Полицейский нагнулся и расстегнул наручники на запястьях капитана. Тот со стоном распрямился и прислонился спиной к стене камеры. Хребет, желудок и печень страшно болели. Да и все остальное, впрочем, тоже. Мужчина, тем временем, снял наручники и со щиколоток.

Затем он отступил на шаг и сверху вниз посмотрел на арестованного, поглаживая заткнутую за ремень дубинку. Фрост увидел у него на поясе пустую кобуру. Полицейский снова приблизился, ухватил капитана под мышки и потянул вверх.

– Эй, щекотно же, – сказал тот, сухой язык с трудом ворочался во рту.

Мужчина на миг замер, а потом ухмыльнулся в усы и продолжал свою работу. Фрост осторожно протянул руку и взялся за рукоять дубинки. Когда полицейский сильным рывком поставил его на ноги, наемник вдруг резко выдернул резиновую палку и двинул ею в живот полицейского. Тот как-то сразу обмяк, а капитан обрушил дубинку на его спину. Мужчина взвыл от боли, Фрост двинул его еще кулаком в челюсть, и отскочил к стене. Пакистанец рухнул к его ногам.

Дверь камеры распахнулась, и в помещение ворвались еще трое парней с дубинками в руках.

– Ну, нападайте! – прохрипел наемник, крепко сжимая свое оружие.

Он был готов дорого продать свою жизнь.

– Не думаю, что это так уж необходимо, – сказал вдруг чей-то спокойный голос.

Полицейские расступились, и в камеру вошел человек. Судя по его виду, он был американцем – с рыжими волосами и светлой кожей. Серые глаза смотрели строго и внимательно.

– Я Джон Пласкевич из посольства Соединенных Штатов, – представился он. Я проезжал здесь по пути в Исламабад и случайно услышал о ваших неприятностях.

– Это наши общие неприятности, мистер Пласкевич. Тут работает КГБ.

– Меня зовут Пласкевич, – поправил дипломат. – Что ж, возможно, вы и правы. Но если тут замешаны наши советские друзья, то давайте оставим эту информацию при себе. – Он наморщил нос и скривился с неудовольствием. – По-моему, вам надо принять ванну и переодеться. А потом мы сможем спокойно поговорить.

– Так я свободен? – спросил Фрост.

– Как птица.

– Даже после этого? – капитан указал на полицейского, который с трудом поднимался на ноги. Пласкевич улыбнулся.

– Ну, его давно следовало проучить. Начальник местной полиции уже не раз говорил мне, что этот парень слишком уж ретиво выполняет свои обязанности, когда имеет дело с заключенными.

– Тогда порядок.

Фрост бросил дубинку на пол и двинулся к двери камеры, едва не наступив на зазевавшуюся крысу.

– Или вы очень плохой стрелок, или очень хороший, – сказал Пласкевич. – Помните того молодого парня с ножом, которого вы подстрелили как раз перед прибытием полиции?

– Да, – ответил Фрост. – И что?

– Вы продырявили ему правое бедро, и он рухнул, как подкошенный. Но через пару дней он преспокойно встанет с кровати и сможет даже бегать. Другими словами, рана оказалась совершенно неопасной.

– Рад это слышать, – сказал капитан. – В конце концов, что он такого сделал? Просто пытался убить меня, вот и все.

– Его ввели в заблуждение.

– Какое, к черту, заблуждение? На меня была расставлена ловушка, и я в нее попался. Пласкевич закурил сигару.

– Этот парень был ни при чем. А вот тот, которого прикончили полицейские, и тот, с револьвером, которого вы уложили первым, эти да, были на жаловании у советских агентов.

– Ну, как говорят: что ни делается, то делается к лучшему, – заметил Фрост. – Так вы собираетесь помочь миссис Дженкс и мне или просто хотите со мной поговорить?

Капитан протянул руку и взял свой стакан. Они сидели в ресторане в столице Пакистана Исламабаде. Тут все было сделано на европейский манер, поэтому и клиентами были в основном приезжие. Капитан уже убедился, что виски здесь не разбавляют, и надеялся, что пища тоже окажется съедобной. Он сделал большой глоток и прикрыл глаз от удовольствия. Поскольку за все платил Пласкевич, наемник, не стесняясь, заказал себе самый дорогой сорт шотландского виски и теперь наслаждался божественным вкусом напитка.

– Я уже сказал, – вновь заговорил дипломат, – что мы поможем вам. По крайней мере, сделаем все, что в наших силах.

– Мэтт Дженкс – американский гражданин, – напомнил Фрост, прикуривая сигарету.

Он выпустил дым через стол в направлении Пласкевича, чтобы заглушить запах его сигары.

– В наше время это уже не всегда означает то, что означало раньше, – с виноватой улыбкой сказал дипломат. – Ну, например, при Тедди Рузвельте с его “политикой большой дубинки”.

– Он был хорошим парнем и настоящим гражданином, – не допускающим возражений тоном произнес капитан.

– Да, – кивнул Пласкевич. – Сегодня такой, пожалуй, начал бы мировую ядерную войну, чтобы только настоять на своем.

– Вполне возможно, – согласился Фрост.

– Внешняя политика – это очень сложная штука, – пожаловался Пласкевич и вздохнул. – Тут все не так просто.

– Бросьте прикидываться, – сказал наемник. – Я сразу понял, что вы никакой не дипломатический работник.

– Я и не прикидываюсь. Я действительно так считаю. А мы – сотрудники разведки – вынуждены лишь осуществлять, претворять в жизнь ту политику, которую определили другие. В этом одна из сложностей нашей работы.

– Похоже, вы сейчас расплачетесь, – заметил Фрост. – Что-то измельчал народ в ЦРУ.

– Нет, – печально ответил Пласкевич. – Просто мы стали более ответственно относиться к своим задачам. Ну, например, стараемся обходиться без старых ковбойских трюков, если вы понимаете, что я имею в виду.

Он улыбнулся. Фрост посмотрел на циферблат своего “Ролекса”.

– А миссис Дженкс придет?

– Нет. Я попросил работников нашего посольства вызвать ее для выяснения обстоятельств вчерашнего инцидента. Мне подумалось, что разговор с вами наедине будет более плодотворным.

– Плодотворным? – переспросил капитан. – А, конечно.

Его спина все еще болела, и он осторожно повел плечами.

– Дело в том, – продолжал Пласкевич, глядя в свой стакан, – что Мэтт Дженкс не был просто добровольцем или наемником. Он работал на нас.

Фрост взглянул ему в глаза.

– Контрактный агент?

– Да, и очень важный для нас.

– Так вот почему Маргарет Дженкс так и не смогла ничего узнать о муже, не говоря уж о помощи в его розысках?

– Я уже отметил, капитан, – произнес Пласкевич, разводя руками, – что международные отношения сейчас значительно усложнились. Мы не можем вот так просто послать отряд коммандос, чтобы спасти его. Да, собственно, мы и сами не знаем, где сейчас находится Дженкс.

– Могу поспорить, что в Афганистане, – сказал Фрост и глотнул виски.

– Возможно, – согласился разведчик, – но мы не исключаем и другие варианты. Если, конечно, он вообще еще жив. Понимаете, капитан, в этом деле у каждого из нас своя заинтересованность. Мэтт Дженкс знал, на что идет, и согласился на риск. Что ж, он преследовал свои цели.

Теперь вот вы хотите узнать о его судьбе и, возможно, даже спасти его. Конечно, он ваш друг, и лично мне такая позиция очень импонирует. Но все дело в том, что и мы, ЦРУ, а фактически и правительство Соединенных Штатов, тоже не в игрушки играем. И поверьте – наша цель гораздо важнее, чем та, которой руководствовался Дженкс. Да и чем ваша тоже.

– А что же вас так заинтересовало? – спросил Фрост с сарказмом. – Стратегические планы афганских повстанцев как вклад в мировую теорию партизанской войны? Или методы, которые используют русские?

– Скорее все же методы русских, – кивнул Пласкевич. Он бросил взгляд в сторону и широко улыбнулся. – Недавно здесь прошел очень сильный дождь, капитан.

Фрост тоже посмотрел в том направлении. К их столику приближался официант, толкая перед собой тележку с блюдами.

– Да, – сказал наемник. – Действительно, пахнет дождем. А вот и наш заказ.

Официант остановился возле столика и принялся расставлять посуду и все остальное. К нему присоединился второй парень в белом кителе, но и вдвоем они провозились довольно долго. Фросту же не терпелось продолжить разговор с сотрудником ЦРУ.