- А какие? – сразу ответил вопросом на вопрос монах. – Вот две планеты, на одной культура и цивилизация, а на другой женятся, сначала проломив черепа всем соперникам. Как ты их уравняешь?

- Силой, – решительно заявила девушка. – Надо, чтобы менее цивилизованные жили по правилам. Хорошим, культурным правилам. Потому что проламывать черепа нехорошо.

- То есть ты будешь навязывать людям законы, которые им чужды, верно? – уточнил монах. – Они должны забыть все традиции, по которым жили отцы, бабки и так далее, на десятки, сотни поколений назад. А поскольку неизбежно сопротивление, надо их принуждать, не так ли?

- Да... – на сей раз в ольгином голосе поубавилось уверенности. В описании Священника все звучало далеко не так правильно, как хотелось бы, но и обвинять пастыря в недобросовестном толковании не получалось.

- Ты готова зажечь войну в масштабах всего человечества? – приподнял бровь монах. – Чтобы все женились, рождались, жили и умирали по одним правилам? По правилам всего лишь нескольких планет, которые ты считаешь достойными эталона?

- Я.. наверное... Надо подумать.

- Подумай. Но я подскажу тебе ответ сразу, если сможешь – оспорь его.

Священник положил руки на библию, коснулся обложки широкими ладонями с благоговением без капли наигранности.

- Нет смысла перекраивать всех по единому стандарту, ведь если люди в каком-то мире живут именно таким образом, значит этот устав для них наилучший. Нет возможности всех заставить жить по одному канону не устраивая геноцид сотням тысяч миров. Но это и не нужно. Величие Императора в том, что он дал нам Веру как единый стержень, общее начало для всех и всего. Меру всех вещей, добра и зла. Тот, кто живет на вершине мира-улья и тот, кто украшает себя зубами убитых врагов, бесконечно далеки, никогда не поймут друг друга. Но их объединяет Вера, простая, понятная и справедливая. В радиоактивных пустынях и на мертвых заснеженных мирах, в космических поселениях и глубочайших подземельях – Император един для всех и объединяет всех.

Пастырь вздохнул, перевел дух.

- Теократия это единственный способ объединить миллион миров. И когда ты поклоняешься Императору, ты не просто вверяешь душу лучшему из превосходных, который больше чем любой смертный. Ты служишь величайшему замыслу и плану во вселенной, ты кладешь кирпич в фундамент общего и безопасного дома для всех людей на всех мирах. Разве это не прекрасно? Разве этот удел не достоин гордости?

- Но... Я не очень много времени пробыла… здесь... Ну, в цивилизованных местах, – быстро уточнила Ольга. – Но я уже видела разных... несправедливостей. Меня вот, например, схватили, судили, приговорили. Ничего не объясняли!

Она потихоньку заводилась, вымещая на внимательном Священнике долго лелеемое негодование.

- Я его спасла, – почти выкрикнула девушка. – Просто так, потому что было жалко! Там кругом творилось такое, такое...

Она снова хлюпнула носом, переживая острый приступ жалости к себе. Ольга уже не беспокоилась о том, что Крип может услышать.

- Чего там только не было... а я рисковала всем, меня там чуть не убили... и не один раз. А они меня наказали! Я даже не знала про императора, не говорила на готике. А меня били, потому что я неправильно молилась!

Она все-таки заплакала, тихонько, безнадежно. А затем широкие ладони пастыря легли ей на плечи. Монах сильно, но осторожно притянул девушку к себе, похлопав по спине. И Ольга, наконец, по-настоящему разрыдалась у него на широкой груди, прикрытой жесткими звеньями пластмассовой кольчуги. Она бормотала что-то прерывисто, путаясь в словах, выплескивая долго копившийся гнев и чувство вселенской несправедливости.

- Держи, – Священник протянул ей широкий платок, точнее, судя по внешнему виду, кусок старой простыни.

- Спасибо, – пробурчала Ольга, вытирая распухший нос. Ей стало ощутимо легче, хотя было неловко и опасливо. Черт его знает, как воспримет этот культист ее срыв.

- Как я и говорил прежде, идиоты – главная беда хорошего пастыря человеков, – сказал монах, как показалось девушке, с неприкрытой печалью. – Но, кстати...

Он снова значительно поднял два пальца к потолку.

- Это как раз в тему того, что я сейчас говорил. Люди несовершенны. Увы, несовершенны даже лучшие из нас, те, кто должен нести Его слово во вселенную. Как исправить это несовершенство, не убивая всех подряд?

- Вера, – вздохнула Ольга.

- Да, – улыбнулся Священник. – Вот ты и сделала еще один шажок в понимании.

Он вздохнул.

- Иногда я думаю, как же нам повезло, – негромко вымолвил монах. – Как повезло всем людям, бывшим, живым и еще не рожденным. Он пришел к нам, Он подарил нам цель и средства ее достижения. Не будь Его, что стало бы с человечеством? Жизнь без веры, без цели, без чувства единения в мире, где неисчислимы враги, где Ад может разверзнуться на расстоянии вытянутой руки... Такой мир страшно даже представить, не то, что жить в нем. Недаром многие пытались разрушить дом Императора, но всегда многократно больше находилось тех, кто вставал на его защиту.

- Это все сложно, – постаралась как-то замазать тему Ольга. – Мне надо подумать.

- Думай, – очень серьезно одобрил Священник. – Если будут сомнения, непонимание, обращайся. Я хочу, чтобы в твоих молитвах звучал не страх, а надежда и благодарность Ему. И пора бы тебе исповедаться. А теперь...

Он негромко хлопнул в ладони.

- Теперь, думаю, настало время поговорить о...

Священника прервал громкий голос Берты:

- Сбор! Всем сбор! Три минуты!!!

Странно, что не сработала сирена, прежде тревога всегда объявлялась специальным сигналом.

- Три минуты на сборы! – прокричала наставница. – Дожрать, допить, догадить и на инструктаж! Настоящая тревога, настоящая!!!

Священник покачал головой, повесил библию на поясную цепь, встал, отеческим жестом проведя ладонью по голове Ольги. Короткий ежик светлых волос уже малость отрос и смешно кололся.

- Я думал, сегодня мы поговорим об Аде, – сказал монах. – И почему наша Вера не просто набор ритуалов. Но, кажется, ты увидишь, прежде чем услышишь.

====== Глава 10 ======

И снова танк запрыгал по заснеженной тундре, скрипя амортизаторами, основательно перетряхивая содержимое железной утробы. На сей раз Ольга быстро, правильно снарядилась, воткнула все разъемы в положенные места и в целом чувствовала себя чуть увереннее. Места в машине стало существенно меньше – Крип был тощим, зато его мертвецкий слуга при многоствольном дробовике занимал места как полтора обычных человека.

- А почему танк всего один? – спросила Ольга, привстав и склонившись к монаху. Увесистую тележку с баллоном она использовала как якорь и дополнительную точку опоры.

- Что? – непонимающе глянул на нее Священник, поправляя висящий на шее противогаз.

- Наш поезд, он большой, – терпеливо разъяснила Ольга. – Но танк всего один. Это что, отделение на весь бронепоезд?

- А, понял, – Священник покачал лобастой головой с огромными залысинами. – Ну, ты момент и выбрала...

Прозвучало это с осуждением, но в светло-серых глазах пастыря играли чертики веселой и немного печальной иронии.

- Было больше, – кратко сообщил монах. – След видела?

- След?.. – Ольга задумалась под аккомпанемент грохота «Химеры». Двигатель сам по себе работал довольно тихо для такой огромной машины, но в танке было полно вещей, которые могли греметь, звенеть, стучать – и не стеснялись делать это.

- След из моря, – терпеливо уточнил монах. – Мы его как раз проехали.

- А! Да, было.

- Вот там все и остались, – исчерпывающе закончил монах, строгим взглядом дал понять, что разговор окончен.

Девушка опустилась обратно на холодный металл, чувствуя, как горький комок подкатывает к горлу. Опасность службы в Отряде на глазах превращалась из абстракции в насущную проблему, а Ольга точно знала, что с нее категорически хватит демонов, чудовищ и всяческих приключений.

Она встретилась глазами с Крипом. Фидус казался смешным и нелепым в стандартном комбинезоне, который висел на длинном инквизиторе как старый плащ на пугале. Но смотрел Криптман спокойно и уверенно, так, что хотелось прижаться к нему, завернуться в складки комбеза из пропитанного «антипригаркой» брезента и больше ни о чем не думать.