Дверь открывается. Дин машинально отступает назад.

— Кроули, — приветствует его Лилит, войдя в комнату, — я тебя искала. Хотела поговорить.

Вот только ее здесь и не хватало. Дин надеется, что она все еще боится Кроули, хотя он и представить не может почему. Он ухмыляется ей, стараясь выглядеть опасным.

— Не припомню, чтобы я тебя приглашал, — замечает Дин. Он не может отрастить себе клыки по желанию или создать неприятную атмосферу вокруг. Все на что он способен, это врезать ей. Вот только едва ли она слабее него.

Дин ощущает себя ужасно беспомощным. Он улыбается, как можно более холодно, стараясь не показывать страх.

Она снова поднимает руки, демонстрируя безоружность, нерешительно улыбается в ответ. Абсолютно не похоже на ту Лилит, с которой Дин встречался раньше.

— Послушай, мне жаль. Я бы не вторглась в твой дом, но сам понимаешь… работа. Кроули… мне надо… — она смотрит на него нерешительно, будто не зная, с чего начать, — мне действительно жаль, — добавляет она, почти искренне.

Дин приподнимает бровь, единственный жест, который у него более-менее получается. Жалеет, что не способен наэлектризовать воздух или призвать сюда пламя.

— Эта правда? — спрашивает она, — то, что о тебе говорят?

— Что именно говорят, крошка? Можно поконкретней? — грубо уточняет Дин. Кажется «крошка» была лишней, Лилит удивляется, смотрит недоверчиво, — я долго буду ждать ответа? Или ты закончила?

С чего они вообще взяли, что их план сработает? У Дина даже примерно не выходит говорить, как Кроули. Он надеется, что, хотя бы не говорит, как Дин Винчестер.

— Говорят… ты уничтожил герцога ада, — она понижает голос, — святой водой… с небес… говорят, ты остановил апокалипсис, а потом пережил собственную казнь. Это правда?

Дин пожимает плечами. Ему-то откуда знать, правда это или нет? Кроули успел рассказать слишком мало, да, они говорили про апокалипсис, но как конкретно это произошло, он понятия не имеет. Что уж говорить про остальное. Хотя, вполне очевидно, что, если и была какая-то казнь, Кроули явно ее пережил.

— Возможно, — отвечает он, стараясь звучать максимально загадочно.

— Мне нужна помощь, — просить Лилит умоляюще, — ты ведь не бросишь в беде товарища демона?

— Брошу, — говорит Дин, понятия не имеющий, склонен ли Кроули к жестам взаимопомощи в сторону демонов.

— Я могу отплатить! — быстро предлагает Лилит, очевидно, тоже не верящая в альтруизм Кроули, — я слышала, у тебя есть проблемы кое с кем внизу? Герцог Хастур на тебя очень зол, верно? Я помогу.

— Это тебя не касается, — говорит Дин хмуро, внутри начиная паниковать. Кроули не удосужился рассказать ему ничего о взаимоотношениях в аду.

Кажется, за стеной слышны выстрелы. Дин не уверен.

— Я могу быть полезна! Прошу! Чак не отпустит меня живой! — в ее голосе звучат истерические нотки.

— Ну и что? — в этот раз Дин хотя бы понимает суть разговора, — вернешься в ад, получишь новое тело. При чем тут я?

— Он может уничтожить меня полностью, — говорит она, — полностью. Кроули, послушай, если не хочешь спасать меня, спаси землю. Всю землю, спасите ее еще раз. Он ее уничтожит. Уничтожит весь мир полностью. Спасите ее. И меня заодно. Вы же сделали это однажды!

— Я… — начинает Дин, не представляя, как ему нужно закончить.

— Лилит, мы уходим, — слышит Дин.

Голос Чака. Вот же дерьмо.

— Ну, позже договорим, ладно? — она последний раз заискивающе заглядывает в глаза, и поспешно направляется к выходу. Чудо, что она его не узнала. Но ведь она не Чак.

— Лилит?

Он уже рядом с подсобкой, совсем близко, он…

Дин медленно пятится назад, наталкивается на диван, каким-то чудом умудряется остаться на ногах, не завалиться на него. И видит в дверях его. Его. Кроули был прав, абсолютно, чертовски прав, ему надо было переждать подальше отсюда, ему нужно было отправится куда угодно, хоть в тот вычурный ресторан, чтобы Чак его не увидел.

— А ты еще…

Черт, черт, черт, черт.

Лилит поспешно выходит. Но Чак, Чак уже внутри, Чак идет прямо к нему, смотрит прямо на него, прямо в его лицо, в его гребаное лицо.

Дин пытается сделать шаг назад и натыкается на диван. Снова. Их план, их идиотский гребаный тупой план валится псу под хвост, и правильно, ничего удивительного, говорил ему отец не связываться с демонами, всегда говорил…

Чак медленно тянет руку к лицу, к дужке очков. Дин машинально перехватывает его запястье, останавливает. Ему кажется, что он задыхается. Ему кажется… он неожиданно близко видит свою руку, держащую запястье Чака. Слишком ухоженную, незнакомую руку. Видит гладкие, блестящие пластины ногтей, не единого заусенца, ни пятнышка грязи, ни царапины; видит дорогие массивные часы и край шелкового пиджака, без единой складочки.

Вид чужой руки отрезвляет. Приводит в чувство.

Потому что он совершенно точно не выглядит, как Дин. Потому что Дина невозможно узнать.

Во-всяком случае внешне.

Только не испорти все. Только не смей все испортить, не сейчас, когда девяносто процентов уже сделано.

Дин медленно отпускает чужое запястье, и так же медленно снимает очки, чтобы взглянуть Чаку в глаза.

Чак отшатывается.

— Что ты…

Не узнал. Он действительно его не узнал. Дин осознает, что времени мало, где-то там Кроули истекает кровью в его теле, на сколько еще его хватит? Дину нужно реагировать, нужно закрепить успех, нужно придумать что-то, что-то в стиле Кроули. Чтобы он сам сказал, если бы увидел отца, вот сейчас, живого, спустя столько лет…

— Отец? — спрашивает Дин не-своим, слишком высоким и слишком мягким голосом с жутким британским акцентом, и звук этого голоса успокаивает его еще сильнее.

Чак выглядит удивленным, выглядит растерянным.

Дин неожиданно ощущает чужое присутствие в своей голове, неясное, едва заметное. Будто кто-то пытается и не может его разглядеть.

— Кто ты такой? — Чак подходит ближе, нерешительно касается щеки.

— Я — Кроули, — отвечает Дин хрипло, — не узнаешь? Эдемский Змий, создатель первородного греха, я… один из первых падших…

Присутствие в голове ощущается сильнее.

Это Чак. Ну конечно же. Чак пытается влезть в его голову, мог бы и сразу догадаться. И не может. Пока не может. Но почему он не может?

— Как интересно… Неужто и впрямь ты был Эдемским змеем?

Чак подходит еще ближе, слишком близко и, кажется, Дин знает, что он собирается сделать. Оказаться в его голове. Посмотреть воспоминания. Дерьмово. Никак нельзя ему этого позволить. Чак поднимает руки. Дину некуда отступить, чужое тело его не слушается.

Дин панически пытается представить себя ангелом, падшим ангелом, демоном, да кем угодно, только бы не охотником, Дином Винчестером. Он — Кроули. Он был Эдемским Змием, он заставил Еву попробовать яблоко (в его голове Ева выглядит детским рисунком, от ужаса он даже не может вообразить себе голую женщину!). Дин пытается представить сад, зеленый сад и яблоню в нем (он даже не знает, как выглядят листья яблонь).