Но виновницы его хорошего настроения на месте не оказалось, и улыбка тут же превратилась в сердитую гримасу. Драко широким шагом направился прямиком в башню, подозревая, что упрямая ведьма, воспользовавшись его отсутствием, всё-таки сорвалась именно туда. Его правоту подтвердили дикие крики, которые он услышал ещё с лестницы.
Чёрт возьми, что за женщина?! Делает всё, что ей заблагорассудится, наплевав на просьбы и желания других!
— Северус, дай я сожгу её, я уничтожу её! — вопила Грейнджер. — Андромеда, отойди!
Всё, что Драко успел заметить, это ошеломленное лицо Андромеды, закрывающей картину его матери своим телом, Снейпа, держащего рвущуюся в истерике Гермиону, и злобный оскал Беллатриссы. Сумасшедшая тётка хохотала, разевая гнилую нарисованную пасть, и ,выглядывая из-за плеча тёти Меды, орала что-то мерзкое в ответ. Драко услышал лишь: «Ты умрешь, тварь, ха-ха!» и «Иди, жри свою грязь, грязнокровка!»
— Драко, забери её! — процедил Снейп, пытаясь удержать буйную кудрявую ведьму.
Он был чертовски зол, чёрные волосы растрепаны, а на лбу появилась испарина.
— Не надо! Северус! — та с силой вырывала свои руки из его крепких ладоней и пыталась магией оттолкнуть крестного от себя. — Она не должна существовать! Её нужно уничтожить, как крысу! Она зверь! А не я!
Драко не стал разбираться с тем, что произошло, он сделал первое пришедшее в голову — бросил в Грейнджер связывающее заклинание и, закинув её, временно обездвиженную и вопящую, на плечо, потащил вниз. Ведьма уничтожила магические путы в мгновение ока. Он еле удержал её, когда она начала пинаться и бить его кулаками по спине, называя предателем и гадом. Драко только крепче сжал тонкие женские лодыжки и грубо обхватил упругую круглую задницу другой рукой.
— Грейнджер, успокойся, чёрт тебя побери! — рычал он сквозь сжатые челюсти, когда её твердые кулачки особенно сильно ударяли его по почкам. — Что ж ты делаешь-то? Грёбаный Салазар!
Через пару лестничных пролетов она все-таки затихла и безвольно повисла на нём.
На кухне он ссадил помятую и всклокоченную Гермиону на стол между корзиной с хлебом и салатницей, заполненной помидорами. Опёрся руками о твёрдую поверхность рядом с женскими бёдрами, не давая дикой ведьме сбежать. И грозно рыкнул, глядя в её раскрасневшееся лицо:
— Зачем ты всё портишь, Грейнджер? Ты хоть понимаешь, что эта сумасшедшая сейчас ничего не расскажет Снейпу?! Что ты тогда будешь делать дальше? Вернёшься в лес?!
Гермиона уже почти успокоилась, пока он нёс её, но всё ещё тяжело дышала, и в её карих глазах сверкали злые молнии. Она кусала губы, слушая его. С сердитым вздохом подняла лицо в потолок, откидывая волосы за спину, и проговорила:
— Я не хочу возвращаться в лес. Но, Драко, если бы ты только слышал, что она говорила Андромеде и Северусу! Она поливала их такой грязью! Я знаю, что они хорошие люди и не заслужили этого. Даже твоя мать и жена спрятались, чтобы не слышать той мерзости! — Гермиона склонила голову, разглядывая пальцы, которыми она нервно сминала платье на своих коленях. — Эта женщина — убийца! Она говорила о том, что убивала безжалостно и много, она рассказывала, как это делала… Как пытала меня… Она смеялась над тем, что со мной произошло по её вине…
Драко сжал челюсти и отклонился от Грейнджер. То, что творила сумасшедшая тётка при жизни и на его глазах, даже спустя много лет являлось ему в кошмарных снах. Воспоминания о её безжалостных пытках и убийствах, отдавались в мозгу отчаянными криками жертв. Одним из тех пронзительных голосов из прошлого был крик юной Гермионы Грейнджер — женщины, сидевшей сейчас напротив него на столе и дрожащей от злости и негодования. Он хотел убрать руки от её бедер, но женские пальцы задержали его ладони.
— Драко… — Гермиона судорожно сглотнула и быстро проговорила, смотря куда-то в сторону, на воротник его чёрной рубашки. — Прости меня. Я не должна была… Я… Пойми, я не специально сделала то, что сделала… с твоим сыном. Я не такая, как она! То, что случилось… Я это не контролировала, — она подняла на него свои большие карие глаза, полные слёз сожаления.
Драко хмуро изучал её расстроенное лицо. Он впервые видел ведьму такой взвинченной и растерянной одновременно.
Ну неужели у кого-то проснулась совесть? Значит, это стоило того. Грейнджер увидела монстра, почти похожего на неё своей кровожадностью, и наконец-то соизволила извиниться. Вот только если бы она знала все подробности жизни Беллатрисы, то считала бы себя ангелом.
— Ясно. Я понял. Ты не такая, как она, — Драко пока не знал, как реагировать на раскаяние Грейнджер, но после её слов ему стало легче, словно на рану в его душе нанесли заживляющее зелье.
Гермиона, тяжело вздохнув, отпустила его ладони, и Драко отклонился назад. Оперся спиной о буфет с посудой и сложил руки на груди, раздумывая, что же делать дальше. Грейнджер, задумчиво уставившись в одну точку, тихо продолжила:
— Если ничего не получится, то я превращусь в чудовище, понимаешь? Я не хотела всего этого кошмара, а сейчас не хочу ещё сильнее! Мне не нравится ждать своей ужасной участи! Я хочу просто жить. Как обычный человек, хочу любить… — она тяжело сглотнула и еле слышно хрипло произнесла: — Хочу остаться с тобой…
Грейнджер вдруг закрыла глаза и её губы задрожали. Малфой покачал головой: «Только не это! Только не плачь!»
— Драко… Ты прав, когда говоришь, что всё быстро, — она прерывисто выдохнула. — Я знаю, что свалилась тебе на голову, как снег с дерева… Но там, внутри меня, — ведьма указала на свою левую грудь и мягко сжала её. Драко облизнул губы и задержал дыхание, ловя этот жест взглядом. — Внутри меня бьётся горячее сердце, которое я желаю отдать тебе! Меня тянет к тебе, Охотник, как бабочку на огонь, и я хочу сгореть в этом огне! Лучше это, чем то, что меня ждёт…
Грейнджер закрыла лицо руками и всхлипнула. Драко покусал губу, удерживая себя от резких движений. Он не спешил бросаться утешать расстроенную ведьму, полагая, что секс — ещё не повод становиться её жилеткой. Но он ненавидел женские слёзы. Терпеть их не мог, чувствовал себя беспомощным в таких случаях.
Гермиона сидела сгорбившись и тихо плакала в свои ладони. Маленькая и совершенно разбитая.
И Малфой послал свои сомнения и гордость к чёрту и осторожно обнял её хрупкую дрожащую фигурку. Проявил к Грейнджер немного тепла. После того, как она произнесла слова извинения, сделать это оказалось легче, чем он думал. Злости на неё больше не было.
— Иди сюда, Грейнджер. Не реви, — его руки успокаивающе гладили тонкую спину, а она вцепилась в него так сильно, как будто он и правда был её светом, её спасением от мыслей об ужасном будущем.
Гермиона, шумно всхлипывая, легла подбородком на его плечо и вздохнула, расслабляясь.
— Всё будет хорошо. Твоя проблема решится. С нами Снейп… — он замер, когда понял, что произнёс «с нами».
Грейнджер прижалась к нему теснее, обвивая его крепкий стан руками.
— Со мной ты… Ты мне нужен…
Драко почувствовал лёгкие поцелуи, которыми она начала нежно покрывать его шею. Маленькие ладони гладили его спину, а ноги, меж которых он стоял, вдруг обняли его крепче за бёдра, прижимая к себе вплотную.
— Грейнджер… — предупреждающе выдохнул Малфой, но горячие женские губы уже подбирались к его рту.
Он понял, что снова хочет её. Это было похоже на грёбаный медовый месяц. У него с Асторией не было медового месяца и не было такой страсти никогда, и он списывал непреодолимое желание к «своей Волчице» обычным голодом до женского тела. Десять лет без ласк и поцелуев, без ощущения жаркого тела, без объятий…
Его пальцы сами скользнули по стройным женским ногам под красную длинную юбку, чтобы стянуть с разгорячившейся ведьмы трусики. И Грейнджер затянула его в жаркий страстный водоворот. Драко, не раздеваясь полностью, взял её прямо на кухонном столе, уложив спиной между рассыпавшихся томатов и кусочков хлеба. Они оба протяжно и громко стонали, когда оргазм настиг их. Драко, тяжело дыша, повалился на Гермиону сверху и прошептал ей на ухо:
