Грейнджер первой увидела Малфоя и дружелюбно помахала ему. Лавгуд присоединилась.

— Драко, иди к нам! — крикнула блондинка, улыбаясь.

Он усмехнулся. Они выглядели, как малолетние девчонки, дорвавшиеся до детских развлечений — раскрасневшиеся, счастливые и растрёпанные. А вот Невилл, кажется немного потух, увидев, кто к ним медленно приближается с бутылкой вина под мышкой. Драко был уверен, что робкий гриффиндорец ревнует Луну к нему, и именно поэтому остался помогать им.

Идиот, если бы он знал, что Драко сейчас неприкасаемый… Но Лонгботтом не знал, за что Малфой был благодарен неболтливой Лавгуд.

— Привет, мой привередливый и скрытный пациент! — Гермиона первая спрыгнула с качелей, и по её неровной походке Драко догадался, что она пьяна.

Грейнджер была в облегающем, очень коротеньком красном платьице, больше похожем на длинную майку.

Да, на улице жарко, но не до такой же степени!

Драко остановился на её пути, ошеломлённо разглядывая ведьму от босых ступней до взлохмаченных кудрявых волос. И в его лексиконе для Грейнджер нашлось новое слово — потрясающая! Эти длинные стройные ноги закинуть бы на плечи… А красные пухлые губы ощутить в полной мере на своей коже, груди, члене… Уф… В ней было столько секса, что Малфой еле заставил себя вспомнить, что они не одни. Он сдержанно выдохнул. Грейнджер сделала пару шагов и, неловко споткнувшись, чуть не упала в его объятия. Но Драко предусмотрительно отошёл в сторону, чтобы не касаться её. Хоть он и не забыл надеть перчатки, она могла схватиться за его шею. Этого он не мог допустить. А Гермиона, удержав равновесие, рассмеялась:

— Как я рада, что ты меня не спас. Снова, — она ойкнула и ударила себя по губам. — Прости… Я не хотела этого говорить…

Малфой понял, о чём она. Только вот он не чувствовал угрызений совести за то, что не спас её от пыток тётки. Он и так совершил подвиг, когда потянул время, притворившись, что не узнал её дружка Поттера. Драко сделал вид, что не расслышал. Зачем портить такой прекрасный вечер никому ненужными грустными воспоминаниями?

— Хорошо выглядишь, Гер-ми-она, — проговорил он, растягивая её странное имя по слогам и, наверно, впервые в жизни называя её не по фамилии.

Грейнджер подняла брови, глядя на него снизу вверх, и удивлённо заморгала:

— Ух ты! Моё имя.

— Да, именно так, — он усмехнулся: пьяная Грейнджер почему-то смешила его, и Драко хотелось подшучивать над ней, такой расслабленной. — Ты сменила его? Может, я чего-то не знал? Теперь тебя зовут Тангерина или Альвхильда?

Обернувшись на Луну и Невилла, которые уже сидели на покрывале и слушали их, попивая вино, Грейнджер прыснула.

— Вы слышали? — она стала заливисто смеяться, откидывая голову назад. — Тангерина или Альвхильда! Ахаха! Хорошо, значит, ты хочешь сказать, что моё имя странное? Парень с именем Дра-ко?

Послышался смех…

Их посиделки у озера оказались настолько приятными, что Драко на какое-то время забыл, что он проклятый, что его лицо испещрено некрасивыми татуировками и что ребята, сидящие рядом с ним, вообще-то не его друзья. Они слушали музыку из волшебной колонки, которую принесла с собой Грейнджер, пили вкусное полусладкое вино и говорили. Много смеялись. Подтрунивали друг над другом. Кидались виноградом. Луна решила воспользоваться его хорошим настроением и уговорила сделать на территории отеля небольшой зоопарк.

Ещё полчаса они хохотали, представляя, какие из животных Хагрида влезли бы в этот небольшой зоопарк.

А потом Луна убежала на ресепшн помочь какому-то отдыхающему. А Невилл как хвостик увязался за ней.

И они с Грейнджер остались наедине.

Стемнело. Стрекотали кузнечики. На темнеющем небе появились первые звёзды. Над парком и вокруг озера зажигались круглые волшебные фонарики. Их пикник превращался во что-то очень интимное и тихое.

Гермиона продолжала смотреть на него горящим пьяным взором и донимать вопросами. Она кусала губы, шутила, вызывая у него смех, и была очень естественной и открытой. Драко качал головой, не веря своим глазам и ощущениям.

Она была прекрасна! И он уже не сдерживал себя, облизывая взглядом каждый обнажённый участок её тела, соблазнительные изгибы под платьем, её губы, её глаза. Он с удовольствием парировал её остроты, и они снова смеялись.

— Смотри, Драко, а твои розы скоро расцветут! — Грейнджер протянула ладонь к кустам, окружавшим лабиринт, которые сегодня странным образом все покрылись бутонами. — Ой!

Она укололась, и Малфой еле унял странное желание броситься ей на помощь. Гермиона хохоча уселась рядом, посасывая свой раненый пальчик. Драко облизнулся, жадно ловя взглядом её сосущие маленькие губы. Штаны тут же стали неудобными.

Она с мягким чмокающим звуком выпустила палец изо рта, и он сглотнул, его дыхание стало неровным.

— Если твои розы заколдованы, то я засну навечно, и тебе придётся поцеловать меня, чтобы разбудить! — проговорила Грейнджер, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.

Она будто соблазняла его. Но этого быть не могло! Драко улыбнулся, не веря самому себе:

— Спи, сколько хочешь, у тебя отпуск.

— Это же сказка такая, Драаако! — она закатила глаза и опустила задравшееся коротенькое платьице ниже, на бёдра. — Про спящую красавицу!

Драко прерывисто выдохнул, который раз проходясь взглядом по бархатистой коже её полуобнажённых ног.

— Во-первых, Грейнджер, там была принцесса, и во-вторых, она укололась веретеном. Я читал эту маггловскую сказку, — усмехнулся он и заключил: — А ты пьяна!

— Ох, кто бы говорил, ты выпил почти столько же, сколько и я! — отмахнулась она, кусая губы.

— Почти, но это не та доза, с которой бы я опьянел. Я от вина вообще никогда не пьянею.

«Зато пьянею от твоего вида, Грейнджер…» — промелькнула мысль.

— Какая скука, — она изобразила зевоту, наигранно прикрывая рот рукой. — А я становлюсь такой дикой и безрассудной!

— Серьёзно? Что-то не вижу ни капли безрассудства в тебе. Только повышенную болтливость, — ухмыльнулся он.

В её карих тёмных озёрах сверкнул дерзкий огонёк:

— Смотри!

Гермиона включила затихшую музыку в своей колонке, вскочила с коврика и закрутилась перед ним, не попадая в такт очень знакомой мелодии. Малфой восхищённо поднял брови. Это была его любимая песня Селестины Уорлок под названием «Фея цветов», напоминающая о его счастливом детстве. Про лесную фею, которая влюбилась в цветок, но он не ответил ей взаимностью, и она умерла. Несмотря на грустную концовку, песня была очень мелодичной и красивой, и Драко помнил все слова наизусть.

— Люблю эту… — начал он с Грейнджер в один голос.

Они рассмеялись, удивлённо и радостно глядя друг на друга. Словно становясь ещё на шаг ближе. Гермиона возбуждённо дышала и продолжала кружиться под мелодию, подпевая до боли знакомым словам. Драко вторил ей и следил, как соблазнительная попка в обтягивающем платье красиво двигается под мелодию.

Его мысли, его тело, всё его существо сгорало от желания. Чёрт… Какая она… Он облизнулся. Просто невероятно: Гермиона Грейнджер нравилась ему.

Драко тяжко вздохнул, чувствуя, как каждое её движение возбуждает всё сильнее. Штаны стали до боли тесными, это было невыносимо.

— Что ты делаешь, Грейнджер? — выговорил Малфой, и эти слова дались ему тяжело.

— Танцую для тебя. Безрассудствую! — смеялась она, стреляя в него откровенно горячими взглядами.

Драко начал злиться.

— Но зачем? Ты просто… — он закатил глаза. — Ты… издеваешься? Ты же целитель, как ты можешь так издеваться над своим пациентом?

— Мой пациент совсем отбился от рук! — хихикнула она, но вдруг неожиданно остановилась и спросила: — Хочешь меня, Драко Малфой?

— Нет, — сердито выпалил он, но увидев её неверящую улыбку, сдался. — Да… Хочу… Хочу помять твою круглую задницу и сжать твои потрясающие сиськи. Грейнджер, когда у тебя появилась такая фигура? — он обвёл жестом её манящие формы.

— О, Драко Малфой пытается сделать мне комплимент? Но у него, как всегда, ничего не получается. — Грейнджер, счастливая от его признания, смеялась совсем рядышком, но при этом совершенно недоступная, отчего у него сводило челюсти.