— Ты все равно проиграешь. Это заложено у тебя в крови. Всегда проигрывать, — говорит ему Танос во сне. В его голосе нет насмешки. Только печаль.

— Я приду, — говорит он, — я приду, а ты проиграешь. И на этом все закончится.

И Танос приходит. Стив тоже там, сражается с ними наравне. С ними, со всеми мстителями, и другой он тоже там, его прежняя версия, моложе, глупее. Это могло было быть странным, но он давно привык. Сейчас его зовут Номад, он носит откровенное трико, бороду, никогда не снимает маску, и всеми силами стремится быть неузнаваемым. И это действительно работает. Его никто не узнает.

Вот только… ничего не меняется. Тони умирает.

И это похоже, действительно, конец. Стив прошел свой путь.

— Мы с Муравьем отвлекаем, а ты хватай перчатку, — кричит ему пока еще живой Тони, — слышишь, Номад? Не раскисай!

Он слышит очень плохо, контузия, говорит вообще не способен, но кивает Тони и машет рукой, мол, давай уже. Не тяни.

Красная точка ввинчивается в густо серое небо. Где-то за спиной Таноса вырастает исполинская красно-серая фигура.

— Его же разорвет, — удивленно думает Стив. Потом удивляется тому, что еще способен удивляться.

Потом свет меркнет, что-то взрывается, кто-то кричит. В сторону Стива летит золотой, сверкающий всеми огнями предмет. Перчатка.

Стив не думает, как обычный человек может удержать ее. Не думает, что взять ее руками — верная смерть. Он хватает перчатку и свет меркнет.

И тогда он видит. Видит, как видела Древняя, все, что было и будет и все, что могло бы быть.

Видит то, что будет, если он не остановится.

— Ты знаешь, чем все закончится, — угрожает Танос.

Стив кивает, молча, сосредоточенно. Он знает. И он готов, давно готов. Еще тогда, во льды падая, был готов.

Бог был милостив к Стиву и дал ему еще шанс и еще сколько лет жизни. Дал новых друзей и новые победы. Но Стив всегда знал: это не навсегда. Это временно. И вот время пришло.

Они умирают, умирают вокруг него. Ванда смотрит в небо круглыми стеклянными глазами, Наташа свернулась калачиком, будто спит, под боком у Халка. Халк остается лежать ничком, уткнувшись лицом в землю.

Только Стива смерть брать не хочет.

И это — его судьба.

Все умрут. Он останется один.

Стив закрывает глаза и делает щелчок, отчаянно желая одного.

Умереть.

Но смерть не хочет брать его.

Открыв глаза, Стив видит напротив лицо Тони. Темные глаза с красными прожилками.

— Эй, — тихо зовет Стив, касается прохладной кожи. — Эй.

Тони молчит.

Стива, как и всегда, пропустили.

Он остался.

По крайней мере никто больше не умер. Кроме Тони.

У него почти вышло. Почти.

Здесь у Тони родилась дочь. Здесь он был счастлив. Но Тони все равно стал мстителем, чтобы сразиться с Таносом. Стал мстителем и умер, бок о бок со Стивом, чтобы победить Таноса. Чтобы их мир стал прежним. Круг замкнулся.

Стив держит в руках осколок его брони, найденный на поле боя, и не думает. Ни о чем.

Ему нужно назад. Ему нужно вернуться назад, чтобы снова сразиться с Таносом. Чтобы не позволить ему, не позволить. Стив уже не уверен, что его сил хватит на еще один виток. Но он должен. Просто обязан. Иначе все было зря.

Они умирали. Все его друзья, умирали рядом с ним. Но ведь этого не было? Это еще не произошло, и Стив не допустит, чтобы это случилось.

Он должен попробовать. Хотя бы еще один раз.

— Нет, ты не должен, — говори ему Стрэндж, легко опускаясь рядом, — хватит с тебя. Я видел все, что ты делаешь и все, что делал, и больше я этого не допущу. Хватит, Капитан.

Стив пытается подняться с колен. Доктор Стрэндж сейчас выглядит как Древняя, а ведь она никогда не верила в него. Не верила, что он станет достойным ее приемником.

— Нет.

— Я помогу тебе, — говорит Стрэндж мягко. И легко касается плеча.

И Стив падает.

А когда открывает глаза: снова видит проклятую пустыню. Ту самую, где все началось, где они были вместе, так, как надо. И ту, где именно он все испортил.

Стив стоит на коленях, наблюдая, как к нему навстречу идет человек, неуверенно, пошатываясь.

— Стив, — говорит человек, и падает на колени, напротив.

— Стив.

Стив не верит. Просто не может поверить.

— Так странно, — Тони оглядывается вокруг, кашляет, держится за грудь. Жестом останавливает Стива, — все хорошо. Все в порядке… фантомная боль… сейчас все хорошо.

— Тони, — просит Стив беспомощно, сам не понимая, о чем.

— Я умер, — говорит Тони, — умер… дважды… Нет… больше… Я помню Таноса, а потом я вспомнил… еще… еще одного, нового Таноса… это так странно…

Тони берет в ладони его лицо.

— Я… я все помню, Стив. Сейчас я все помню.

Стив закрывает глаза, под которыми печет жаркое, больное. Ощущает, как его целуют в каждую клеточку, каждую морщинку, горячо и ласково.

— Столько жизней, — говорит Тони, — столько жизней. Столько упущенных шансов. И всегда, всегда мне для счастья чего-то не хватало. Словно червоточинка, трещина. Теперь я знаю, теперь я понял, это был ты. Всегда был ты, Стив.

— Ты все равно умер, — говорит Стив глухо, груз вины пригибает его к земле. Печет сухой воздух, идущий прямо от земли, — ты умер, Тони. Из-за меня.

— Я умер, — соглашается с ним Тони, — тогда, с Таносом, я умер. И потом, сотни и сотни раз. Я… это странно. Я умер, а потом вспомнил… все это… все жизни, что я не проживал. И вот я здесь.

— Я хотел тебя спасти, — говорит Стив, — так хотел…

— И меня вернули, — говорит Тони, успокаивающе, — вернули к тебе. Доктор Стрэндж, он вытащил меня из моего последнего мгновения там. Я должен был тебя остановить.

Стив плачет, не скрываясь.

— Я так и не смог спасти тебя. Я хотел, правда. Но я не смог.

— Это не страшно, Кэп. Это было моим решением, и только моим. Ты сделал все что мог.

— Нет, — спорит с ним Стив, — не все. Я мог сделать лучше. Больше.

— Ты постарел, Кэп, — говорит Тони невпопад, — сыворотка сбоит?

— Нет. Просто я прожил тысячи лет и в каждом новом мире ты умирал.

— Но зачем? Зачем?

Стив ему не отвечает. Колени горят от раскаленного песка.

— Сколько времени… столько жизней… так долго… сколько же прошло для тебя?

— Ты умер, Тони. Зачем ты здесь? Для чего?

— Он попросил помочь спасти тебя, — объясняет Тони, — и я сказал: да. И оказался тут. Это какой год?

— Это… я не знаю… — Стив удивленно оглядывается, — я…

— Ты старше, чем я помню, — объясняет Тони.

— Ничего удивительно, — Стив хрипло смеется, или пытается смеяться, — мне же сотни лет.

На самом деле в разы, в десятки раз больше.

— Он сказал, камни не позволят мне жить там. Но тут, с тобой, я могу остаться. Пока снова не дойдем до той точки.

— Это неправильно, Тони. Я не такого конца для тебя хотел.

— А чего ты хотел?

— Хотел, чтобы ты был счастлив. Как тогда, в то время. С Пеппер. И Морган. Чтобы у вас было больше лет… чтобы ты видел, как она растет…

— Я получил отсрочку, — Тони пожимает плечами, — разве плохо? Наш второй шанс. И вообще: кто это тебе сказал, что я был там счастлив?

— Но как же… ведь у тебя там все было…

— Не все, — говорит Тони хрипло, зарываясь руками в его волосы, — вовсе и не все.

— Не все?

— Ты серьезно? Не понял еще? Тысячи лет шляешься по мирам, стремясь меня воскресить, и ни разу не пришло в голову, что это может быть взаимно?

— Но как же… как мы сможем.

— Я буду безумно скучать по своей дочери. Я уже скучаю по ней. Но, знать, что она в порядке, меня устраивает, если выбор между этим и смертью. Не поверишь, умирать я не хотел. Ни тогда, ни сейчас.

— Тони, ты не знаешь… ты не видел… Ты не знаешь, чем я хотел рискнуть, что я делал и готов был сделать. Я больше не тот человек, которого я знал. Я давно не Капитан Америка.

— Что ж, — Тони пожимает плечами, — Капитан — был идеалом. Мне не нужен идеальный человек. Мне нужен ты.