— Заткнись, Поттер! — закричал Драко в ответ. — Я и без тебя понял, что всё плохо!

Через пару мгновений Малфой уже ворвался в больничную палату, не удосужившись сказать ни слова Поттеру и Уизли, охраняющим комнату своей подруги у дверей. Но они и не стали его задерживать. Драко боялся, что опоздал. Он бросился к единственной койке у стены, где лежала умирающая. Он помнил, как она была красива несколько дней назад. Сейчас Грейнджер выглядела очень плохо: блёклые волосы, серая кожа, с её лица будто сошли все краски.

Услышав шум, Гермиона вздрогнула и открыла глаза.

— Драко? — удивлённо прошептала она, а потом моргнула несколько раз, словно хотела стереть его, как наваждение. — Нет… Уходи! Лучше я умру…

— Ты не умрёшь… — он начал раздеваться.

— Что ты делаешь? — слабо запротестовала она. — Уйди, я позову своего мужа…

Рубашка полетела на стул у стены, за ней последовали брюки и носки, и Драко остался в одних чёрных боксерах.

— Не позовёшь ты никакого мужа, — немного раздражённо отозвался Драко и, подняв одеяло, залез на её кровать, устраиваясь рядом. — У тебя его нет.

Она была еле тёплой и очень сильно похудела. Драко снова мысленно обругал себя за то, что так долго тянул со встречей.

— Что ты…? Уйди… Хватит… — Гермиона попыталась оттолкнуть его, но он не собирался отпускать её, по крайней мере, пока она не выслушает его.

Малфой осторожно приобнял ведьму, задевая участок бархатной кожи на её спине под больничной рубашкой, и его пальцы сразу же закололо тысячами иголочек.

Моя…

— Гермиона… Хочешь правду? — прошептал Драко, чувствуя тепло, захватывающее всё его тело.

— Отстань от меня… — она бессильно зарычала, упираясь в его грудь ладонями, и отвернулась от его взгляда.

— Правда в том, что тебе достался самый ужасный соулмейт…

Грейнджер насмешливо хмыкнула на это высказывание.

Нежно обхватив острый подбородок пальцами, Драко приподнял её лицо, но Гермиона упрямо закрыла глаза.

— Посмотри на меня… — попросил он.

— Нет.

— Грейнджер, открой глаза! Пожалуйста…

Она взглянула на него и сжала губы, возмущённо дыша носом. В карих глазах начинал загораться тот самый огонь ненависти и злости, что он видел каждую ночь во снах. Гермиона злилась, но жизнь снова наполняла не только черты её лица, но и тело.

— Ты застала меня с Асторией? — не самый приятный вопрос, но он должен был удостовериться в этом на сто процентов.

Карие глаза снова закрылись, и по её щекам потекли слёзы.

— Почему ты делаешь это? Уйди, просто оставь меня и трахайся с кем угодно! — прошептала Грейнджер и закусила губу, с усилием отталкивая его от себя.

От её тёплых ладоней по его обнажённой груди расползались жаркие искры.

— Не хочу. Гермиона, я хочу только тебя… Только ты… — он провёл пальцем по её губам. — Я же говорил, это серьёзно. Мои чувства к тебе.

Грейнджер вздохнула, когда его прикосновения начали играть на её лице цветочным рисунком. На бледных щеках появился нежный румянец.

— Нет… Не верю… Не могу тебе верить, ты был там с ней… Это было ужасно. Мне было очень больно… — разочарованно вздохнув, она повернулась к нему спиной и глухо произнесла: — Уходи. Пожалуйста. Не могу тебя видеть.

— Почему ты не сказала обо всём, когда я нашёл тебя? Мы бы всё решили ещё тогда…

— Потому… Потому что мы ничего друг другу не обещали… — она всхлипнула. — Да, я пришла в тот день! Я устала ждать и вернулась, чтобы сказать о том, что мы связаны и что ты мне нужен. А ты…

Гермиона задрожала.

— Прости… Я был таким идиотом. — Малфой осторожно обнял её и прижался торсом к её открытой спине. — Прости… Астория ничего не значила, у меня с ней ничего не было. Я так тупо пытался забыть тебя, потому что… Я испугался.

— Чего ты испугался? — недовольно буркнула Грейнджер.

— Себя, — ему было трудно об этом говорить, но Драко выдавил: — Своих чувств… Я не ожидал, что со мной… Чёрт… Да я серьёзно не верил, что такое бывает… Что я когда-нибудь… Полюблю.

— Ненавижу тебя… — сердито откликнулась Гермиона.

— Ладно.

— Ненавижу.

— Хорошо…

— Хватит соглашаться! — она нервно дёрнулась в его руках, и он сжал её крепче.

— Больше не буду.

— Малфой!

— Помнишь нашу песню? — он начал напевать мелодию «Феи цветов».

Грейнджер замерла, вслушиваясь, и он заметил, как начало спадать её напряжение.

— В нашей с тобой сказке всё вышло по-другому, — продолжал он, с наслаждением обнимая её: Гермиона тяжело вздохнула, и Драко почувствовал грудью, как ускорилось её сердцебиение. — Однажды в один очень спесивый и бесчувственный Цветок — белую шипастую розу — влюбилась Ведьма. Он посмеялся над её чувствами, потому что считал себя выше этого. И Ведьма разозлилась и прокляла его. Он медленно засыхал на своей поляне, пока одна прекрасная Фея цветов не заметила его. Она была очень добра и излечила его от проклятья своим теплом и вниманием. И Цветок влюбился в неё… — Гермиона слушала, не шевелясь, и только дыхание выдавало её волнение. — Но он был слишком горд и заносчив, и упрямо пытался избавиться от своего чувства. Он никогда в своей жизни никого не любил и не хотел любить.

— Глупый цветок… — прошептала Гермиона, согреваясь в его объятиях, и Драко становилось всё жарче рядом с ней.

Они оба плавились от прикосновений друг к другу. Малфой вдыхал приятный и такой родной аромат её волос и улыбался как счастливый дурак, пока Гермиона не видела.

Как же ему было хорошо с ней!

— Чем же закончилась твоя сказка? — спросила Грейнджер, прерывисто выдохнув.

— Она пока не закончилась. — Драко уткнулся в её шею подбородком. — Дело в том, что фея заболела, потому что разочаровалась в цветке… А он… Он понял, что не живёт без неё, а прозябает, не видя света и радости. И если фея не простит его, то погибнут они оба… — он задел губами чувствительный участок за её ухом, зная, как сильно возбуждают Грейнджер такие прикосновения. — Гермиона, не дай нам с тобой закончить свои дни так рано и глупо, мы… Нет, ты заслужила долгую счастливую жизнь!

Она смиренно раздумывала, тая в его руках.

Пока Гермиона молчала и не отбивалась от него, Драко начал осторожно гладить её тело. Он медленно и тягуче касался губами её плеча, а его ладони рисовали плавные круги на её талии и бёдрах.

— Ты бы никогда не стал встречаться со мной, если бы мы не были соулмейтами. — хрипло произнесла она и сглотнула комок в горле. — Драко… Прекрати… Так нечестно…

Но он и не думал останавливаться.

— И всё же мы соулмейты, — тихо шептал Малфой ей на ушко, невесомо целуя. — И это самое крутое, сумасшедшее и лучшее, что случалось со мной! И я не дам нам умереть из-за моей глупости и твоего упрямства, не дам… Ты нужна мне. Я так скучаю по нам… Скучаю… По этому… — он приподнялся и поцеловал ведьму в краешек рта, а потом развернул её, и Гермиона ахнула под его настойчивыми жадными губами.

— Я хочу касаться тебя! Только тебя… Моя фея… Моя… — Драко огладил её грудь, чувствуя под тонкой тканью отвердевшие соски.

Он целовал её ещё и ещё. Легко и ласково, встречаясь с оттаявшим взглядом карих глаз и видя отклик её тела, румянец на щеках и слыша тяжёлое дыхание. Их губы нежно соприкасались, и каждый раз Грейнджер тихо ахала. Она моргала и тянулась к нему.

— Драко… Не надо… Я не верю тебе… — шептала Гермиона, но её руки будто сами непроизвольно обнимали его за плечи.

— Я докажу… Возможно, я ещё не раз сделаю что-то не так, но я докажу, что тебе повезло с соулмейтом! Я буду стараться… Ради тебя… Ради нас…

— Ты спал с ней? — спросила она, распахивая глаза в очередной раз, когда он отклонился от неё.

Драко видел — она хотела верить ему, и проговорил со всей искренностью, на которую был способен:

— Нет, после тебя у меня никого не было. И, пожалуйста, никогда больше не напоминай о ней. Я не могу и не хочу думать о других, потому что мне хочется только с тобой и только тебя.