Несколькими минутами позже, когда корабль отчалил, Ольга посмотрела в панорамный иллюминатор, где величаво плыл Маяк в окружении кольца орбитальных комплексов, и вдруг встрепенулась, боясь забыть.

- Дженнифер!

- Да? – тут же отозвалась техножрица.

- Песня... которую ты проиграла тогда в «Химере», древний мотив для храбрости.

- Да, я помню.

- А можно мне послушать ее снова?

- Разумеется. Подожди минуту, я обновлю библиотеку, – пообещала Вакруфманн и пожаловалась как настоящий человек, с живыми интонациями. – Эта новая голова, одни неприятности с ней!

- А о чем поется в песне?

- Это очень старая композиция. Она получила распространение во времена первой колонизации Марса, но скорее всего, основа была создана несколько раньше. Оригинал исполнялся во многих версиях и на многих языках, мы не можем ручаться за абсолютную точность перевода, однако на готике это будет звучать примерно как: «Тот, кто не сможет понять Его – то есть Омниссии – слова, никогда не узнает счастья».

====== Эпилог ======

- Здравствуй, здравствуй, дружище!

Инквизитор Ордо Маллеус по имени Лазар Карно Вимпфен сидел в кресле посреди гор оборудования и стеллажей с записями, похожий на старьевщика. И улыбался, глядя на Криптмана сквозь очки. Инквизитор был радушен, приветлив и вежлив без малого до приторности. И очень странен.

Внешне охотник за демонами походил на аколита, севшего шутки ради в кресло господина. Пожилой, довольно-таки неряшливый, как человек настолько занятый, что может и рад бы следить за собой, но лишен такой возможности. Обширная лысина подкрадывалась к макушке и убегала на затылок, оставив над ушами неровные пряди седых волос. Бородку и усы хозяин, кажется, пытался более-менее подравнивать, однако неумело и давно. Глаза, наполовину скрытые припухшими веками скрывались за очками, насколько мог судить Криптман, стекла были настоящие, с внушительными диоптриями. На тощем теле висел технический комбинезон, такой же старый как владелец, долго и кропотливо модернизированный под хозяйские нужды. К плотной ткани серо-коричневого цвета были приклеены какие-то детали, коробочки и подсумки, в разные стороны торчали разъемы и штепсели. Из-под шейного обруча выныривала прозрачная трубочка капельницы, вонзившая хоботок иглы с клочком пластыря в шейную артерию. Над ушами инквизитора помимо жиденьких прядей болтались витые проводки вокс-гарнитуры, не просто обрезанные, а оборванные, словно их перегрызли.

- Выражаю почтение и…

- И все прочее тоже, – Лазар небрежно махнул ладонью. Пальцы на перчатке были неровно обрезаны. – Кидай папку… ну, куда-нибудь, сам глянь, где не упадет. Будет настроение, почитаю. Садись.

Фидус едва удержался от того, чтобы пожать плечами и выполнил указание. Найти место для сидения оказалось непросто и, в конце концов, молодой инквизитор освободил один из стульев, положив прямо на клепаный пол связку очень старых бумаг, желтых и ломких от времени. Стул, как и все здесь, включая хозяина комнаты, производил впечатление вещи, сделанной второпях, строго для выполнения конкретной задачи – просто, грубо, функционально, ни капли внимания к внешнему виду и тем более какой-то гармонии.

- Ну что же, – Лазар потер ладони, шурша грубой тканью. – Вот и свиделись. Кстати, я знал твоего отца.

- Многие знали моего отца, – Фидус поджал губы.

- Ершистый парнишка, – улыбнулся тонкими губами Вимпфен, и жеваные провода качнулись по бокам головы в такт движению. – Колючий. Это мне нравится.

Криптман, готовый произнести энергичный спич насчет того как ему надоели сравнения бездарного потомка с великим отцом, закрыл рот и удивленно посмотрел на старого мудреца.

- Внесем ясность, – деловито сообщил Лазар. – Меня обязали расследовать происшедшее в Порту на правах этакого стороннего наблюдателя, который здесь ни к чему не привязан и смотрит на все новым взглядом. Скорее всего не найдет ничего, но может и наоборот. Тебя, соответственно, настоятельно попросили поработать со мной, и ты счел разумным согласиться. Сие показывает, что устойчивая репутация скудоумного эпигона, коей ты устойчиво пользуешься, по крайней мере, в первом приближении неверна.

Фидус плотно сжал губы и уставился на лоснящуюся под лампой макушку инквизитора.

- Ты воспринимаешь меня как епитимью, – продолжил, как ни в чем не бывало, Лазар. – Этакий способ как-то наградить тебя и одновременно убрать из Ордо Еретикус подальше. Во избежание… – Вимпфен неопределенно покрутил пальцами в пустоте. – Того и этого. Верно?

Фидус молча кивнул. Из-за стопки бумаг высотой по грудь Криптману вышел, переваливаясь на коротких лапах, удивительный зверь. Он походил на кошку, но длиной около метра с очень длинными ушами и «бородкой», завязанной в аккуратную косичку. Длинный мех некогда был оранжевого цвета, сейчас же он переливался всеми оттенками уныло-коричневого, отлично маскируя зверя на фоне кабинета. У зверя выпали усы, с одной стороны пасти торчал длинный загнутый клык. Как будто для симметрии кот был еще и одноглаз, причем синий шарик светился отраженным светом на той стороне морды, где отсутствовал клык.

Животное посмотрело на Фидуса, и молодой инквизитор чуть вздрогнул. Криптман слышал о джиринксах, но впервые видел такого. Криптман знал, что эльдарские коты не разумны, однако… взгляд ярко-синего глаза с треугольным зрачком казался очень странным. Не по-звериному внимательным и оценивающим.

- А, вот ты где, Хорус, – Лазар явно обрадовался. – Иди сюда, скотина.

Криптман лишь покачал головой, воздерживаясь от комментариев. Джиринкс, переваливаясь при каждом шаге, добрел до хозяйского стула и полез на колени Лазара, цепляясь крючковатыми когтями. Животное двигалось с трудом, преодолевая не то боль, не то старость плоти, но делая это крайне целеустремленно.

- Да, – весело ответил старый инквизитор на невысказанный вопрос. – Удивительно вредная тварь, так что я назвал его под стать характеру.

Хорус, в конце концов, забрался на колени хозяина, посмотрел на гостя с таким видом, что Фидус почувствовал себя самым ничтожным и презираемым созданием в галактике. Джиринкс зевнул, демонстрируя набор длинных, но прореженных минимум на треть зубов и заерзал, устраиваясь половчее. Свернувшись, эльдарский «психокот» оказался удивительно компактным и удобным для поглаживания. Лазар не преминул начать гладить и чесать наглую скотину за ушами.

- Я к нему привык, – улыбнулся инквизитор. – Гнусное животное, но мы столько повидали вместе… Учти, он мочится в ботинки тем, кого не любит. А не любит Хорус всех, так что береги обувь.

- Откуда он? – спросил Фидус, чувствуя себя глупо, как взрослый на утреннем чтении молитв школьниками «во славу доброго дедушки Императора».

- Подарок эльдарской ведьмы, – пояснил Вимпфен. – У нас был роман, который перерос в совместное расследование. Или наоборот… сложно сказать, все было… сложно. С эльдарами всегда так, удивительная раса, они самые простые вещи превращают в ритуал немыслимой запутанности. Я был молод и… скажем так… неосторожен. Впрочем, надо сказать, получилось хорошо. Во всех смыслах. Согласись, не каждый может сказать, что надавал Хорусу тапком по морде.

- А… – Фидус кивнул.

- Но мы отвлеклись, – деловито сказал Вимпфен, продолжая гладить осквернителя обуви. – Что там было раньше?..

- Епитимья, – подсказал Фидус. – Которой меня подвергли.

- Да, точно.

Лазар усмехнулся, и Криптману на мгновение стало не по себе. Очень не по себе. Сразу вспомнилось, что у сидящего напротив смешного и неряшливого деда нет в биографии громких дел, спасения целых секторов, битв с чемпионами Хаоса и прочих великих деяний. Зато по числу рядовых, незнаменитых и завершенных расследований Вимпфен один из первых в своем Ордо, если не первый. Человек-комбайн, прозванный «Дробилкой Императора» за целеустремленность и неизменную выдачу результата в любых условиях.

- Так вот, – продолжил Вимпфен, как ни в чем не бывало. – На самом деле ты вытащил счастливый билет в светлое будущее.