– Верно, это я, – у Клыка зачесалась лысина и он обратился к адвокату:

– Можно вас попросить почесать мне голову, – женщина подошла к Клыку и с недоумевающим видом почесала ему макушку.

– В такое неспокойное время, такой ерундой занимаешься. Карантин, вирус гуляет, – с укоризной сказал Сергей.

Второй полицейский в штатском, одетый в кожаную куртку, джинсы и кроссовки, вошёл в кабинет следователя. Его звали Антон. Он был коротко стрижен, с горбатым носом и с трёхдневной щетиной. Оба полицейских были простыми операми до 2034 года, но теперь они стали начальником и заместителем политического сыска, и строили из себя деловых дознавателей.

– Вирус и карантин это просто дешёвое прикрытие коррупционных делишек мэра, – ответил Клык. – Я требую, чтобы меня немедленно выпустили.

– Андрей Викторович, не торопитесь.

– Не скоро вам отсюда выйти. Вы обвиняетесь по тяжёлым статьям. Вы признаете себя виновным в том что вы сделали и хотели сделать?

– А что я хотел сделать? – съехидничал Клык.

– Вам бы отвечать на вопросы лучше, в вашем положении. И лучше правильно отвечать.

– А то что? – ухмыльнулся Клык.

– А то получишь крепкий срок, лет на двадцать, а то и пожизненный!

– Признаёте свою вину, Андрей Викторович?

– Да в чём я виновен?! В том, что был на площади в неправильное время? Так это был день, нам ещё пока что не запрещено гулять? Может я голубей кормил просто… В чём, в чём вы меня обвините, в желании лучше жизни для себя и своего народа, справедливости? Тогда виновен.

Клыка не пугали ни решётки ни наручники ни тюрьма. Он уже ничего не боялся. Самое страшное с ним уже случилось. Он определился в жизни и понял своё в ней место и это место не было самым лучшим и это место не было хорошим для его соотечественников. А также он понимал кто сидит перед ним.

– В партии состоите, кличка, прозвище есть? – спросил Антон.

Клык отрицательно помотал головой.

– Раньше состоял, теперь нет.

– У тебя богатое прошлое: армия, спецподготовка, озлобление на систему, натаскиваешь молодёжь – хороший кандидат в террористы. Есть информация от свидетелей, что вы, в составе группы, совершали нападения на загородные дома, автомобили и предприятия бизнесменов и чиновников с целью обогащения а также устрашения, оставляли идеологические артефакты после себя, так сказать. Пришьём ему статейку? – посмотрел на второго полицейского Сергей.

Адвокат Клыка зашевелилась, но тут же успокоилась «обласканная» суровым многозначительным взглядом Шведова.

– Шейте, шейте, портные. Вам нас, народ, не остановить…

– Печёшься о народе? А я не народ? Ты против меня пошёл воевать на улицу?

– Смотря на чьей вы стороне, – посмотрел недобро Клык на Шведова.

В кабинете повисла напряжённая тишина. Шведов разглядывал Клыка, который пялился в пол, не желая даже смотреть на полицейских.

– Значит ты коммунист? Идейный.

– Как угодно называйте, но у меня только одна идея – это справедливость. А это равенство и братство. Только коммунизм может это дать.

– Это то равенство и братство, что грабежом, убийствами депутатов и богачей добывается и устанавливается?

– А они, богачи и чиновники не то же самое с народом делают? А?

– Значит вы признаёте свою вину и сознаётесь в причастности к нападению на главу Доволенского района, ограблении дома областного депутата Шеина, взрыве автомобиля коммерсанта Дулина, – вставил Антон. – Для чего вы это делали? Или это были не вы?

Клык молчал.

– Чем тебе мешают богачи, они мешают тебе работать и жить лучше?

– У богачей нет ответа на вопрос как жить лучше всем, но у них есть ответ как жить лучше им – капитализм. Социализм это наш ответ, наш выбор, наш единственный путь.

– Но ты же сам расшатываешь лодку в которой плывёшь, какое ты сможешь организовать равенство и братство, когда я тебе не брат, верно? Какое равенство? Как ты его хочешь организовать? Коммунизм давно устарел. Ваши эти смешные флаги на месте преступлений. Мы же вас вычислили. Ваши повязочки на руках красные, – Сергей стал из-за стола и подошёл к сидящему на мягком стуле Клыку поигрывая резиновой дубинкой.

– Лодка давно уже идёт ко дну. И дыра у этой лодки не в днище, а в «голове», – Клык показывает пальцем себе в лоб, намекая на верховную власть. – Лодка уже захвачена, почти, разве не видите, язык, передачи, деньги, повадки.

Сергей и Антон смеются в голос. Адвокат улыбается, подыгрывая полицейским.

– Кто нас собирается захватить? – спросил Антон иронично.

– НАТО, американцы. Да мало ли желающих…

– Ха-ха. Вот это бред. Может тебя проверить, может ты невменяемый, поедешь в дурку а не в тюрьму.

– Можете проверить. Вы боретесь за интересы не тех людей. Вы будете таким же пушечным мясом как и мы. Никто не убережётся. Победивших в гражданской войне своём отечестве нет.

– На самом деле мы уже захвачены, им остался последний шаг.

– Какой же будет этот шаг? – спросил Сергей с искренним интересом, и хитро улыбаясь.

Клык многозначительно молчал и смотрел на полицейских поочерёдно.

– Так или иначе, ты будешь ждать этого момента в тюрьме. А пока будем разбираться, с кем, почему и за что ты борешься, с кем сотрудничаешь, с кем состоишь в банде.

4.3. Настоящее время. 06.09.2039 г.

Лопоухий и грязный Артур сидел на полу в отдельном небольшом помещении землянки штаба без каких либо оков и рассказывало том что с ним приключилось. Было слышно завывание ветра снаружи. Стоял сильный ветер, который начал срывать жёлтые увядшие листья.

Перед Артуром, за деревянным самодельным столом с разложенными бумагами сидел Злой и делал записи и конспектирование рассказа Артура а у входа стоял вооружённый повстанец.

– Так, давай-ка пройдёмся ещё раз. Ты… – сказал Злой.

– Я же уже два раза всё рассказал. Я вам не вру. Всё так и было.

– И от дронов ты ушёл, и растяжки ты прошёл…

Артур пожал плечами.

– Дорогу запомнил как шёл?

– Ну в целом да, но…

– Откуда знал про наш лагерь?

– Не знал, просто наткнулся на вашего солдата.

– Говори, что ты там Гному рассказывал, в смысле Пете про какую-то важную информацию.

– Вы не главный…

– С чего ты это взял? Я как раз самый главный, – Злой взялся за ремень и вздохнул. – Значит ты помогал повстанцам и не знаешь ни одного имени?

– Да, для безопасности. Чтобы нечего было рассказать на допросе, я так понимаю.

В помещение заходит Демон, напугав неожиданным появлением повстанца у входа. Он отряхнулся. Его взгляд взрослел и суров. Демон одет в зелёную бандану и в чёрную заполненную боеприпасами разгрузку поверх болотного цвета камуфляжа. Своё прозвище Демон получил ещё в военно-патриотическом клубе. У Демона была удивительная способность подкрадываться незаметно и быть «невидимым». У него очень хорошо получалось снимать часовых, чему завидовал Злой.

Повстанец стоявший у двери вздрогнул. Где бы ни был Демон, если он находился в одном помещении с кем-то то тот человек не чувствовал его присутствие, если только не знал о его там нахождении. Это имело зловещий эффект. Эта черта помогала Демону помогала на редких вылазках и разведпоходах. Но он не любил действовать «руками». Он любил составлять планы и был стратегом, что ещё давно увидел в нём Клык.

Злой встал с деревянной табуретки из-за стола:

– Демон, это ты. Я тут разбираюсь с вновь поступившим.

– Что тут? Поговорили, пообщались?

– Да, вроде человек наш, сбежал, пришёл к нам. Хочет вступить в наши ряды.

– Это хорошо. Артур? Встаньте, – Демон протянул руку Артуру. – Меня зовут Дмитрий. Я командир этого лагеря.

Артур встал и пожал руку Демону.

– Я видел в вашем лагере девушку, которая работает на оккупантов, я видел её в концлагере, где меня держали, она переводчица и медсестра.

– Диана что ли? – вставил Злой.

– Не знаю как её зовут, – она в кепке, смуглая которая. Вчера видел её.