На верхнем этаже она нашла пару массивных дверей, настолько больших, что прибитую над ними табличку с названием комнаты было невозможно прочитать. Она с силой нажала на ручку и, толкнув плохо поддававшуюся дверь плечом, вошла внутрь. Ей предстал огромных размеров зал с высокими, во всю стену, окнами. Вся мебель в помещении была накрыта потемневшей от времени тканью, колыхавшейся от каждого сквозняка, словно это вздрагивали крылья огромных птиц. Стены были украшены большими зеркалами, визуально увеличивавшими помещение и скрывавшими его настоящие границы; в полумраке их было не отличить от окон. Раньше здесь, несомненно, проводились балы, причём крупные, вроде новогодних или посвященных свадьбе какой-нибудь высокопоставленной особы. Те празднества, на которые Аннабелль в своё время не удалось попасть и вряд ли удастся когда-нибудь в будущем. Повинуясь какому-то порыву, сродни детской игре, она сорвалась с места и принялась кружиться по залу, оглядываясь на собственное отражение в зеркалах и представляя какого-нибудь красивого танцора рядом с собой. Она останавливалась, делала реверанс, как во время смены партнера, и снова продолжала свой незамысловатый танец.
«Раз. Два. Три»
Обернувшись в очередной раз, Аннабелль увидела, что рядом с ней действительно кто-то стоит. Она сперва вскрикнула от неожиданности, но потом жеманность и фразы вроде: «как Вы меня напугали» куда-то делись, уступая место немного неуместной веселости, приходящей вслед за таким безобидным испугом. Анна рассмеялась, пыталась успокоиться, но смех снова одерживал верх и продолжал звенеть под сводом пустого зала. Клод стоял неподвижно, как статуя, и смотрел на девушку. Его холодное испытывающее молчание перевесило, Анна опустила взгляд. Несколько секунд тишина, сковавшая их обоих, казалась вполне уютной, так что даже не хотелось нарушать её, но молчание постепенно затягивалось.
— С добрым утром, — произнесла она, сделав реверанс. Клод кивнул в ответ.
— Осваиваешься? — почти дружелюбно спросил он.
— Да, — ответила она. — Кажется, я немного заблудилась, — девушка легкомысленно улыбнулась, будто бы смеясь над собой.
— Немного, — согласился хозяин замка. — Желаешь осмотреться в моей компании?
— Если Вам так будет угодно, — она склонила голову, изображая покорность. — Мы договорились, что теперь я год буду служить Вам, так что теперь я полностью в Вашем распоряжении.
— Полностью? — уточнил он и в его словах проскользнула ехидная улыбка. Анна почувствовала, как её окинули пристальным взглядом с головы до ног. Повеяло холодком и девушка чисто инстинктивно обхватила себя руками, словно защищаясь. Хозяин заметил это и рассмеялся, гулко, рокочуще, смех волнами расходился от него и разбивался о стены, наполняя собой весь замок. — Бояться меня не стоит. По крайней мере тебе.
— Благодарю, — кротко ответила она, но чувствовала, как всё её естество бунтует против этой кротости, этого уважительного, почти раболепного тона, заученных фраз, но лишь бунтует, не пытаясь победить.
Клод подал ей руку и вывел девушку из зала. Оказавшись на лестнице, он не сразу отпустил свою спутницу, сперва он прошёл несколько ступеней, как будто проверяя, не попытается ли она сбежать. Аннабелль вела себя спокойно, даже отрешённо. Она уже без интереса рассматривала позолоту и лепнину, присутствие надзирателя почти лишило её самой воли к жизни, не было того огня в глазах, который ещё минуту назад сиял во всех зеркалах, где появлялось её отражение. На секунду хозяину замка показалось, что через пару шагов девушка испустит дух от тоски. Секундное колебание, напоминание самому себе, что это невозможно, и вот Клод отпустил её тонкую руку, покрытую почти незаметными шрамами. Девушка удивлённо посмотрела на своего спутника, но ничего не сказала. Несколько минут они шли молча. Клод не спешил останавливался возле картин, без слов разрешая Аннабелль рассмотреть их. Та пользовалась его добротой, если это была доброта, но чувство, что она заставляет человека ждать её, не давало ей в полной мере наслаждаться картиной и она рассматривала полотна судорожно, точно боясь опоздать. Из-за спешки они не могли сложиться в единую картину в её сознании, всё было отрывками, как услышанная наспех фраза: цветок, изумрудная зелень, птица на ветви розового куста, голубая лента на шляпке.
Вскоре от этого волнения и спешки, абсолютно беспричинных, но ощутимых, у девушки заболела голова. Аннабелль решила попробовать отвлечься. Она заложила руки за спину и, придав себе серьёзный вид, спросила:
— Итак, как я должна Вам служить теперь?
Клод обернулся к ней и если бы девушка могла видеть его лицо, то могла бы сказать, что на нём написано удивление. Он застыл, сверля её пронзительным взглядом, а затем издал короткий смешок.
— В общем-то, — задумчиво произнёс он, — никак. Главная твоя задача — оставаться здесь год, — он заметил удивление, смешивавшееся с гневом на лице Аннабелль. — Делать здесь особо нечего, но ты можешь подыскать себе какое-нибудь развлечение. Книги, музыка, рукоделие — здесь всё есть, всё к твоим услугам. Если станет совсем скучно, можем поиграть в прятки, — он сказал это совершенно серьёзно, так что его слова прозвучали, как угроза, на секунду согнав с лица девушки гнев. А через мгновение мужчина снова рассмеялся. Аннабелль неловко улыбнулась шутке, сотню раз пожалев о том, что осталась.
— В замке я остаюсь редко, — продолжил хозяин, словно прочитав мысли девушки, — так что можешь не беспокоиться, своим присутствием я смущать тебя не стану.
— Тогда зачем я нужна здесь?
— Таковы правила, придуманные много лет назад, belle, — сказал он с едва уловимым сожалением. — Ты просишь моей помощи, назвав моё имя, тем самым ставишь подпись на контракте со мной. Кстати… — он остановился и медленно обернулся к ней. — Кто назвал тебе моё имя?
Его голос вновь сделался металлическим, грозным, как взведённый курок. Аннабелль стало не по себе.
— Я нашла записку у себя в кармане. Там только был совет попросить Вас о помощи, — произнесла она, предчувствуя недоброе. — Я не знаю, как она ко мне попала, может, дети подложили… — сказала она, воспоминания о братьях и сестрах, теперь, наверное, погибавших в лесу, сдавили ей горло.
— Не дети, — задумчиво произнёс Клод. Они вернулись на этаж, с которого Аннабелль и начала свой путь. Перед ними были две двери, одна — цвета слоновой кости, другая — красного дерева.
— Это две анфилады, они делят этаж на мужскую и женскую половины.
— Видела.
— В центре находится круглый зал. Небольшой, его второе название — малый. Вполне подходит, если захочется потанцевать.
— Я его видела. Там были люди… Вы назвали их призраками, — вспомнила она, отчего-то радуясь своей осведомлённости.
— Да, что касается их — есть несколько правил. Тебе нельзя с ними разговаривать, если не хочешь ненужных приключений. Не покидай свою комнату после захода солнца, — настойчиво сказал он. — Мои слуги будут следить за тем, чтобы на закате ты уже была в своих покоях.
— А что будет, если я ослушаюсь? — самоуверенно произнесла она прежде, чем успела удивиться собственной дерзости. Клода, однако, это не разозлило; девушке даже показалось, что она слышит довольную усмешку.
— Ничего хорошего, — спокойно сказал он. — Это всё, что я могу тебе сказать.
— Как пожелаете, — с напускным безразличием сказала она. — Ещё какие-нибудь запреты?
— Пока — нет.
Они прошли через анфиладу. Аннабелль не уставала удивляться тому, как быстро она свыклась с мыслью, что ей придётся остаться в замке, наполненном призраками, с хозяином, лица которого она не знает, больше всего её поражало, что она пока что даже не пыталась приподнять завесу этой тайны. Как будто всё в замке говорило ей, что делать этого нельзя, а девушка просто не спешила. Клод привёл её в один из салонов, выполненный в пастельных тонах. Всюду были цветы. До ужаса милые розы и маргаритки, смотревшие на Анну с обоев, ваз, сервизов, обивки. Хозяин снял с полки какой-то наугад выбранный томик и подал его девушке.
