Революция затягивалась потому, что на бунт людей вело теперь не ущемление прав рабочих или прав человека или классовых прав, а не способность удовлетворить базовые потребности. И покуда они были удовлетворены хоть сколько ни будь положительно – народ по большей части молчал.

После развала Советского Союза, классовая борьба видоизменилась – оболваненный и одураченный, пролетариат теперь борется с пролетариатом внутри себя и с другим пролетариатом за кусок хлеба. Думая, что это если они победят в себе эту «болезнь» и станут предпринимателями, бизнесменами и прочим «хозяином жизни», то они освободятся от пут плохой жизни. Но в этом им препятствуют чуть более понимающие ситуацию, но пользующиеся ею в свою пользу другие пролетарии – предатели пролетарии ставшие буржуями носили маски «простых» людей, рядились в наряды простачков и картинно жили также как обычные люди. Эти люди, ставшие чиновниками, были из таких же людей как и большинство – из рабочих семей. Люди были дезориентированы идеологически. Это вносило сумбур в головы людей, подкрепляемый сказками из телевизора об объединении против внешнего врага, которому позже и продались.

В европейской части России назревало хаотичное, слабое, но уже хоть какое-то партизанское движение. Это движение распространялось по всей территории РФ – в Санкт-Петербурге, Казане, Екатеринбурге, Красноярске, Хабаровске и Владивостоке.. Связи между подпольщиками разных городов не было. Их вычисляли царские чекисты, арестовывали и бросали в кутузки. Как же противно было называть обычного прощалыгу и вора во главе государства Царём. В других городах оставались только стихийные неорганизованные сборища бунтующих людей.

В Новосибирске немногочисленный пикет пассионариев на улице ещё имел руководство. Клык раздавал указания тем кто был посмелее. Эта акция протеста не была запланирована. Люди собирались стихийно – сбитый чиновником на автомобиле ребёнок скончался в больнице, вызвав волну людского негодования замалчиванием этого инцидента и накопившимся недовольством вообще. Клык решил возглавить толпу, воспользовавшись шансом и находясь поблизости. Парней из его военно-патриотического клуба сейчас тут не было. Клык всегда держался подальше от скоплений народа, но сегодня у него был интерес и была цель. Клык активно курсировал в толпе, собравшейся на площади Ленина, и перекрывшей движение по центральной части города и координировал действия.

Целью Клыка был стихийный захват власти и противостояние иностранной экспансии. Клык ходил в маске, призывая людей готовиться. Парни из отрядов других лидеров тут оказались случайно и слушались Клыка – подносили бутылки с зажигательной смесью, выламывали блоки тротуарной плитки, подносили автомобильные покрышки. Протестующие, на эмоциях, не подозревали что могут стать силой большей чем они себя мнили.

Полицейские держались чуть в стороне, перекрыв соседние улицы для поступления подкрепления митингующим и наблюдали за происходящим, готовясь к возможному столкновению.

Клык снял маску, чтобы его было лучше слышно и во весь голос кричал, раскачивая толпу речами:

– Они воруют наше будущее! Будущее наших детей!

В памяти Клыка ещё были сильны воспоминания о смерти жены и дочери:

– Я также потерял своего ребёнка в жерновах этой системы. Они убивают нас бездействием! Они бросают нас на произвол судьбы! Они хотят запретить нам жить! Это наследники фашистских недобитков! Это звери в людском обличии! Чего мы хотим?

– Свободы! – закричала толпа.

– Кто мы?!

– Мы люди! – ответила дружным возгласом толпа, состоявшая в основном из отчаявшихся мужчин среднего возраста, кто больше не мог прокормить свои семьи на нищенские зарплаты с такими высокими ценами на продукты и услуги. Также в толпе были единицы пожилых людей, а также одна треть молодых людей, боровшихся за своё будущее. Они были одеты в потрёпанные дешёвые куртки и шапки. Почти на всех были медицинские маски, больше для сокрытия личности, нежели для противоинфекционной защиты.

За полтора месяца после свержения царя, состояние экономики, естественным образом и искусственными мерами, было доведено до практически полного упадка. Все товары были привозные, собственное производство в угоду «экологической обстановке» и запросам мирового сообщества было приостановлено, якобы оно разрушало экологию. И теперь нечего было кушать. Под иностранными санкциями вопрос простого пропитания вставал критически остро. Оккупанты и местные правительства, под их диктовку, сушили денежную массу, замедляя спрос и производство, приручая, приучая людей к подачкам государства в виде пищевых наборов или талонов на обеды.

Клык продолжал призывать людей к активному сопротивлению, к свержению власти. За ним и другими активными деятелями в толпе, со стороны наблюдали полицейские начальники, в том числе и майор Сергей Шведов, с родинкой на щеке. Сергей указал пальцем на вещающего в толпе Клыка и двое одетых в шапки и маски полицейских в неприметной гражданской одежде пошли в обход толпы в направлении Клыка.

– Россия в опасности! Не дадим нас поработить!

– Чёрта с два! – влез на покрышку молодой человек и стал на перекор Клыку выкрикивать провокационные охранительные лозунги:

– Только с сильным государством нам устоять. Надо объединятся! Только ведомые крепкой рукой мы сможем выжить!

– Крепкая рука пока что на нашем горле! – выкрикнул неизвестный! Его недовольство подхватили другие.

Клык сместился ближе к дальнему концу толпы, походу давая команду активистам оппозиционерам и обычным людям – всем быть готовыми. Люди слушали Клыка подсознанием и готовились, непредупреждённые, не понятно к чему.

Полицейские, собравшиеся защищать режим, облачённые в защитные латы и пуленепробиваемые шлемы – псы кормящиеся чуть больше чем стоящие сейчас напротив них нищие по сути люди, в мегафон требуют толпу разойтись, угрожают арестами и штрафами, пеняют карантином и опасностью для здоровья больших скоплений людей.

– Вперёд ребята! – скомандовал громко Клык. И толпа двинулась вперёд.

В здание администрации, отделённое от протестующих большими армейскими грузовиками, полетели бутылки с зажигательной смесью и камни. Протестующие, поддавшись благородному призыву и чувству толпы, навалились на грузовики и стали их переворачивать. Загорелись покрышки, которые принесли с собой протестующие. От брошенных бутылок полыхнули кабинеты первых этаже администрации. Огнестрельного оружия у толпы не было.

Часть людей во главе с активистами оппозиционерами побежала к входу в администрацию. Другая часть отделилась и двинулась быстрым шагом к запасному входу, чтобы подстеречь там трусливого мэра города. Но всех их быстро обезвредили полицейские в штатском при поддержке экипированных «тяжеловесов», вычислив их ещё на стадии «кипения» толпы. Активисты успели скрыться.

Чёткого плана, наступательной мощи и революционного опыта у протестующих не было. Численное и качественное превосходство было на стороне властей. Поэтому протест, получивший отпор дубинками и резиновыми пулями, стал стихать.

К Клыку, также в масках как и он, вынырнув из толпы, подошли два одетых в гражданское человека, выдернули его из толпы, ловко скрутили руки и потащили в сторону от направления движения толпы. Бунт был подавлен. Не справившись со страхом, люди стали разбегаться.

***

Клыка доставили в РОВД «Центральное». Заковали в наручники и приставили адвоката. Ему предъявили обвинение в подготовке госпереворота, сопротивление задержанию, нападение на объекты власти, нападение на представителей закона, то есть полицейских.

Ангажированный защитник – пожилая старушка – божий одуванчик в толстых очках и с короткой стрижкой, лениво зевала и особо не возражала любым инсинуациям полицейских при допросе Клыка.

– Киреев Андрей Викторович, – проговорил инициалы Клыка Сергей Шведов, в будущем ставший полковником коллаборантом – начальником полицаев лагеря заключённых, сейчас же ещё бывший ревностным служителем «российского закона». – Две тысячи десятого года рождения, рост, вес… – прочитал на компьютере, Клыка в личном деле, полицейский Сергей.