– Вы меня заколебали, – Клим навалился на собственное бедро и стол, – вы намекаете, что сами станете причиной моих сожалений об этом?

– Нет, но я поражаюсь беспечности современных людей. Мы сейчас уйдем, а вы останетесь здесь, с этим фактом отключения света?

– Я приглашу профессионалов.

– Мы и есть профессионалы.

– Что-то я не поверил после всех этих разговоров. После всех этих намеков…выметайтесь.

– Я поэтому и приберег этот разговор на время после окончания работ и выплаты денег, – разъяснил Зин, разминая ладони.

Клим выгнал их и закрыл стеклянный выход на замки (во множественном числе).

Затем он увел в спящий режим рабочий комп, отключил все приборы, чтобы зарядились. После разговора спать расхотелось, а вот приборам нужно отдыхать – на них слишком большие нагрузки последнее время.

Он взял свою спортивную бутылку с водой, переоделся в тренировочную форму и решил немного прогуляться.

И пошел по зданию один, во тьме, по спирали. Заглянул в каждую комнату. Присутствовало в этом что-то специфическое. Он ощущал свой офис как дом, дворец, с которым он сроднился. Он мог по нему гулять, бегать в кроссах, сидеть в темной кладовке, слушая, как на нижних этажах капает вода из кранов. Так он гулял еще три часа до времени рассвета.

А потом выглянул в окно в семь тринадцать и понял, что еще ночь.

Он оглянулся на входную дверь кабинета: там стояло вертикальное темное пятно, не впускающее в себя свет.

– Что за черт, – отшатнулся Клим. Он случайно спихнул коробку со стола.

Пятно зашевелилось и издало звуки. Прозвучал голос Зина:

– И ты решил, что, гуляя во тьме по пятиэтажному зданию с тобой ничего не произойдет, какая наивность.

Клим потянулся к настольному светильнику, но тот остался выключенным. Потом он открыл ноут, но тот не зажегся. Пятно засмеялось.

– Ты серьезно думал, что, придя сюда с ночевкой – в здание, где работают все электроприборы кроме света – остаться живым?

– Ну, я верил, – выдавил Клим, – верил, что в мире есть свет.

– Нет, – раздраженно сказало пятно, – Ты прекрасно знал, что это тупая затея, и никому не сказал, что ты будешь здесь. Даже твоя секретарша думает, что ты ушел домой, она верит, что ты дома. Клим, в этом мире есть свет, но не в этом здании.

– Мое тело найдут… – подумал Клим, веря в лучший исход.

– Посмотри на меня, Клим, – громыхнуло черное пятно посеред дверного косяка.

Клим поднял глаза, у него ослабли колени, он еле держался.

– Ты же не думаешь, что твое тело останется после этого?

И действительно, в ту ночь Клим сгинул из этого мира и рассвет наступил без него.

Первый автобус

Он понял, что что-то не так, еще когда стоял на остановке, и увидел подъезжающий автобус номер один.

Этот автобус единственный шел до Шельборна, где Крев должен был магическим образом оказаться через 20 минут.

И следующий такой автобус придет только через 15 минут.

Выбирать не приходилось.

Крев слышал об автобусе номер один от своих коллег, друзей – что автобус имеет мистическое происхождение, что там… «мистически тесно» – слышал Крев. Но сам лично он никогда на нём не путешествовал.

Кто-то сказал Креву, что автобус номер один не всегда такой загруженный, и бывают часы, когда там не так тесно. Например, сейчас, между девятью и десятью часами. Крев пригляделся, и прищур доставил ему боль, вряд ли физическую, скорее от того, что он увидел.

Дверцы автобуса закрывались; самые крайние люди хватались за одежду других, чтобы не вывалиться.

– Мать моя… – подумал Крев и медленно подошел к центральным дверям. На его глазах пара человек вывалилась, и они не могли запрыгнуть обратно. Из автобуса шел неприкрытый мат. Пожилая женщина, которой было за шестьдесят (Крев видел только ее лицо, что выглядывало из-под подмышки крепкого мужчины, покрытого татуировками), вытащила свою голую руку с провисшей кожей на предплечьях и потрясла ею:

– Поедите на следующем, выродки!

Молодые люди ответили ей в ответ нецензурно, а бабка несколько раз прорычала «назад! назад!». Чувствовалось, что со своего места она раскачивает толпу, чтобы с последней ступеньки сорвалось больше людей.

– Можно пройти? – спросил Крев, но никто не расступился. Тогда Крев погрузил свои руки между чьими-то телами и руками, будто готовился к прыжку с пирса.

Руками он раздвинул молодого парня и женщину средних лет и стал протискиваться между ними. Поначалу все шло хорошо – он завел левую ногу сразу на третью ступеньку, а правая застряла над коленом парня придавленная сумкой той женщины. Сумка напоминала спортивный реквизит, сэндбэг: Крев прямо чувствовал, как килограммов десять песка придавили ему голень.

Тут же автобус тронулся, и ветер заструился по обнажившейся коже между кроссовком и задранной джинсой, которую прищемила сумка.

Что-то в дверях или в строении автобуса ритмично поскрипывало, давало эхо, и Креву показалось, что где-то играет оркестр – с трубами, скрипками, виолончелями.

– Женщина, можно попросить вас поднять сумку? – процедил Крев. Она повернулась к нему, сальные волосы облепили все ее лицо. Она также процедила с яростью:

– Я не могу ее поднять.

Крев неглядя схватился правой рукой за свободную часть ткани сумки и попытался поднять, но мешали другие люди. Сумка не давалась. Крев взялся за поручни, которые виднелись за двумя впередистоящими, напрягся изо всех сил и дернул ногой к себе, как в упражнении, где нужно коснуться коленом одной ноги локтя противоположной руки.

В конце концов, было просто опасно ехать с высунутой из автобуса ногой!

Нога прошла под тяжелой сумкой.

Кроссовок слетел с нее в момент проскакивания под сумкой и теперь лежал где-то на асфальте, может быть, его уже переезжали другие машины, а автобус стремительно двигался дальше. Крев стоял теперь на верхней ступени, с одной босой ногой.

Он поднялся на основную площадку салона и осмотрелся. Вокруг впритирку стояли люди, все с недовольными лицами, закрученные, как в игре твистер.

Самой шокирующей Креву показалась коляска, вставшая между потолком и верхним поручнем. В ней лежал годовалый ребенок, и он вряд ли испытывал какой-то дискомфорт – коляска служила пробкой между открытым люком, откуда шел свежий воздух и автобусным салоном. Ребенок был в вязаной шапочке, и трикотажном комбинезоне. Он счастливо что-то лопотал, пока колеса коляски ударялись о макушки и затылки нижестоящих людей. Коляска препятствовала всякому прохождению воздуха из люка.

Крев посмотрел на часы. Оставалось десять минут до его остановки.

«Нужно просто доехать. Я просто доеду, презентую проект, заработаю кучу денег и никогда не буду ездить в переполненном транспорте» – подумал Крев, как тут же почувствовал изменение характера толчков от соседних пассажиров. Что-то приближалось, и очень большое.

Резко полностью перекрылся доступ к кислороду, ряды людей стиснулись, а тряска автобуса увеличилась. Все, стоящие у околооконных сидений, уперлись в них, кто-то заорал, слишком сильно ударившись тазом в жесткий каркас кресла. Сквозь гам Крев услышал более громкий поставленный голос и понял ,что это голос кондуктора. «У кого еще нет билетов!»

Крев придвинул к себе кейс рывком и начал открывать его боковое отделение, встал ногами по ходу движения транспорта. Голая нога почувствовала на полу что-то мокрое и склизкое. Крев даже не хотел думать, во что он наступил. Он достал бумажник, оттуда выпала пара чеков и навсегда улетела в заднюю часть салона, откуда он бы никогда их не достал. Закрыл кейс. Посмотрел на двух впереди стоящих.

Кондуктор из-за них рявкнула «пропустите» и, прежде чем они бы хотя бы попытались выполнить ее просьбу, нагнула их в разные стороны и с большими усилиями протиснулась в центральный салон. Два кресла по обе стороны от нее с громким треском отвалились от каркаса, сидящим пришлось встать, отчего места стала еще меньше.

Огромная полная красная баба с желтыми соломенными волосами и оранжевой помадой.