— Поменялись, — говорит Кроули его голосом, затем поднимается и протягивает ему руку, — как видишь, это действительно быстро.
— Но что… — начинает было Сэм.
— Коснулся моего сознания, — Кроули странно морщится, и Дину непривычно видеть такое выражение на собственном лице, — успел что-то увидеть.
— Звезды, — выдыхает Дин, и продолжает чужим, непривычно высоким голосом, — звезды. Столько звезд.
Сэм смотрит на него обеспокоенно и немного нервно.
— Тебе повезло, что это были лишь звезды, — отвечает ему Кроули ровным голосом, словно это не в его голове все это вращалось, клубилось, летело, сияло, сверкало всевозможными гранями и пело, так пело…
— Они поют, — говорит Дин хрипло, — звезды, они поют…
— Он точно не в порядке, — говорит Сэм обеспокоенно, — может уложим его поспать, или…
— У него нет времени спать. И он в порядке, — отвечает Кроули резко, и обращается к Дину, — ты постоянно забываешь, что я — не человек.
— Да, — хрипло отвечает Дин, — это просто… сложно осознать.
******
(1) Duck and Waffle — завтрак с видом на небоскрёб The Gherkin, Тауэрский мост и Темзу, в самом сердце Лондона.
========== Часть 5. Встреча с богом ==========
— В моем теле тебе будет легче, — сказал Кроули.
Ни хрена. Вот ни хрена ему не легче. Тело совершенно другое, слишком легкое, слишком гибкое, словно бескостное. Рост такой же, но координация полностью сбита. Дин делает несколько шагов на пробу и тут же спотыкается. Его придерживают его же собственные руки, это очешуеть, как странно, и он видит свои же встревоженные глаза. Отмечает на собственном лице дурацкие, совершенно не мужественные веснушки, трещинки на губах. Видит все свои морщины, несколько седых волосков, неровную, дешевую стрижку и неряшливо выбритую щетину. И он считал это лицо красивым? В зеркале все смотрелось совершенно иначе.
— Да нормально ты выглядишь, — говорит Кроули, очевидно опять принявшись читать его мысли, — и многие тебя считают привлекательным. Просто со стороны все смотрится иначе.
Дин не может перестать думать, как кто-то вообще занимался с ним сексом. Отвратительно.
— Ты просто еще не привык, — отвечает ему Кроули вслух, — все люди именно так себя со стороны и воспринимают.
— Неужели? И ты?
— Я — не человек, — напоминает Кроули спокойно.
Дин с ужасом понимает, что и звук собственного голоса ему отвратителен. Как люди вообще позволяют ему говорить?
— Дин, ты в порядке? — осторожно спрашивает ничего не понимающий Сэм.
— Ага, — соглашается Дин чужим голосом. Голос звучит довольно напугано.
Дин поднимает руки и смотрит на длинные ухоженные пальцы. Одежда чужая, приятно гладкая, слишком дорогая на ощупь. Одежда пахнет чистотой, немного дымом, серой и каким-то незнакомым, но явно дорогим одеколоном. Чересчур дорогим. Он весь не такой, неправильный, слишком чистенький, слишком богатый (серьезно, даже их прокатные смокинги никогда не стоили столько, сколько, подозревает Дин, стоит одна его майка)… пижон, одним словом.
Он садится осторожно, на край дивана, стараясь не помять брюки.
Кроули в его теле скрещивает руки на груди, смотрит скептически, от чего собственное лицо кажется Дину чужим, незнакомым.
— Серьезно? Сядь нормально. Это — твоя одежда. Ничего не случится, если она помнется или испортиться, ты не брал ее напрокат и тебе не нужно ее возвращать.
Дин практически краснеет, понимая, что Кроули все еще читает его мысли (не мысли, успокаивает он себя, просто эмоции). А потом старательно принимает как можно более комфортное положение, буквально растекаясь по дивану.
— Вот, — одобрительно говорит Кроули, — так лучше. Теперь ты похож на Дина Винчестера в моем теле, а не на маленькую школьницу.
Сэм издает какой-то неуверенный звук, то ли хмыкает, то ли сдерживает смех.
— Я не смогу, — говорит Дин хмуро, — ничего не выходит. Невозможно изобразить другого человека.
— Неужели? — спрашивает Кроули ехидно.
— А давай-ка ты, дорогуша, — Дин понятия не имеет откуда взялось это «дорогуша», — покажи на что ты способен в вопросах маскировки.
Кроули поднимает руки, изображает шутовской полупоклон. Резко разворачивается и быстро проходит из угла в угол. Совершенно не так, как ходил обычно. Он идет чуть согнув колени, как-то угловато («Это я вот так хожу? — думает Дин? Это у меня такие кривые ноги?»).
Кроули демонстративно проходит мимо несколько раз, немного сутулясь, резко, ни следа нет от былой плавности, расхлябанности.
— Я не так хожу! — возмущается Дин со своего дивана. И слышит, как Сэм говорит одновременно с ним:
— Идеально. Дин, тебе бы поучиться.
— Издеваешься? — спрашивает Дин зло, выходит шипение «иззздеваешшшься».
Он в ужасе смотрит на Кроули. Тот пожимает плечами:
— К языку придется немного привыкнуть. Просто держи себя в руках и говори спокойно. Не нервничай.
— На самом деле так даже лучше, — замечает Сэм, улыбаясь, и поднимает вверх большой палец, — более… демонически.
Дин упрямо поднимается.
— Колени так сильно не сгибай, — просит Кроули, — я сказал: не сгибай! Шагай шире, вот, еще шире.
Дин честно пытается следовать советам и ожидаемо спотыкается о свою же (чужую) ногу. Сэм сдавленно хихикает, мелкий ублюдок. Дин видит краем глаза, как этот паршивец закрывает лицо руками, скрывая смех.
Дин сжимает зубы и старается шагнуть как можно более шире. Чертовы ноги разъезжаются, как в каком-то гребаном балете (идиотский демон похоже способен сесть на шпагат, неприятное ощущение). Дин практически падает на руки Кроули (на свои же руки), и снова раздраженно шипит. Что ж, хотя бы в чем-то у него получается походить на Кроули.
Дин снова садится на диван, не собираясь быть посмешищем для демона и родного брата.
— Дин, у тебя отлично получается, — говорит Сэм насквозь лживым тоном.
— Да, вижу, как получается, — хмуро соглашается Дин. Он пробует скрестить руки на груди, и это — странно, будто тебя обнимает чужой мужик. Положить руки на колени не менее странно, ладони слишком близко к паху, а там все… чужое, да и руки-то не его.
— Хватит уже жалеть себя, — говорит Кроули (спасибо богу, не комментируя или не читая его мысли), у которого вообще нет никаких проблем с его телом, — поднимай мою задницу с дивана и попробуй открыть дверь. Давай же. Обещаю, тебе понравится.
Кроули стоит расслабленно, скрестив на груди руки и выглядит так, будто пребывание в чужом теле для него лишь незначительное неудобство, как новая одежда, немного непривычно, но не то, из-за чего стоило бы переживать.
Дин выдыхает, сжимает кулаки, которые ощущаются неправильно, незнакомо. Убеждает себя не акцентировать на этом внимание. Сэм явно пытается сказать что-то, подбодрить, но сдерживается под его яростным взглядом.
