– Если планета взорвётся, Клара погибнет вместе с ней, – изрёк он бесстрастным голосом.
Джон сказал раздумчиво:
– Симбиотическая связь работает, но как бы мигает. ТАРДИС не отвечает: такое впечатление, что она сильно занята, словно танцует вальс с кем-то и не хочет отвлекаться. Может, нарушен энергообмен между ней и Оком Гармонии? Такое уже бывало, когда Десятый залетал в параллельную вселенную.
Он порылся под консолью, достал лампочку и подкинул её под потолок:
– Идея! – Та примагнитилась к патрону и вспыхнула. – Надо найти информацию по строению систем связи с Матрицей в Десятой пирамиде. Кажется, именно Десятый с этим разбирался.
Ривер Сонг подбила одним выстрелом лампочку, другим разнесла вдребезги центральную часть панорамного окна, пробежала к нему – и прыгнула вниз.
– Она разобьётся! – всхлипнул мальчик, пытаясь утереть слёзы; противогаз мешал. – Надеюсь, это была не моя мамочка?
Над каменной равниной летело тёмно-коричневое существо с кожистыми крыльями, горящими красными глазами и хвостом, похожим на косу. На спине его восседала стройная фигурка в белом скафандре.
– Поймала жнеца, оригинально. Что за дурацкая привычка – всегда выходить через окно? –Колючка раздражённо пожал плечами.
Время внутри разума течёт медленнее внешнего, поэтому Доктор смотрел на закрывшиеся за Кларой двери ровно сорок две секунды, после чего встряхнулся – и стремительно спустился по лестнице, направляясь к Энергетическому залу.
***
Как-то в девять лет отец Клары, Дэйв, взял её на башню Саутпорта – они собирались поужинать в ресторане наверху. Пол ресторана был сделан из прочного стекла, отец говорил, это безопасно. Но двое пьяных парней начали топать, крича в страшных выражениях, что сейчас всё проломят; казалось, вот-вот зазмеятся трещины и столики с посетителями рухнут в потоке осколков.
С тех пор Клара терпеть не могла высоту.
Она боролась с трусостью: прыгала на тарзанке в озеро, гуляла ночью по коньку своего двухэтажного деревянного дома в Блэкпуле, облазила все дубы в округе. Могла легко, не закрывая глаз, перескочить с толстой ветки на балкон. Но под утро всё равно снилось, как она переходит по тонюсенькой досточке пропасть, срывается и…
В двенадцать пришло понимание: надо всего лишь вообразить крылья за спиной, тогда падение превращается в полёт.
И сейчас, сжимая жаркую ладонь Кира, она заставляла себя почувствовать тяжесть на лопатках двух сложенных, огромных крыл с белым оперением. Мышцы спины напружиниваются, мощный взмах поднимает блестящую пыль кругом…
Стало легко, чуть-чуть – и стопы оторвутся от поверхности. Клара вдохнула поглубже, закричала «Взи-уу!» – и прянула быстрей к невысокому парапету, которым обрывалась крыша. Представить крылья нараспашку – ближе край – оттолкнуться! – и невесомость, и поток в лицо, и мимо этажи.
Ветер расцепил пальцы Кира, и теперь ничто её не держало. Струи воздуха вонзались в лёгкие, трубы и башни смазались в синий туннель сверкания, расчерченная рябью река неслась навстречу.
Парень летел рядом, красные волосы назад, у фиолетовой куртки парусят пышные рукава. Потом вытянул руку с конусом-распылителем, впереди возникла жемчужная плотная завеса, которая не росла, а съёживалась – и приняла их в себя. «Перинка» оказалась мягчайшей, сминалась и сминалась, гася скорость; во всё тело впились мелкие иголочки, пришлось зажмуриться, Клара судорожно вдохнула – и закашлялась.
Тут же нечто врезалось сбоку, подхватило, понесло; под попой оказалось что-то хрусткое и визжащее.
Клара открыла глаза, сползая с дамы, одетой в красную мантию, только воротник поменьше, чем у Тиралика. Её высокий пучок съехал набок. Дама хватала ртом воздух:
– Как?.. Откуда?..
Перегруженная лодка ухнула в пропасть. Клара дёрнула за шкирку ошалевшего Кира, вышвырнула за борт, схватив за одну ногу, и приказала:
– Делай облако, живо!
Лодка – она изображала светло-зелёный кукурузный початок с загнутым листиком-носом – увязла в тумане, вокруг поднимались переливчатые клубы.
– Ничего себе реакция, топчик! – присвистнул парень, когда его втянули обратно. – Я даже растерялся, а ты, девчонка… Да ты кто вообще? Кожа действительно розовая, не пудра?! И – уши что, настоящие?..
Дама приподнялась, благоговейно сложила руки; густо подведённые глаза стали раза в три больше. Она явно растеряла все слова:
– Э-эээ… Ааа… Повелительница?! Вы? В нашей лодке! Мама, посмотри, какая честь!!
Вторая дама, постарше, стояла перед сиденьями и помахивала веслом. Пожилая модница, с белёным лицом и ярким румянцем, едва доставала до плеча Клары, но ещё на полметра громоздилась причёска: в локонах запутался, наверное, центнер экзотических фруктов. Её мантия походила на роскошное платье – о, этот турнюр! Он занимал места больше, чем все остальные пассажиры.
– Радарог те в дышло, вот так штука! – разулыбалась она и живо развернулась, приседая в поклоне. Турнюр сбил с ног Кира, тот едва не вывалился снова, но зацепился за борт. – То есть мы безумно рады, леди. Госпожа, это Фелина-ма, а я – Фаяно-ма, приветствуем вас от лица касты Кормителей!
Её короткие пальцы были измазаны тёмным: «Ледяные томаты купировала, никак не отмою», – пояснила модница, заметив взгляд Клары. Когда Кир подтянулся обратно в лодку, воскликнула с восторгом:
– Видишь, доча, боги-то есть! Что сиё, если не провидение?
– Мам, не боголюбствуй! – шикнула Фелина-ма.
– Отстань, моё дело – верить или нет. Куда вы направляетесь, госпожа?
От её поворота обратно к носу-листику Кир снова чуть не выпал.
– Во Дворец, – ответила Клара, взглянув на ногти. – У меня там архиважные государственные дела. Целых десять. И ещё – ресницы.
– О, позвольте вас подвезти!
Пожилая красотка задрала над головой весло, «кукуруза» рванула вперёд.
– А я-то думал – лук такой модный, – в ужасе смотрел на Клару паренёк. Та подмигнула.
Сзади задребезжал колокольчик: нагоняла «креветка».
– Мам, главный ваятель сигналит, просит остановиться.
– А-а, корень батиса ему в штаны! Конечно, он хочет сам представить гостью Высокому Собранию. Но боги выбрали нас!
– Не боголюбствуй, мам!
Початок здорово разогнался, пассажиров вжало в кресла; «кукуруза» петляла между ажурными балкончиками, сбивая горшки с цветами, а сзади Тиралик размахивал руками и что-то кричал. По нему попадало то виноградинами, то яблоком, оторвавшимся от причёски.
– Ага, выкуси! – злобно хохотала Фаяно-ма, направляя лодку между ног статуи с птичьей головой. Скульптура была явно мужская; хотя после их пролёта уже стало не разобрать. Впереди в просвете между домами маячила широкая колоннада.
Тиралик почти догнал их, но тут из переулка вынырнул «кристалл» и врезался в бок «креветке».
– Класс, там мой отец. – Кир пригнулся. – Сейчас он прикажет остановиться, и вот мне попадё-ёт!
– Я не уступлю Повелительницу Времени какому-то старому пер…
– Мам, у лорда-президента лицо жёлтое! Что это?
– Хурма!
«Кукуруза» врезалась в угол, закрутилась волчком, Клара чуть не выпала. Парень схватил её за ногу, окончательно порвав колготки.
– О милостивые боги! – воскликнула дама помладше.
– Ну, уверовала, доча? Они отстали! Матовый Дворец!
Впереди раскинулось монументальное нагромождение колонн, ступеней и стрельчатых окон.
Лодка пролетела коридор из арок, половину дворцовой площади и встала так резко, что Клару вмяло в турнюр. Она выпуталась из оборок и заливисто рассмеялась. «Кукуруза» торжественно опустилась на ковровую дорожку.
Над головами просвистели «креветка» с «кристаллом», вонзились каждый в свою колонну и начали сползать.
Площадь была полна пышно разодетым народом.
Кир выпрыгнул первым и подал руку Кларе:
– Ничо так покатались. Пойду гляну, как там папаня.
Он побрёл к разбитым колоннам, выделывая зигзаги. Потом обернулся – и одобрительно поднял конус вверх:
