— Вряд ли Грейнджер всё ещё с Уизли, — задумчиво проговорил Забини. — Я на днях видел его с девушкой, они не скрываясь шли за руку по улице. Если только Грейнджер не согласилась стать рыжему второй женой.

Все переглянулись, не зная, смеяться или поверить в реальность такого исхода дела.

— Гермиона сама мне говорила, что развелась с Роном. Она бы не стала мне врать, — произнесла Луна, поглядывая на Забини блестящими глазами.

Драко заметил этот блеск. Забини так же заинтересованно смотрел на Лавгуд, еле заметно улыбаясь ей. Она опустила взгляд на свои ладони, а потом снова взглянула на Блейза.

Мерлин, да они строили друг другу глазки!

Драко стало даже смешно. Но он решил пока не заострять на этом внимание. Луна и Блейз — взрослые волшебники, и если уж они нравятся друг другу, то это их личное дело. Тем более, что они оба были хорошими людьми, и Драко не волновался за них.

Он волновался за себя и Гермиону.

— Значит, она соврала мне по всем пунктам, — решил Малфой, отпивая глоток вина. — Но зачем? Я не понимаю…

— Этих женщин не понять… — пробубнил Невилл.

Драко заметил, что тот сидел совсем поникший и мрачно поглядывал на Забини и Лавгуд.

— Да, ты прав. — Драко поддержал Невилла, чувствуя себя в одной лодке с этим несчастным.

Они ещё немного обсудили ситуацию, предлагая разные варианты решения проблемы: от дозы Веритасерума, чтобы услышать от Гермионы правду, до её похищения. Когда закончилась фантазия, Луна уговорила Паркинсон и Забини прогуляться к зоопарку.

Все вышли, оставив Драко одного, и он расположился у тёмного окна с бокалом вина, меланхолично наблюдая за парком, освещённым фонариками. Дуб у озера уже начал желтеть, а кусты роз окончательно осыпались. Он вспомнил лето и долгие дни и ночи в компании с кудрявой ведьмой. Разговоры под луной и страстный незабываемый секс. Смех, поцелуи и объятия. Какое же прекрасное время осталось в прошлом… И будет ли у них шанс помириться и начать всё сначала?

Глупая Гермиона Грейнджер…

Она оттолкнула его и, скорее всего, убила этим их обоих. Что с ними будет теперь? Как она справится? Почему она это сделала? Вновь погрузившись в размышления, Драко снова и снова проходил по одному и тому же кругу вопросов.

Дверь в кабинет без стука открылась, и вошёл Невилл. Драко кивнул ему, вопросительно подняв бровь:

— Что-то случилось?

— Помнишь тот день, когда ты напился и пытался сжечь розы? — пробормотал «садовник», неуверенно потирая плечо.

— Смутно, но помню… — Драко состроил брезгливую мину. — Лучше, конечно, забыть его… А что?

Лонгботтом подошёл ближе и, неловко помявшись, продолжил:

— Это, наверное, не моё дело… Эмм… Я хотел узнать, что у вас тогда случилось с Гермионой? Не стал уточнять при всех, но… Э-э…

— В смысле что случилось? Ничего не… Подожди… О чём ты? — Драко нервно сглотнул комок, интуитивно предполагая, что узнает сейчас что-то не очень приятное.

— Я тогда видел Гермиону. Здесь в отеле.

Это было что-то новенькое.

— Она была здесь в тот самый день? Ты уверен? В тот день, когда я напился? — Драко перестало хватать воздуха в кабинете, он поставил бокал на подоконник и оттянул воротник рубашки.

— Да… Эмм…

— Расскажи нормально, как это было! Я не видел её! — потребовал Малфой, а внутри всё начало скручиваться от предчувствия.

— Когда я занимался теми кустами, что растут у мэнора, появилась Гермиона и, крикнув мне «Привет!», побежала наверх, а потом, минут через пять выбежала и даже не оглянулась… Я думал, вы поссорились, и поэтому ты потом такое учудил… Не помнишь?

Драко схватился за голову.

Этого он не ожидал! Гермиона могла увидеть его с Асторией! Чёрт возьми! Она точно видела его и поэтому так возненавидела! Нет, нет, нет! Он представил, как всё это мерзко выглядело со стороны, и горестно застонал. В этот миг ему дико захотелось заавадить себя, чтобы больше никогда не портить жизнь ни себе, ни кому-то другому!

— Всё так плохо? — осторожно поинтересовался Лонгботтом.

— Всё жутко, мега-плохо! — выдохнул Драко, на его лице застыла мученическая гримаса.

Малфой крепко зажмурился. Представил, что было бы с ним, если бы он застал Гермиону с кем-то другим. И понял, что не выжил бы, просто не вынес бы этого зрелища.

О-о, великий Салазар! Как он так снова попал?! Да что же он за идиот?

Малфой безжалостно хлопнул ладонью по своему лицу.

— Идиот! Идиот! Грёбаный идиот! — ругал он себя. — Это конец! Теперь всё ясно!

— Слушай, Малфой, хватит, — спокойный голос Невилла заставил его остановить акт самоистязания. — Ты не забыл? Вы соулмейты! Чтобы ты ни натворил, вы связаны и рано или поздно увидитесь и всё решите.

— Лучше рано. Я не хочу, чтобы было слишком поздно, — отозвался Драко убитым голосом.

Невилл ушёл, а он уселся за стол, продолжая корить себя. Малфой не знал, что теперь делать. Писать Грейнджер письма, оправдывая свой гадкий поступок? Она вряд ли их прочитает, да и ему не хотелось так трусливо прятаться за словами на бумаге. Ловить Гермиону у квартиры, чтобы на коленях молить о прощении и получить в лоб проклятье? И она будет права, если проклянет его.

Он сломал всё то прекрасное, что было между ними. Одним своим неосторожным глупым решением, дурацкой блажью истребил на корню.

— Ты хотел избавиться от неё… Вот и избавился, — горько вздохнул Драко, глядя на свои руки на столе.

Он знал только одного помощника в такой сложной ситуации — время. И решил подождать.

***

Время шло, и по ощущениям Драко пауза затянулась, но он не решался сделать следующий шаг. Луна один раз навестила Гермиону и сообщила потом, что та плохо выглядела, но не желала слышать про Малфоя ни слова.

Драко же хотелось броситься к Грейнджер и долго-долго говорить с ней, чтобы она простила его и приняла. Но он, сцепив зубы, ждал.

Осень в Уилтшире всегда была очень красивой. С тихими дождями и ярким золотым окрасом рощиц у озера. Но в этом году, как, впрочем, и в прошлом, красота природы оставляла Малфоя равнодушным. Он словно погрузился в спячку. На автомате что-то делал для отеля, занимался счетами, помогал на кухне, общался с друзьями, но ни радости, ни удовольствия от этого не испытывал. Он словно засыхал, как растение, оставшееся без солнечных лучей. Гермиона была нужна ему. Ему было нужно прикосновение её нежных рук, её голос и общение с ней. Почему-то по последнему он скучал особенно сильно.

Драко мог разговаривать с ней только во сне. Но она и там будто не слышала его, ослеплённая своей ненавистью. Карие глаза искрились горькими слезами, а с желанных губ срывалось лишь одно слово: «Предатель!»

Иногда Малфой злился и просыпался с криком: «Мы же ни о чём не договаривались, Грейнджер! Никто никому ничего не обещал!», а иногда он отчаянно шептал: «Прости! Прости и вернись!»

Но в эту ночь всё изменилось. Она впервые снилась ему в том красном облегающем платье, больше похожем на длинную майку, кудрявые длинные волосы развевались от дуновения тёплого летнего ветра, а белые лепестки роз кружили вокруг, цепляясь за густые локоны. Она была похожа на сказочную фею. Дальним эхом играла та самая мелодия, которую они оба так любили. Драко положил руки на тонкую девичью талию. Внутри всё сжалось от теплоты её взгляда. Гермиона грустно улыбнулась, тонкая ладонь скользнула по его щеке, и она тихо произнесла: «Прощай, Драко…»

…и Малфой вскочил как ужаленный. Он вспомнил, что было написано в книге — первым погибает тот, кто отказывается от связи.

Драко не мог больше медлить! Не мог её потерять! Он должен сделать всё, чтобы она простила его как можно скорее!

Он бросился одеваться, и в тот момент, когда попытался попасть ногой в ботинок, в комнате возник светящийся олень с ветвистыми рогами и торопливо проговорил знакомым голосом не самого приятного ему человека:

— Малфой! Ты соображаешь, что творишь?! Быстро аппарируй в больницу Святого Мунго! Если она погибнет, я своими руками тебя задушу!