Перед глазами рыцаря снова встала послушница. “Вот вроде она и не такая молодая, как Мабель, и не яркая, но по всему даст той сто очков вперёд. Одно плохо – слишком уж неприступная, да и излишне самостоятельная. Недаром сказано в писании – “жена да убоится мужа своего”. А так как мужа у нее нет и быть не может, ей и бояться некого. Хотя… Если бывает божья невеста, почему бы не быть божьей жене?”

Размышления о Доминике привели ле Дюка совсем не туда, куда он метил изначально.

Он внезапно понял, что может и, главное, хочет установить свою власть над Мабель иным способом.

Осберт подошёл к постели девушки и присел рядом. Та уже не всхлипывала, а просто лежала, уставившись в потолок.

“Тупая курица!” – с неудовольствием подумал он, ощутив нарастающее возбуждение.

- Мабель! – позвал он, выдернув девушку из сна наяву.

- Что, сударь? – она сделала над собой усилие и села.

- Вы знаете, любовь моя, что в этом замке вы остались последней из женщин?

- Нет…- ее губы вновь задрожали. – А как же Доминика?

- Она послушница, а вскорости и монашка, да и жива ли она? Очень вряд ли, мы уже какое-то время не видели никого из тех…

- Тех, кого вы бросили в подвале? – колко спросила девушка.

- Тех, кого мы принуждены были оставить, ради того, чтоб спасти вас, милая! – он ласково провел пальцем по ее щеке, но девушка отшатнулась.

- И так как вы, как я сказал, истинная Ева, то должны, так сказать, воодушевлять на подвиги того, кто неустанно печется о вашей безопасности, и охраняет остальных от чудовищ!

- И… и что я должна делать, чтоб вас воодушевить ? – в ее глазах мелькнул страх.

- Сударыня, я и не знаю, как сказать вам, чтоб не оскорбить ваши нежные ушки тем, что ханжи и невежды называют… ммм, “любовью ради любви”.

- Простите, сударь, – девушка встала и рыцарю пришлось последовать ее примеру, – я надеюсь, что я васм не правильно поняла.. вы предлагаете мне стать вашей любовницей?!

- Почему же любовницей, – он изобразил оскорбленное достоинство, – я предлагая вам стать моей женой. Впоследствии, после того, как мы выберемся отсюда.

Голубые глаза девушки удивлённо расширились.

- Простите, сэр Осберт, я, видимо, плохо расслышала. Вы предлагаете мне руку и сердце здесь?

- И даже сейчас. Не все ли равно, дорогая, когда будет заключён брак? – он обнял ее, невзирая на то, что она стояла, как безвольная кукла и никак не отвечала на его прикосновения.

- Но погодите... – осознав, что ее самым бессовестным образом лапают, девушка сделала слабую попытку оттолкнуть мужчину.

- Что, душа моя? – невнятно промычал ле Дюк, рот которого был занят ее шеей, а потом и мочкой уха, дальше – щекой и наконец губами.

- Не надо.. сэр рыцарь, я же невинная девица, я же…

Со своей лежанки священник услышал сперва треск разрываемого ворота платья, а после – звук пощёчины.

- Да-да, все прекрасные леди делятся на дам, не дам, и дам, но не вам…- эту сентенцию Осберт тоже частично проглотил, ибо язык его находился где-то в районе груди девушки.

На его щеке заалел отпечаток ее ладони, что его совершенно не остановило.

Понимая, что вот-вот падёт последний бастион, Мабель в отчаянии воскликнула:

- Я поклялась оберегать свое девичество до свадьбы! Вы не можете заставить меня нарушить клятву!!! – она саданула коленом рыцарю в очень чувствительное место, откуда и прыть взялась.

- Святой отец! – что было силы заорал Осберт, скорчившись, но девушку не отпустив.

Священник попытался сделать вид, что он не слышит, но с разъяренным ле Дюком номер не прошел.

- Да, сын мой, – наконец сказал он, вставая.

- Обвенчайте нас! Немедленно! – Осберт повернул девушку к себе спиной и удерживал ее за шею, завернув ее правую руку за спину. В такой позиции она не могла пинаться и кричать, хотя все ещё пыталась вырваться.

- Но, сэр рыцарь… у вас нет колец, да и мой сан не достаточно высок, чтоб…

- Чепуха! – громко сопя от возбуждения и натуги прервал его разозленный мужчина. – Отец Варфоломей, сию же секунду прекратите делать из себя идиота! Вы прекрасно понимаете, что нас необходимо обвенчать сейчас же, если женщина просит. Сами же знаете, – он прервался на то, чтоб половчее схватить упирающуюся Мабель, – что желание дамы – закон. Ай, дрянь! – он отвесил укусившей его девушке полновесную пощечину, на секунду лишившую ее чувств.

- Вот, святой отец, полюбуйтесь на то, что вы натворили! Из-за вашего промедления и нерешительности я был вынужден ударить собственную невесту! Извольте немедленно исправиться, иначе сразу после укрощения этой строптивой девицы я возьмусь за вас . Да стой же ты, ддд..дама! – Мабель почувствовала, что его хватка чуть ослабла, пока он говорил и попыталась взбрыкнуть, но не тут-то было.

- Хорошо, сын мой, – с видимой неохотой сказал старик.

Он встал и начал медленно, нараспев произносить подобающие случаю слова.

Мабель, видимо не смирившись с ситуацией, громко кричала, зовя на помощь хоть кого-нибудь. Она была уверена, что стражник не спит, но тот молчал, отвернувшись к стене. Снаружи доносились не менее истошные вопли упырей, в нижнюю дверь кто-то бился.

Когда она, в ответ на торопливый вопрос лица Варфоломея, “Согласна ли девица Мабель, дочь Томаса из Рокингема, взять в мужья сэра Осберта ле Дюка, благородного рыцаря из Йорка” замотала головой и попыталась ответить отрицательно, “благородный рыцарь ” зажал ей рот так, что едва не выдавил зубы, и ответил вместо нее.

“Объявляю вас мужем и женой его” лишило девушку всякой надежды, но самое страшное было впереди. Ошалев от похоти и вседозволенности, Осберт пожелал взять свою невесту тут же, невзирая на присутствие священника и стражника. Да и чудища, вопящие снаружи, были плохой заменой голосам гостей на свадьбе, по обычаю подбадривающим жениха и невесту в их первую брачную ночь.

- Ничего, – жестоко усмехаясь, пробормотал новоиспеченный муж, – зато наш с вами брак, радость моя, будет иметь свидетелей, подобно бракам венценосных особ. Кстати, Мабель, а ведь ты же из рода королей, разве не так? Ваших, саксонских? – говоря это, он целовал девушку, не слишком обращая внимание на ее вялое сопротивление. –

- Да, жена? – глумился Осберт, раздеваясь и раздевая девушку, тщетно пытавшуюся закрыться руками. – Отвечай мне, ибо теперь я твой муж перед богом и людьми, и не годится жене проявлятьясь свое неповиновение. Ну? – он больно сжал ее сосок двумя пальцами.

- Да,. – очень тихо сказала она, понимая, что ей и терять-то уже нечего, никто не придет и не защитит ее. – Наш род восходит к сестре Этгара Этелинга, Маргарите.

- Ты что-то темнишь, милая, – рыцарь грозно положил свою ладонь на ее горло и немного придавил, как бы желая показать серьезность своих намерений. – Как же при таком родстве, тебя могли назвать норманнским именем Мабель?

- Это не мое имя,. – она выдавливала слова тихо и хрипло, и священник, помимо воли, настрожил слух,. – Это прозвище. Мое настоящее имя – Гундреда.

- Фу, какое некрасивое имя! – он, наконец, отпустил ее горло, но теперь придавил ее всем своим весом, и девушка поняла, что недолго ей таковой оставаться. – Словно камни жуешь. Нет, Мабель тебе больше подходит. А теперь, моя законная жена, лежи спокойно и дай мне совершить это таинство, ибо сказано в писании,что жена должна ублажать мужа и служить сосудом для его нужд, а тут я вынужден ублажать тебя, так как ты ещё не слишком искушена в таких делах.

Она закрыла глаза и постаралась сделать себя твёрже камня, крепче стали и легче пуха, чтоб не чувствовать, не видеть и не понимать, что он с ней делает.

Было больно и горячо, страшно и противно, и в тот момент, когда он издал торжествующий рык, она молчала, чувствуя, как внутри нее копится ненависть, как она кружится в груди, плотным черным шаром, и как становится все больше, желая выплеснуться и уничтожить его.

Брак был подтверждён.

====== Часть 17 О королях и амулетах ======