По другую сторону журнального столика в кресле сидит девушка. Ну, уж эта точно модель. Она сжимает в тоненьких, как зубочистки, ручках портфолио «Престиж», из-под гладких желтых волос настороженно смотрят глаза с темными кругами, как у енота. Она высокая, но почему-то кажется мелкой; вид у нее какой-то птичий: типа, она птенец, который только что выпал из гнезда на очень высоком дереве. Лет ей примерно как мне, но впечатление такое, что она месяц не спала.

Если им нужны такие, то я в пролете.

– Яна! Привет! – К нам, широко раскидывая руки, бодро шагает Том. Я встаю, чтобы поздороваться, и он меня обнимает. Хм, не надо. Я ценю свое личное пространство. Не люблю обнимашки.

– Как дела? Спасибо, что пришла.

– Нормально, – бубню я. Разговаривать со взрослыми, которые не твои учителя, как-то странно. С учителями говорить тоже странно. Я стараюсь поменьше с ними болтать. – Это моя мама.

– Здравствуйте, миссис Новак. Как приятно встретиться с вами лично. Ну что ж, идем? Все умирают от нетерпения: хотят с вами познакомиться.

Меня подмывает спросить, много ли народу хочет познакомиться с нами, но боюсь показаться ненормальной. Я думала, будет только он. Это что же, мне придется расхаживать в бикини перед комнатой незнакомых людей? Не хочу. И никогда не хотела.

– Сюда, пожалуйста. Нам в переговорную комнату, это наверху. – Следом за ним я иду по офису, сотрудники не смотрят нам вслед, никто и головы не поднимает от своих столов. Тетка с желто-голубыми волосами что-то возмущенно кричит по-французски в трубку, прямо стрекочет, миллион слов в минуту. Видно, кто-то там, во Франции, нехило облажался.

За следующим столом молодая женщина визжит на красивого до идиотизма чувака с волнистыми рыжими волосами. «Да что ж это такое, Шеймус! – вопит она, дергая себя за волосы. – Я тут из кожи вон лезу, тебе же помогаю деньги получить! Ну ты-то… мог ты там хотя бы ПОЯВИТЬСЯ!»

Шеймус, насколько я замечаю, слишком бухой, чтобы вникать. Видно, что сейчас его вообще ничего не волнует.

По узкой лестнице Том приводит нас на второй этаж, где расположена еще одна рабочая зона, сплошь разделенная на маленькие тесные офисы. Один смахивает на тюрьму в фильме «Подмастерье», но мы проходим мимо и попадаем в другую комнату, не такую зловещую, с креслами вокруг журнального столика. Ух ты, на нем миска с зелеными яблоками (спорю, их никто не ест – так, декорация).

– Садитесь.

На диване уже сидят две женщины. Одна – очень классная азиатка с очень короткой бирюзовой стрижкой, а вторая – очередная супермодель на покое. Ключицы такие, что она может ими глаз вам выколоть.

– Привет! – здоровается Стриженая, вставая, чтобы нас поприветствовать. – Я – Ро, руководитель отдела по кастингу и отбору новых лиц. Приятно познакомиться, Яна.

– Здрасьте.

– Привет, Яна, меня зовут Ческа Дебретт, я возглавляю Женщин. – Честно говоря, она действительно выглядит так, будто может возглавить Всех Женщин Мира. Она настоящая богиня – моего роста, золотые кудри распущены по плечам. – Присаживайтесь. Что вам принести – чай, кофе?

Я мотаю головой, но мама просит чай. Том посылает за ним стажера, после чего присоединяется к нам.

– Как ты себя чувствуешь? – мурлычет Ческа очень сексуальным, чуть хриплым голосом. Она наверняка из Челси, стопроцентная, экологически чистая Челси. Я бы поставила на это любые деньги.

Я заставляю себя положить руки на колени. И скрещиваю ноги, как взрослая дама.

– Очень волнуюсь. Извините, – говорю я глухим басом.

– Не за что! – говорит Ро. – Тебе совершенно не о чем беспокоиться, дорогая. Просто нам хотелось встретиться, посмотреть на тебя живьем. Фотографии, которые ты прислала по электронной почте, мы видели, так что экзамена и суда не будет, обещаю!

Я замечаю отправленные мной портреты – один в фас, другой в профиль, – они лежат на столике.

Возвращается стажер с кувшином воды и маминым чаем на подносе.

– Том не закрывает рта с тех пор, как увидел тебя в Торп-парке, – сообщает Ческа.

– Это точно, я все уши им прожужжал! Прости, Яна, я просто не могу поверить, что тебя раньше никто не пригласил. Ты – находка десятилетия!

Я чувствую, что краснею до ушей.

– Том! Не пугай бедную девочку, – одергивает его Ческа и наливает мне стакан воды.

– Яна, дорогая моя, – начинает Ро, – ты просто уникальна. Тебе это известно?

Убейте меня, вот что она сейчас хотела этим сказать?

– Э-э. Угу. Спасибо.

Ческа улыбается.

– Дай угадаю. В школе ребята смеются над твоей внешностью… так?

Черт, как неудобно. Я стараюсь не смотреть на маму.

– Ну да. Иногда. Зовут Жирафой и все такое. И, вообще, я даже в нетбол толком играть не умею.

Они все хихикают.

– Видишь эту стену? – Ческа показывает через стекло на стенку напротив. Там ряды глянцевых фотографий – лица, лица…

– Каждую из этих девушек дразнили – кого Страшилой, кого Пугалом или Жердью… и почти всех Жирафами. А теперь они зарабатывают тысячи фунтов.

– Яна, у тебя суперская, уникальная внешность. – Ро, хлюпнув, допивает латте и гремит кубиками льда в стакане. – Я буду с тобой совершенно откровенна, вряд ли ты можешь, например, стать лицом косметической фирмы: там свои критерии. Зато для эдиториалс[8] и подиума, О МОЙ БОГ, у тебя потенциал буквально до небес.

Надеюсь, она выразилась фигурально, не в буквальном смысле, но неважно.

– Вы правда так думаете?

– ДА! – выкрикивают они все втроем в один голос.

Раздается стук. Дверь РАСПАХИВАЕТСЯ, и в комнату влетает облако выкрашенных в красный цвет, завитых штопором кудряшек. В тот же миг Том, Ческа и Ро в своих креслах вытягиваются в струнку.

– Привет, привет, привет. Не обращайте на меня внимания, продолжайте.

Она старше остальных… под пятьдесят, наверное. Одета безумно, но невероятно эффектно: платье в тонкую полосочку, мягкие мокасины от Gucci (на них прямо так и написано) и больше украшений, чем можно представить себе на одном человеке зараз. – Ну должна же я была забежать, чтобы взглянуть на новое страстное увлечение Тома.

– Яна, – говорит Том, – это Мэгги Розенталь, директор «Престижа».

В следующую секунду я вспоминаю и ахаю. Она перекрасила волосы с тех пор, как я в последний раз видела ее по телевизору. Эта женщина постоянно мелькает в новостях и много говорит о модной индустрии. Это же именно она, Мэгги Розенталь, проходила мимо нашего «Макдака», когда Клара Киз ела там свой «Макфлурри».

– Привет, дорогуша. Это твоя мама? – Она пожимает маме руку.

– Я Рита. Рита Новак.

– Очень приятно. Что ж, Яна. Давай на тебя посмотрим.

Я с грохотом возвращаюсь на землю. Что?

– Поднимайся. Встань!

Я делаю, что мне говорят.

– Встань-ка прямо, милая. Умница. Отличный рост. Пять-одиннадцать?

– Да, кажется.

Она обходит меня вокруг, рассматривая меня со всех сторон.

– Замечательно. У тебя есть при себе резинка для волос, солнце мое?

– Ой, нет. Извините.

– Возьми-ка это. – Ческа протягивает мне эластичный галстук.

– Можешь убрать волосы в хвост, золотко?

– Конечно. – Я собираю все волосы, закрывающие лицо, и связываю их на затылке.

– Прошу прощения за мой французский, дорогуша, но черты лица у тебя чудовищно крупные. Ох, простите, мамочка, – лексикон у меня как у матроса. – И она театрально подмигивает маме. – Что скажешь, Ро? Стрижка?

Ро кивает так глубокомысленно, как будто с самого начала имела этот план в голове.

– Именно об этом я и думала.

– Какой у тебя размер обуви, золотко?

– Шестой.

– Как зовут стажера?

– Невада, – говорит Том.

– Невада! – пронзительно кричит Мэгги, выглядывая в дверь. – Каблуки шестого размера, пожалуйста!

Она нежно берет меня за подбородок и поворачивает мое лицо из стороны в сторону.

– Пойми меня правильно, милая, у тебя довольно мужественные черты. Брови, профиль. Мне это чертовски нравится. Ты очень андрогинна. Андрогинность нынче в моде.