Когда наконец-то прозвучал звонок на перемену, в классе опять царила гробовая тишина. Не менее двух десятков пар глаз неотрывно или поочередно следили то за Самойловым, то за раскрасневшимся под конец Петькой Оноприенко. Победитель их словесной перепалки, как всегда был определён изначально и теперь просто добивал свою чрезмерно амбициозную жертву последними доводами и более объёмными (а, главное, научно обоснованными) по обсуждаемой теме знаниями.

– Судя из ваших слов, подобные передачи – намеренная фальсификация и выдумки? И если их так легко опровергнуть, зачем тогда всё это снимают и выпускают на телеэкраны?

– А ты сам подумай, вдруг сумеешь найти правильный ответ, ведь он находился у тебя на виду на протяжении всей просмотренной тобой передачи. – Виктор Юрьевич оттолкнулся от стола, на время выпрямляясь, но только для того, чтобы вытянуть стул и наконец-то принять сидячее положение, чтобы заполнить классную книгу по посещаемости и вписать проведённые им часы урока по гематологии. – Народ у нас страшно необразованный, Петя, и, судя по твоей реакции на такие вещи, – это лишь подтверждает чудовищную ситуацию, связанную со злонамеренным отуплением людей по всей нашей стране. Но я всё-таки не теряю надежды, что однажды ты найдёшь в себе силы, стимул и желание расширить свой кругозор и начнёшь учиться по настоящим учебникам, не просто тупо зазубривая данный в них материал, но и понимая о чём он, и делая правильные выводы на его базисе. Ты ведь не просто так выбрал медицину, и фельдшер – это не твоя конечная цель? Дальше ты поступишь в институт, как я понимаю, а это уже более существенные амбиции. Вопрос в другом, для чего конкретного – открыть в будущем частную клинику и зарабатывать большие деньги, практикуясь на лечении богатых и обеспеченных? Или всё-таки заниматься работой в государственных больницах, помогая всем подряд, не взирая на социальный статус и размер кошелька пришедшего к тебе больного? Можешь не отвечать. Считай это чисто риторический вопрос. Кстати, урок закончен, все свободны.

Как это частенько бывало, Виктор Юрьевич любил распускать класс не секунда в секунду по звонку на перемену, а уже где-то за несколько минут до начала следующей пары. Думаю, это было связано с нездоровым пристрастием некоторых наших студенток, которые всегда находили тысячу и одну причину, чтобы задержаться. Как правило, они окружали со всех сторон рабочий стол Самойлова эдаким назойливым роем пёстрых бабочек, затем облепляли его буквально (только стол, а не Самойлова), после чего переходили в лобовую атаку, наседая на обожаемого преподавателя ярковыраженным флиртом безмозглых мотыльков. О чём с ним говорили? Да не суть, о чём именно. В ход шли любые известные и совершенно новые приёмы с провокационными вопросами, главная цель которых – привлечь к себе бесценное внимание любимого учителя, а если вдруг удастся, то и завлечь.

Естественно, в подобных «мероприятиях» я никогда не участвовала и совершенно не горела тайными желаниями когда-нибудь пополнить ряды всех этих несчастных воздыхательниц.

Интересно, появись сейчас прямо здесь и рядом с Виктором Юрьевичем Найджел Астон, что бы произошло и как бы на него отреагировали все наши девчонки? Кому бы из этих двоих отдали большее предпочтение и на ком бы сконцентрировали своё не по-детски завышенное внимание?

Ну вот, я опять думаю об англичанине. Наверное, это уже неизлечимо.

– Ковалёва, задержись, пожалуйста, на пару минуток. Мне нужно с тобой поговорить.

________________________________________

*musculus gluteus maximus – большая ягодичная мышца

Это я типа вся такая уже собралась, рассовала всё своё ученическое добро по отделениям рюкзака и намылилась по скорому (и желательно незаметно) прошмыгнуть к выходу из класса. Самойлов даже ни головы, ни глаз не поднял, когда я бесшумно ступала мимо его рабочей территории, мысленно настраиваясь на следующий урок.

– Оо… о чём? – сердце натужно ухнуло о рёбра, после чего панически забарабанило в горле под скулами, а мне самой пришлось притормозить далеко не грациозной ланью в трёх шагах от учительского стола, едва не споткнувшись на ровном месте. И всё это на глазах очень-очень медленно собирающихся сокурсниц.

– О вашем с Захаровой недельном освобождении от уроков. – он наконец-то поднял взгляд с классного журнала нашей группы и вперился в моё лицо со свойственным ему вниманием хладнокровной, но всегда знающей что говорить и делать машины. Как с ним вообще девчонки-то пытались что-то обусждать? У меня от его будто пронизывающих насквозь глаз постоянно мурашки по затылку и спине расползались. Препод он, конечно, крутой, тут уж ничем не попишешь, но не хотелось мне с ним знакомиться ни ближе, ни как-либо ещё. Жаль нельзя было сдавать у него зачёты дистанционно, я бы самая первая воспользовалась подобной возможностью.

– А что с ним не так? Вроде наш мастер и завуч всё подписали и дали добро.

– Да ничего смертельного, – сдержанная, вроде как успокаивающая улыбка коснулась губ и даже глаз Виктора Юрьевича, но так до конца и не скрыла лёгкой иронии, вызванной моим ответным поведением. Казалось, он не просто видел меня насквозь, но и предугадывал любой мой последующий шаг и всё, что я собиралась (и не собиралась тем более) сказать. В общем, неуютно я чувствовала себя всегда и каждый раз, когда он обращался именно ко мне или спрашивал при всём классе выученный материал за прошлые уроки.

– Просто хотел узнать не помешает ли тебе поездка в подготовке к предстоящему зачёту? Не хотелось бы снижать тебе балл только потому, что волшебные виды Парижа малость снизили твоё КПД.

– Уж кому-кому, а вам на мой счёт переживать точно незачем. – последовавшая за этим заверительная улыбка без капли жеманного флирта получилась несколько натянутой, но, надеюсь, не слишком вымученной. Хотя страшней всего для меня тогда было обернуться. Я и без того чувствовала на своём затылке несколько впившихся в меня взглядов, а это, скажу я вам, не такие уж и приятные ощущения. Так что сбежать хотелось отсюда уже по нескольким причинам.

– Тем более на улице третье тысячелетие, техногенный век, связаться можно с кем угодно и когда угодно чуть ли не с любой точки планеты. Да и Париж – далеко не край света. Можно сказать, почти под боком.

– Так-то оно так, но всё равно, отпускать двух девушек совершенно одних в чужую страну, пусть и высокоразвитую. Мне как-то сложно себе такое представить. Какой бы цивилизованной и продвинутой не выглядела Европа, человеческий фактор никто не отменял. Но, надеюсь, с вами всё будет хорошо, раз ваши родители в этом плане спокойны и переживают меньше моего.

– Ой, да ладно вам, Виктор Юрьевич, – ну конечно, кому, как не Юльке Шавриной втиснуться в чужой разговор со своими пятью копейками. – Могу поспорить, что самое плохое и куда вероятнее может случится как раз на улицах нашего славного городка или даже дома. В такой дыре, как наша, ты наименее защищён и при этом не важно где.

– Вы слишком переоцениваете Европу, девочки. – Самойлов закрыл наш классный журнал и протянул его мне, видимо, чтобы я забрала его на следующий урок в другую аудиторию, тем самым демонстрируя своё всегда столь редкое доверие именно в мою пользу. Надеюсь, мне не успеют это припомнить до окончания учебного дня?

– И забываете о главном, всё худшее приходит к нам с Запада. Хорошего отдыха, Ковалёва, и с наступающим совершеннолетием.

Даже не знаю, как реагировать на столь неожиданное внимание со стороны Юрьевича к моей скромной персоне. Услышать из его уст нечто подобное – явление ещё более аномальное, чем получить от него же ничтожную похвалу или высокий балл за домашнее задание.

В общем, всё, что я смогла сделать в ответ, это сказать «Спасибо», ещё больше раскраснеться и наконец-то выйти из класса. По существу, я тогда получила от Самойлова чуть ли не благословение, если воспринимать всё всерьёз или, наоборот, не всерьёз, кому как больше нравится.