– Ты был последним из существующих, – всхлипывая, произнесла я, – больше никто не делает этих зеркал, а это значит, никто не поможет мне вернуться назад.

Врата приближались к нам слишком стремительно, для того, чтобы я смогла выпустить Джона из своих объятий, он так бережно прижимал меня к груди, что терять этот пусть и вырванный с боем у судьбы момент совсем не хотелось.

Питер смотрел на нас с изумлением, но вопросов задавать не стал, явно размышляя о чем-то своем. Приземлившись, мираж из моих снов, поврежденную ношу в виде меня не отпустил, а подошел к другу и, протянув словно вещь, сказал, – она растянула ногу, перенеси, пожалуйста, через портал.

– А ты, тут вроде недалеко? – поинтересовался Питер, все еще озадаченно изучающий нас.

– Питер! – возьми, почти приказал Джон, копия брата тут же подчинилась, не задавая лишних вопросов, приняла тяжелую ношу в моем лице и, тяжело вздохнув, шагнула в портал.

Даже не успела возмутиться и опомниться, как мы оказались на Рене. Только снова увидев эту огромную птицу, к которой и направлялся мой провожатый, разозлилась, – сколько можно на ней летать, лучше уж пешком! – прокомментировала Питеру свое возмущение.

– У тебя же нога…повреждена? – с некой иронией заглянув мне в глаза, сообщил улыбчивый мужчина.

– Да, – тут же осеклась и больше не стала спорить.

Обернулась в поисках Джона, надеясь, что он этого не услышал, к моему счастью и облегчению заметила, как он вышел из портала и последовал за нами, прищурив глаза изучая спину друга.

Мужчины бережно усадили свою горе попутчицу на птицу, а сами отошли в сторону, предварительно меня на ней закрепив. Я пыталась перестать паниковать, чтобы сосредоточится на их разговоре, но до меня долетали лишь обрывки фраз и косые взгляды.

…что свободен и она отпускает меня, – сломав неизвестный мне длинный предмет по палам, чуть громче, чем хотел, произнес Джон. Я попыталась слишком явно не смотреть на него, но ничего не выходило. Обменявшись еще парой фраз мужчины, разошлись в разные стороны. Джон распахнул свои крылья и взмыл в небо, а Питер подошел ко мне и, забравшись на птицу передо мной, сказал, – держись крепче, скоро будем дома, и твою ногу осмотрит врач.

– Спасибо, – бледнея, прошептала я, понимая, что осматривать то и нечего, но признаваться в этом не хотелось, – мне уже гораздо лучше, может не стоит его отвлекать? – с надеждой поинтересовалась я.

– Может и не стоит, – как-то через-чур задумчиво ответил Питер, и птица взмыла в небо.

Обратный путь был не таким радужным и приятным, ведь мою спину никто не грел, а мысль была лишь одна, – почему он не полетел с нами? – С одной стороны это печалило, но с другой я почему-то надеялась, что дело во мне, в том, что я его волную и, он просто боится быть рядом со мной, но так ли это?

По прибытию домой пришлось ради приличия немного похромать, и сделать вид, что нога быстро проходит, ведь мне нужно, просто необходимо было попасть в город как можно скорее.

Мия с подозрительной улыбкой следила за моим быстрым выздоровлением, убедившись, наконец, что я здорова, согласилась отправиться в город, предварительно выдав мне немного странных и незнакомых денег. Изучив их, прослушав лекцию о применении, я осторожно поинтересовалась о способе перемещения в этот самый город и облегченно выдохнула, когда услышала про карету с йоргами.

Йорги оказались симпатичными и необычными животными, но меня совершенно не интересовали, как и пейзажи за окном, как и огромный рыжий колодец, именуемый городом, – оценю потом, – твердо решила для себя, – когда получу желаемое!

Все путешествие я была сама не своя и, приближаясь к стенам дома, бережно и крепко сжимала небольшой пакетик с добычей.

Мия всю дорогу меня изучала, словно пыталась прочитать, но никак не выходило, я закрытая книга и открываться всем и каждому, только по желанию последнего не готова.

– Зачем тебе все это? – сложив руки на груди в тугой замок и глядя прямо в глаза, поинтересовалась кроткая девушка.

– Просто, хочу в себе кое-что изменить, – честно призналась я.

– Это из-за моего брата? – раскрыв руки и поставив их вдоль бедер на своем сидении, слегка склонившись ко мне, вдруг поинтересовалась она.

– Да, – не сдерживая краски на щеках, и опустив глаза в пол, выдохнула я. – Просто мне очень нужна его помощь, а если я стану максимально похожей на нее…

– Он поможет тебе и так, не нужно для этого становиться кем-то еще,– жестко перебила она, выпрямившись, но тут же склонилась ко мне и положила свои ладони на мои, бережно и заботливо, – но вот если ты чувствуешь к нему что-то, то тогда твое желание оправдано, и я помогу тебе в твоей борьбе за его сердце, – уже спокойно добавила она.

– Но…, – пытаясь прийти в себе, искала я правильные слова, – зачем тебе это? А как же Эмили, вы же столько лет вместе.

Мия загрустила, отклонилась назад и, закрыв глаза, откинула голову на стену кареты.

– Да, мы через многое прошли и Огель свидетель тому, как сильно я ее люблю! Но и брата я люблю и не могу смотреть, как он мучается, как ищет пути и возможности вернуть ее, все вернуть! Он готов отдать собственную жизнь и нашу звездную систему ради этого, положить на алтарь любви все и всех. И как бы я не сочувствовала ему, ей, я знаю, что такое война, что такое планеты, да что там, целые звездные системы разрушенные ей. И если нужно выдрать из сердца любовь к самому близкому существу во вселенной, чтобы избежать гибели многих, то я готова пойти на это. А на что готова ты, Силена, чтобы получить, то чего так хочет твое сердце, кроме покраски волос? – открыв глаза и пристально глядя на меня, поинтересовалась моя попутчица.

– На все, – не задумываясь ни о чем, быстро ответила я и поняла, что это правда, и я приняла ее для себя, как только увидела его.

– Вот и хорошо, вот и отлично, – плотно сжав губы, вытянутые в тугую линию, ответила она, пряча от меня взгляд наполненный слезами. Ее правая рука слегка тряслась, но она быстро привела себя в чувство и снова улыбнулась мне открытой и доброй улыбкой, сообщив, – ну вот ты и дома, Силена. Действуй!

Забыв от поврежденной ноге, исцелившейся так же внезапно, как и растянутой, я напуганным зайцем неслась в выделенные мне апартаменты, по пути распаковывая краски, пудры и прочую ерунду. Быстро раздевшись, влетела в ванну, смешала все составляющие моего преображения и выждала пару минут, активно тряся голубую смесь в бутылке, пока она не стала равномерной. Взглянув на себя в зеркало последний раз такую, какую я помню и люблю, выдохнула, надела перчатки и принялась активно наносить неприятно и резко пахнувшую смесь на свои густые, вьющиеся, пока еще темно-русые волосы. Спустя минут двадцать мучений я наконец-то закончила и, выбросив пустую баночку из под краски сползла по стене и села рядом с мусорной корзиной, бездумно смотря в противоположную стену и ни о чем не думая, ожидая, когда же, отведенное на эту процедуру время пройдет, и я смогу оценить результат своих трудов. Время тянулось долго, как никогда прежде, даже когда я была человеком, оно пролетало мимо гораздо стремительнее. И вот, мучительные сорок минут истекли, и я принялась отмывать свои локоны от остатков краски, склонившись над раковиной. – Процедура окончена, – констатировала пустой ванной и направилась в комнату к большому зеркалу, предварительно прихватив с собой расческу.

Большое зеркало сразу меня заприметило, а я заприметила девушку, напугано смотрящую на меня из-за стекла. Выдохнув, раскрутила полотенце на голове и бросила его к ногам. По моим плечам тут же раскинулись мокрые, тяжелые локоны белого цвета и сердце замерло от восторга и разочарования одновременно. Цвет был таким, как я и хотела, но вот в отражении была уже не я, а кто-то очень похожий на Эмили, – но ведь именно этого ты и хотела? – прошептали мои губы своей зеркальной собеседнице, пытаясь улыбнуться.