– Дермот – креативный директор Republic of Deen; ты же помнишь кожаное платье, в котором тебя снимали? Неважно. Главное, он мой друг, и мне захотелось послать ему твою фотку; ты ему ПОНРАВИЛАСЬ!

– Серьезно? – Ого, это реально круто.

– О, даже лучше. – Погода сейчас больше напоминает сентябрьскую, и, ходя взад-вперед по лужайке, я начинаю жалеть, что не захватила ничего потеплей тонкого худи. – Ты так ему понравилась, что он спросил, нельзя ли тебя нанять.

У меня сводит живот, будто я катаюсь на аттракционе в Торп-парке.

– Что? Как?

– На Неделю моды, крошка! Это через две недели!

Мысль о подиуме повергает меня в настоящий ужас. Даже мутить начало. Ох, черт, только не это. Вот блин!

– Показ? Но мне сказали, что я на развитии минимум до Рождества.

– Я знаю! Поздравляю тебя! Твой первый заказ! И… он хочет эксклюзив! Йи-хо!

– Что это значит? – В глазах у меня разноцветные круги. Так вот ты какая, паническая атака…

– Это значит, что ты не можешь выходить на других шоу раньше этого. Пойми, он, конечно, не из самых супервеликих дизайнеров, но деньги вполне приличные – пять сотен за дефиле и еще пять за эксклюзив.

– Тысяча фунтов? ОХРЕНЕТЬ! – Мой вскрик разносится над верандой, так что все поднимают головы и смотрят на меня. Неловко.

– Да, понимаю, но для первого раза…

Она поняла меня с точностью до наоборот. Это безумие какое-то. Ферди получает двадцать пять фунтов за смену и приходит домой, воняя кислым молоком.

– Я… а ты правда считаешь, что я готова?

Молчание.

– Не буду врать, нам предстоит много работать над твоей походкой. Тебе нужно учиться ходить на каблуках каждый день до семнадцатого. На следующей неделе кастинг.

Я делаю глубокий вдох. Кажется, съеденный тунец с плавленым сыром просится наружу. Вот пакость.

– Не переживай, Яна. Да, это немного раньше, чем мы планировали. Никто не ожидал, что тебе предложат работу уже в сентябре, но предложение-то прекрасное; отличная возможность ввести тебя в дело легко и плавно. Дермот – симпатяга, и он прямо-таки запал на тебя, дорогая. Не припомню, чтобы он хоть раз заказывал эксклюзив.

– Угу.

Я так испугана, что не могу выдавить ни слова.

– Просто сходи на кастинг, и посмотрим, как оно тебе. Я, кстати, тоже пойду, это же твой первый раз.

– Спасибо.

– Через минуту я пришлю тебе на почту все детали. Люблю тебя, малышка моя.

Она вешает трубку, а я бреду себе, как ходячий мертвец, обратно в столовую. Наверное, вид у меня пришибленный, потому что Саба вскакивает и бросается мне навстречу.

– Яна, что? Что случилось?

Я медленно сползаю на скамейку.

– Ничего. Ну, меня только что пригласили на первый показ.

У Сабы глаза лезут на лоб.

– На подиуме?

– Да. Для… как ее там… Republic of Deen… это он сшил то кожаное платье, и ему понравились мои фотографии. Неделя моды в Лондоне…

– О МОЙ БОГ! Яна! – Лорел зажимает рот руками. – Я ОБОЖАЮ Republic of Deen. Они делают эти удивительные сумочки, похожие на маленькие облачка, но стоят они около фунтов двести… может, достанешь мне такую?

Я качаю головой. Такое чувство, что мозг решил биться вместо сердца и теперь хулиганит в моем черепе.

– Я не уверена, что смогу.

– Конечно, сможешь, не будь дурочкой, – говорит Саба.

– Меня мутит. В смысле – как же это, почему так рано? Мне кажется… у меня просто голова отваливается.

– Может, принести тебе ведро? – Лорел вскакивает.

– Не надо, сейчас полегчает…

– Яна, это потрясающе. Мода – штука быстрая, – авторитетно бросает Саба. – Привыкай.

– Это твой первый раз… – Лорел усмехается, а сама прямо дрожит от восторга. – Итак, ты лишишься своей подиумной невинности.

Чтобы ее порадовать, я выдавливаю смешок. Напомните, у кого это на показе с ног свалились туфли? У Наоми, кажется? Мир никогда этого не забудет.

– Это же огонь! – говорит Саба. – Ты – настоящая, живая, реальная модель. Я горжусь тобой, детка. Бог мой… вот стерва, я из-за тебя разревусь, кажется! – Она промокает салфеткой глаза.

– А когда ты станешь знаменитой, будешь проводить нас на вечеринки и приемы? – спрашивает Лорел. – А вдруг ты познакомишься с Кларой Киз? Или Диду, или Домино? Или Уэсли Брайс? Или…

От ее болтовни голова у меня только еще сильнее кружится. Только сейчас до меня доходит, что шутки кончились – очень, очень ясно доходит.

Кажется, я заблудилась.

Хожу туда-сюда по Брик-лейн, и гугл-карты четко направляют меня к закрытому индийскому ресторану. «Вы прибыли к месту назначения». Ни фига я не прибыла. Какая-то женщина с тележкой пытается меня объехать.

– Здрасьте! Извините, вы не подскажете, где здесь дом 14-б? – спрашиваю я.

Она будто не слышит.

– Спасибо!

Корова.

К счастью, в кармане трезвонит мобильник, и это Ро.

– Яна, привет, как ты, добралась?

– Я заблудилась! Стою у какого-то заброшенного индийского кафе, а гугл говорит, что это оно и есть!

– Милая ты моя. Вход на склады с Дрей Уок. Сейчас я выйду, встречу тебя…

Я заворачиваю за угол, и в ту же секунду мне навстречу выскакивает Ро из каких-то неприметных ворот, мимо которых я проходила раз пять.

– Привет, солнышко! Нам сюда.

Видеть ее такое облегчение, что я чуть не плачу, как дура.

– Извини, пожалуйста! Я опоздала?

– Все в порядке. На пять минут – не страшно, только смотри, не привыкай к этому! Боюсь, миф о том, что меньше чем за десять тысяч баксов[21] нельзя и пальцем шевелить, ушел в прошлое! Поднимаемся.

На нижнем этаже что-то вроде небольшого рынка, и, если не знать, нипочем не догадаешься, что студия – здесь: я ожидала большой яркой вывески, но рядом с дверным звонком только малюсенький логотип.

– Его ателье здесь, наверху, – бросает на ходу Ро, и я вхожу, иду за ней следом – вверх по узкой крутой лестнице. Я снова в своей униформе из черной жилетки, джинсов в обтяжку и конверсов, а в большой сумке туфли на каблуках.

Прежде чем увидеть студию – или ателье, – я ее слышу. Звонят телефоны, гремят шаги, на максимальной громкости надрывается Бритни. Это полный хаос.

– Где шёртовы перчатки? – Голос с ирландским акцентом перекрывает шум. – Эйсусом клянусь, эти перчатки меня в гроб вгонят! Неужели это так шертовски трудно сделать, как я прошу?

– Курьер уже в пути, Дермот. Она сказала, в три – самое позднее.

– Да? Ну, скажи ей, что одну перчатку я оставлю специально, чтоб засунуть в ее снобскую задницу.

Все это похоже на улей: рабочие пчелы роятся вокруг своей матки. В данном случае пчелиная матка – коренастый бородатый мужчина в потрясающих очках и реально крутых высоких кроссовках Adidas с пушистыми плюшевыми мишками. Чудно́, правда? Бывает же, что человек нравится прямо сразу, как только его увидишь. Так бы и обняла его.

При виде меня у Дермота Дина вспыхивают глаза.

– Ух ты! Это же она!

– Дермот Дин, это Яна. Яна, это Дермот!

– Ты идеальна! Народ! Перестаньте заниматься шёрт знает шем, трутни, и поздоровайтесь с Яной!

– ПРИВЕТ, ЯНА! – дружным хором приветствуют меня трутни.

Не забывай о вежливости.

– Привет, извините за опоздание. Я… я… не могла… найти дверь.

– Ох, и не говори, лапа, ее никто не может найти. Постоянно твержу, что надо повесить большую вывеску на воротах. Боюсь, что и перчатки мои доставят в индийский ресторан дальше по улице.

Он протягивает мне руку, и я стараюсь успокоиться. Поняв, что я не одна такая, я благодарно улыбаюсь. Студия не так велика, как я ожидала, но, возможно, так только кажется, потому что нас со всех сторон окружают портновские манекены – и все они полуодеты.

– Извини за беспорядок, – говорит Дермот, – до показа остается неделя, и мне все чаще приходит одна мысль: когда-нибудь я все-таки решусь, закуплю в промышленном количестве маленьких черных платьев в «Праймарк» и просто нашью на них свои лейблы. Хочешь кофе, солнце мое?