Она остановилась около них, на её тонком личике играла нахальная улыбка:

— Скорпиус, можно я скажу твоему папе несколько слов наедине?

Тот почему-то беспрекословно послушался её и быстро исчез из поля видимости. Предатель.

— Драко, я слышала, как ты тут пытался что-то разузнать у мальчика про это. — она указала на свои опухшие от его грубых жадных поцелуев губы и перешла на шёпот, пока он гипнотизировал её рот. — Не беспокойся, твой сын ничего не почувствует сквозь моё возбуждение. Когда я возбуждена, даже если ты выпорешь меня, он об этом не узнает…

Малфой сглотнул, представив как лупит её ладонью по голым ягодицам, а она кричит от боли и желания, лёжа обнажённая у него на коленях. Эта затея показалась ему очень соблазнительной.

— Грейнджер… Кхм… — он откашлялся и ядовито бросил. — Что ж ты сразу не сказала, что любишь, когда тебя бьют? Я бы хорошенько выпорол тебя в первый же день…

Она прищурилась и возмущённо выдохнула:

— Идиот, я не люблю, когда меня бьют! Только если ооочень ласково, — она подмигнула и, хихикая, побежала вслед за Скорпиусом, оставив Драко одного, приходить в себя.

Комментарий к 5. Красное платье

Ну что я вам могу сказать… Немного горячего полезно)) Вот и Драко уже не может держать себя в руках, когда такая красота в красном платюшке рядом носится)

Глава написалась на одном дыхании) Такого давно не было) Когда эти двое начинают сближаться, меня начинает прорывать) И простите те, кто ждал от этой истории треша и жести) Здесь он будет, но в малых порциях)

Мне, кстати, начало этой истории (а это пока начало) напоминает фильм “Укрощение строптивого”… Строптивого жеребца Драко))))

Очень люблю❤️ и жду ваших отзывов😍

========== 6. Женщины дома Малфоев ==========

Ночь.

Она стоит около огромного камня, гладкого, как могильная плита. Его скошенное острие стремится в чёрное беззвёздное небо. Она знает, что это алтарь, и она снова дикая волчица. Её мышцы напряжёны, пасть оскалена. Она чувствует запах крови. И дрожит. Кости ломит от мерзкого влажного холода, проникающего в каждую клеточку её мощного тела.

Мелькают светлые пятна. Волчица вздрагивает. По камню медленно ползут кровавые линии и движутся трещины. Они скручиваются, перекрещиваются, танцуют и образуют рунические надписи. Волчица, как ни странно, знает, что они обозначают.

Смерть, преображение, потеря, кровь… Жертва.

Знает, но, как только в её голову врывается пронзительный крик, память услужливо стирает это знание.

***

Ноги пронзило ледяной судорогой. Дернувшись от холода и боли, Гермиона резко проснулась в своей кровати. Она укуталась в одеяло по самую шею. Но чувство ледяного прикосновения не оставляло её. Ощущение было странное, как будто не принадлежащее ей. Холод шёл изнутри, терзая её электрическими разрядами и колкими льдинками. Гермиона мысленно расслабилась и поняла. Это Скорпиус. Его тело мерзло и просило о помощи.

Она вскочила с кровати, накинула тёплый черный халат и бросилась в коридор. Ноги не слушались, желая застыть в одной позе. Гермиона несколько раз споткнулась по пути и чуть не свалилась на пол. Но сдаваться она не собиралась. Сжала стучащие зубы и заставила свою магию согреть тело.

Магическое тепло сделало свое дело, и следующие коридоры дались легче, чем первые шаги. Она свернула в башню и, держась за шероховатые каменные стены, пошла наверх по винтовой лестнице.

Гермиона слышала, как замедляется сердце Скорпиуса, но это была не смерть. Организм юноши как будто впадал в летаргический сон.

Его высокую стройную фигуру она увидела сразу, как поднялась выше на этаж. Он стоял босиком в темном коридоре без рубашки, в одних пижамных штанах. За ним под холодным порывистым ветром, врывающимся в открытое окно, хлопали темные портьеры. Скорпиус не двигался. Его глаза были открыты, и он словно в трансе, не моргая, смотрел на картину, висевшую на стене, и трогал её пальцами.

— Скорпи… — позвала Гермиона.

Её голос потонул в шумном порыве ветра. Она нервно тряхнула рукой и кинула сгусток магии в окно. Оно с грохотом захлопнулось, шторы тут же опали, и наступила тишина.

— Скорпиус, — снова проговорила Грейнджер, делая осторожные шаги.

Он не сдвинулся с места, завороженно глядя на объект своего пристального внимания. Гермиона дотронулась до свечи на стене — зажегся слабый мигающий свет, и она увидела, на кого смотрит Скорпиус.

На портрете была изображена Астория Малфой. Его мать и жена Драко. «Бледная моль», как Гермиона окрестила её, когда разглядывала колдографию семейства Малфой в «комнате памяти». Блондинка на картине не сводила со своего сына тревожного взгляда.

— Скорпиус! — Гермиона повысила голос, и мальчик повернулся, глядя сквозь неё.

Он непонимающе моргнул несколько раз.

— Мама? — услышала ведьма еле слышный шёпот Скорпиуса.

— Нет, малыш, я не… — она протянула руку — его кожа была ледяной.

— О, Мерлин, ты совершенно холодный… — Грейнджер провела ладонями по его широким плечам и груди, согревая теплом магии.

Юноша постепенно оживал под её руками, каждое движение заставляло его дышать всё чаще, пока он не открыл широко глаза и не повторил громче:

— Мама… — на его щеки полились тихие слезы.

Скорпиус навалился на Гермиону всем телом и крепко обнял. Он был выше неё на голову и сжимал слишком крепко, но она не стала отталкивать его или сердиться за неожиданные объятия. Он обнимал её, как сын, вернувшийся из долгого путешествия, как человек, жаждущий родного уютного тепла. Как кто-то, кого она потеряла. То самое противное чувство безвозвратной потери сжало Гермиону за горло. Скорпиус что-то бормотал и плакал, а она еле сдерживалась, чтобы не разреветься вслед за ним. Ведьма обняла мальчишку в ответ и погладила по теплеющей коже спины.

В коридоре послышались торопливые шаги.

Запах кедра и чистоты…

— Грейнджер, не трогай его! — услышала она сердитый голос Драко.

Охотник осторожно вытащил Скорпиуса из её рук и, стянув с себя халат, накинул на сына. Гермиона с тихим вздохом проследила за мышцами на обнажённом торсе Драко. Заметила кривые шрамы, пересекающие грудную клетку и живот. Сверкнул его возмущенный взгляд.

— Что ты здесь делаешь? — зашипел он, приобнимая вялого, спящего на ходу сына за пояс.

Гермиона сжала губы на секунду, изучая сердитое лицо мужчины, который совсем недавно целовал её с дикой страстью. Он тут же отвёл глаза, так же, как и на ужине, когда делал вид, что между ними ничего не произошло.

Мерлин, это был всего лишь поцелуй! Ведьма злилась, что ничего с его дрянным упертым характером поделать не могла. Он не хотел к ней теплеть и сближаться никаким образом!

— Скорпиус сильно замёрз! Я, как ни странно, это почувствовала… — ответила с раздражением. — Что с ним такое?

— Он ходит во сне, — бросил Драко. — Иди в свою комнату. Ничего страшного не произошло. Такое бывает. Иногда.

— Это опасно! Он лунатик, — продолжила Гермиона возмущённо. — И у него случилось ночное апноэ! Его сердце замедлялось… И дыхание могло остановиться!

Скорпиус стоял, закрыв глаза и прислонившись к сильному плечу отца, как к скале. Драко подхватил его под мышку и скептически хмыкнул на возмущенную тираду Грейнджер:

— Беспокоишься о нём? Или о себе?

— Если он умрёт, я выживу! — резко ответила она.

— Всё понятно. А если ты умрёшь, все мы под угрозой. Так что хватит болтать! Иди в свою комнату и не высовывайся, чтобы тебя что-нибудь случайно не убило! — он отвернулся и повел сына к лестнице. Гермиона сделала шаг за ними, но тихий женский голос остановил их:

— Драко… Я прошу тебя, когда отведешь нашего сына, вернись… Поговори со мной…

Драко вздрогнул. Он в сомнении покусал щеку изнутри и нехотя откликнулся:

— Хорошо, Астория.

— Спасибо, Драко…

Гермиона заметила брошенный охотником странный долгий взгляд, перед тем как они вместе с сыном двинулись дальше.

Она с интересом обернулась к картине.