- У отца были обязательства, – Фидус честно пытался быть холодным и беспристрастным, но получалось плохо. Ученик Калькройта молча следил за Криптманом, и в узко посаженных глазах Эссена читалось искреннее, злое превосходство.

- Он высоко ценил тебя и вашу дружбу, – продолжил Фидус. – Я знаю это слишком хорошо. Потому что... – голос молодого человека чуть дрогнул. – Даже семья стояла для него ступенькой ниже. Шметтау, ты в какой-то мере был моим проклятием всю мою жизнь. Образцом и эталоном, с которым отец сравнивал меня ежедневно, ежечасно. Но долг перед Императором и Человечеством он счел выше твоих амбиций. Так что можешь скрутить кукиш не только мертвецу и мне, но также Золотому Трону заодно.

- О, нет, мальчишка, – Калькройт щелкнул челюстями как настоящий мутант-людоед, снова выйдя из образа упитанного добрячка. – Не моих амбиций!

Лицо инквизитора перекосила злая гримаса. Он быстро – слишком быстро для обычного человека в годах и с парой десятков лишних килограммов – шагнул вперед, буквально нависнув над сидящим Криптманом. Казалось, Фидусу удалось-таки разбередить старые язвы. Эссен Пале чуть напрягся, готовый в случае чего защитить патрона.

- Дело! – прорычал Шметтау, потрясая увесистым, отнюдь не старческим кулаком у самого носа Криптмана – У нас было дело, которое Ордо вел без малого четверть века. Культ, охвативший щупальцами два сектора. Миллиарды потраченных тронов. Десятки погибших агентов. Четверть века кропотливой, смертельно опасной работы! В два раза больше чем ты, недостойный, таскаешь бляху инквизитора! И все это он бросил! Оставил меня, забрав с собой всю техническую группу и ударный отряд! Без объяснений, без предупреждений, потому что ему снова померещились ужасные, смертоносные ксеносы! Что это, если не предательство?! Нашей дружбы, нашего долга, нашего Ордо, нашего Бога?!!

Калькройт успокоился так же внезапно, как и полыхнул злобной яростью. Но было ясно, что дела минувших лет не забыты, сочтены и подобны углям, которые тщательно раздувают и подкармливают топливом, не давая утихнуть. Фидус положил руки на подлокотники, сжав теплое дерево.

- Жаль.

- Что? – Калькройт одернул полы френча, поправил манжеты белой рубашки. Теперь лишь пунцовые пятна на щеках свидетельствовали о недавнем приступе гнева.

- Мне жаль, – повторил Фидус. – Шметтау, ты мстишь призраку в своем воображении. Ты не уязвишь его и не заставишь страдать. Тем более не сможешь признать ошибки... которых и не было.

- Нет, малыш, тебе не жаль, – мрачно проговорил Калькройт, в чьем голосе не осталось ни иронии, ни добродушного превосходства, лишь злое торжество. – Ведь ты понятия не имеешь, что такое завершившееся успехом дело. Соответственно не представляешь, что значит быть преданным на пороге триумфа.

Криптман вздрогнул, крепче сжал подлокотники.

- Да, – холодно и жестоко усмехнулся Калькройт. – Неудачник в тени отца. Ты прав, я не могу достать призрак Криптмана-старшего. Не могу заставить его страдать, как страдал я. Но у меня есть ты. Мертвым все равно, но справедливость нужна живым, а я – жив. И я жажду возмездия.

- Катись к демонам, полоумный старик, – устало махнул рукой Фидус. – У меня другие заботы. Упивайся своим ядом где-нибудь в другом месте.

- Я инквизитор, – оскалился Калькройт. – Я могу находиться, где сочту нужным. А ты нынче всего лишь послушник Пурификатум. И у меня большие сомнения в твоем благочестии. Ведь главный мотив для человека, добровольно избирающего Орден, это стремление очиститься от грехов. Так что я пока... – Шметтау сделал драматическую паузу. – Пока останусь здесь. Присмотрю за тобой, так сказать. Поддержу собрата в его нелегком служении. Я думал, тебя придется загонять в угол еще долгие годы, но ты все сделал сам. Воистину, кого Император желает покарать, того лишает разума.

Он повернулся, готовясь уйти. Эссен предупредительно шагнул в сторону, открывая путь наставнику. В шаге от люка, стального, однако обшитого настоящим деревом и декорированного под обычную дверь, Калькройт замер и повернулся в пол-оборота.

- Ты сдохнешь здесь, Криптман, – очень тихо, с неподдельной ненавистью произнес старый инквизитор. – Сдохнешь в безвестности и мучениях. Вместе с девкой, которой ты не помог тогда и не поможешь теперь. А когда это случится, тогда я, наконец, сочту, что Криптман-старший расплатился со мной за все. И старые счета будут закрыты.

- Тебе придется долго ждать, старая сволочь, – осклабился Фидус, тоже решив откинуть политес. – Мы с ней выжили на Баллистической, выживем и здесь.

Сервитор беспокойно задвигался, считывая нестандартное поведение хозяина, однако не в силах определить его желания.

- Я терпелив, я долго ждал, – вернул зловещую усмешку инквизитор. – И готов подождать еще немного.

Калькройт вдохнул, выдохнул, на лицо инквизитора вернулась прежняя маска доброжелательной и легкой усталости. Ученик встал между наставником и Криптманом, будто защищая от возможного нападения.

- Будьте здоровы, юный коллега, – Шметтау обозначил короткий и неглубокий поклон. – Я с большим вниманием буду следить за вашей карьерой в Адепто Пурификатум.

*

- Иди в жопу, Фидус, – повторила Ольга.

- Если верить тому, что рассказывают про Отряд, я уже где-то рядом с ней, – ответил хорошо знакомый голос. Девушка не узнала его сначала, потому что инквизитор говорил негромко, да и тон изменился. Ведь Ольга почти не слышала нормально звучащего Фидуса, только в агонии или приступах боли.

- Тогда ступай дальше.

- Не могу. Мое место рядом с тобой. И я захожу, – предупредил Фидус.

Ольга протестующе возопила, но брезентовая занавеска уже съезжала в сторону, скрипя латунными кольцами.

- Эй, там, не хулиганить, – без особого напора, однако весьма решительно потребовал Доходяга, убавив громкость радио. – Был тут один, беспорядки нарушал и к девчонке нашей приставал...

- Не буду, – пообещал Крип на пороге. – Я тихий. Просто мы знакомы. Встреча старых друзей.

- Вот это номер! – изумился Доходяга. – О таком даже не слышал, чтобы знакомые в одну роту попадали. Тем более в одну машину. Расскажи потом!

- Расскажу, – нейтрально пообещал Фидус. – И еще раз здравствуй.

Ольга долго и критически смотрела на Крипа, оценивая изменения. Молодой человек сильно похудел, осунулся, глаза запали. Обритая голова поросла коротенькой щетиной, совсем как у Ольги, только темного цвета. На инквизиторе был такой же балахонный комбез, как и у прочих сокамерников с крылатой белой спиралью ДНК в красном ромбе на левой стороне груди – эмблемой ЭпидОтряда.

За спиной инквизитора возвышался то ли сервитор, то ли механикум, Ольга уже запуталась и не понимала, как их различать. Наверное, все же сервитор, неплохо выглядящий, кстати. Почти как человек, только мумифицированный, частично закованный в панцирь экзоскелета. За спиной живого мертвеца торчали две теплоотводящие трубки, на груди висел дробовик с коротким и толстым стволом, а, нет, с целым пучком стволов. Такого оружия баллонщица еще не видела.

- Это?.. – Ольга показала на зомби пальцем, стараясь, чтобы тот не дрожал. – Что?

- Это Люкт, – ответил Фидус. – Спутник отца. Он верно служил при жизни, хотел остаться верным делу Императора и в посмертии. Теперь служит мне.

- Его с тобой не было, – нахмурилась Ольга.

- Это домашний слуга и библиотекарь, – терпеливо разъяснил Фидус. Он все так же стоял за низким порожком, не делая попыток шагнуть дальше. – Но может неплохо воевать. Я решил взять его с собой.

- Полный комплект экипажа! – воскликнул в кубрике чей-то голос, кажется Пыхаря. – Еще и с избытком. Да когда ж такое было!?

- Точно сдохнем, – тише и куда угрюмее констатировал Савларец. – Не к добру все это... Курица драная несчастье нам приносит...

Они с Пыхарем заспорили о природе невезения, но девушка уже не слушала.

- Чего тебе надо? – повторила она и после секундной паузы не удержалась от следующего вопроса, в котором сквозила плохо скрытая, отчаянная надежда. – Ты... за мной?