжал руки в кулаки.

— Рад это слышать! Предлагаю повторить несколько сложных связок, у тебя удар левой слабоват, надо бы больше тренироваться, не забывай выставлять блок и не опускай рук! — учительским тоном наставлял парень.

Камила не ответила и приступила к тренировкам. За что она уважала Ивара, так это за его серьезность и ответственность, а еще ее удивлял этот дружелюбный и теплый тон его голоса сегодня. Она даже не заметила, с какой легкостью смогла перешагнуть эту невидимую ступень холодного безразличия, ограничивающегося только деловым общением.

Глубокой ночью они закончили свои тренировки, и строгий учитель, прощаясь со своей нерадивой ученицей, расщедрился настолько, что не стал брать денег за прошедший день.

— Прощай, Вар, не думала, что когда-нибудь это кому-то скажу, но, наверное, я буду по тебе скучать, — она размотала лоскутки из плотной ткани, благодаря которым ее кисти больше не походили на кровавое месиво, и протянула ему руку в прощальном пожатии.

— Я знаю, что ты редкая зануда, но мне все же хотелось бы кое-что тебе подарить, — не выпуская из своей железной хватки ее ладонь, проговорил парень, вперив в девушку серьезный не принимающий отказа взгляд.

На какое-то мгновение Камила почувствовала привычный страх, но быстро взяла себя в руки и лишь удивленно приподняла правую бровь. Ивар достал что-то из кармана и вложил в ее правую ладонь нечто маленькое и холодное.

Камила сделала шаг к свету и с удивлением обнаружила достаточно объемный и тяжелый перстень из темного нержавеющего сплава: на нем не было никаких драгоценных камней — лишь странный витиеватый узор, напоминающий переплетающиеся ветки плюща с крохотными острыми лепесточками.

Девушка в недоумении уставилась на парня.

— Вар, ты чего совсем из ума выжил, да? Зачем ты мне его подарил?

— Не переживай, я не посягая на твою свободу, — по доброму улыбнулся Ивар, однако от глаз девушки не ускользнула затаенная грусть в льдисто-серых глазах добродушного громилы. — Это всего лишь подарок на память, он принадлежал одному моему другу… — он тяжело вздохнул.

— Она все просила меня научить ее драться, а я был убежден, что это не бабское занятье, уверенный в том, что всегда смогу ее защитить, но меня не было рядом, когда на нее напали, да и она не смогла дать должного отпора, — в этот момент глаза его были переполнены невыносимой боли, тоски и чувства вины.

— Ивар… — удивление и потрясение застыло на лице девушки.

— Я не прошу тебя носить этот перстень, вовсе нет, но, если соберешься начистить чью-нибудь морду, надень его, и тогда ты оставишь на физиономии этого ублюдка неизгладимые воспоминания о вашей встрече. — Это сплав из темного ратакса: оцарапанная им кожа плохо заживает и оставляет уродливые шрамы, — справившись со своими воспоминаниями, он улыбнулся и снова стал прежним задумчиво-добродушным и таким огромным дядькой.

Камила была поражена неожиданным подарком и его предысторией. Еще никто и никогда не приоткрывал для нее свою душу и не показывал своих истинных глубинных чувств. Сердце девушки сжалось, сопереживая с сердцем друга, и она молча примерила перстень на указательный палец правой руки.

— Спасибо, обязательно раскрою им парочку рож! — она улыбнулась и, поддавшись порыву, приобняла друга: совсем чуть-чуть, слегка касаясь плеч. Он тоже, зная ее нрав, не пытался прижать к себе сильнее, лишь по-отечески взъерошил ее макушку и пожелал на прощание «задать жару в столице и не забывать про свою малую родину».

Камила в ответ пообещала вернуться, если ее объявят преступницей и будут разыскивать, взяв слово с Вара спрятать ее от «ублюдков-имперцев», как в народе называли элитные императорские войска.

«Вот и все… Я порвала с прошлой жизнью и делаю шаг в новую!»

Конец