Так они и лежали какое-то время, и дыхание тамплиера, поначалу быстрое, стало выравниваться. От него пахло потом, немного вином и травами, но удивительным образом, ей эти запахи напомнили о доме. Он был теплым и живым, нуждался в ее помощи и уж точно не желал ей зла. Послушница поняла, что сейчас она может ни о чем не думать, и наслаждалась его объятиями. Давно ей не было так хорошо и спокойно.

Видимо, она задремала и тело ее, расслабляясь, дернулось. Сен Клер моментально проснулся, словно и не спал.

- Простите, сэр рыцарь, – тревожно шепнула она, – я разбудила вас.

- Просить прощения должен я, любезная. Я практически похитил вас, и лишил даже возможности к бегству. К тому же, я наверное, ужасно храпел, да и помыться бы не мешало. А уж как мы тут все заросли, – он погладил рукой короткую, но жёсткую бороду, отросшую за последнюю неделю.

Девушка тихо рассмеялась. Почему-то рядом с ним было легко.

- Это пустяки. И вы не храпите даже вполовину так ужасно, как ваш друг.

- Это да, – охотно согласился тамплиер – Этьен чемпион Англии и Франции по храпу. В Испании боятся его грозного рыка. Львы из Палестины бежали после того, как он случайно уснул рядом с логовом одного из них. Да что тут говорить, сам Саладин договорился с Ричардом о перемирии исключительно под давлением сарацин, смертельно испуганных кошмарными звуками, доносившийся из его шатра…

Доминика вытерла выступившие от сдерживаемого смеха слезинки.

- Не знала, что храмовники умеют так занятно рассказывать.

- Это вы, сударыня, ещё не встречали моего приятеля, Александра Хаскиля. Вот тот и правда мог насмешить. Он вечно рассказывал небылицы.

- А… где он сейчас? Он в порядке? – обеспокоилась девушка.

- Он? Да, конечно, в полном. Скорее всего, выкинув арфу и использовав нимб как оружие, он сбежал из рая в ад, потому, что обожал приключения и терпеть не мог скуки.

- Я не хотела напоминать вам о грустном, извините.

- Да что вы все извиняетесь, девушка? Хаскиль был хорошим человеком, хоть и крысячил помаленьку, да и у всех нас были потери. Ведь и вы стали послушницей не от хорошей жизни, верно?

- Я? Да, пожалуй.

- А вы расскажите, Доминика. Я ведь не враг вам, да и время располагает. Когда ещё можно делиться сокровенным, как не ночью, когда и собеседник-то почти не виден, и чувство такое, словно говоришь сам с собой. Считайте, что я – это ваша тень, которая лежит себе на полу, есть и пить не просит, а смиренно слушает.

- Да уж, тень,. – она горько усмехнулась, но не отодвинулась, лежа в его объятиях. – Сэр Сен Клер, а вы как относитесь к женским слезам? Я давно никому эту историю не рассказывала, а когда вспоминаю о том, что привело меня в монастырь, невольно могу заплакать.

- Сударыня, я был женат на самой темпераментной женщине из всех, кого я знал, включая капризную супругу Ричарда Львиное Сердце. Поверьте мне, я не боюсь женских слез.

- Ох, прошу прощения, вы были женаты? Я и не знала. – девушка решила не выдавать болтливого сэра Этьена, догадываясь, что друг его за это не похвалит.

- Девушка! – с мнимым укором сказал тамплиер, – мы же вроде бы договорились, чтоб без лишних извинений. И кроме того, сейчас я ваша тень, и вы рассказываете мне о себе, а не наоборот.

- Да, вы правы,. – она задумчиво потерла подбородок и устроилась поудобнее. – Я из довольно знатного, но обедневшего рода Мондидье. Мне повезло, в детстве мы жили очень неплохо, а когда моего старшего брата учили читать и писать, я сидела рядом, со своими куклами, и все запоминала. Потом брат женился, отец умер, и наши дела пошли совсем плохо. Мы с матерью и несколькими слугами едва сводили концы с концами. Брат не мог помогать нам – у него самого была семья. Поэтому, когда за меня посватался старый знакомый моего отца, я не слишком сопротивлялась. Он был милым и обходительным вдовцом, правда, раза в три меня старше. И он был весьма богат, правда, его дети не были особо рады мне – могу их понять, кому хочется делить наследство с пигалицей младше их?

Храмовник сочувственно вздохнул, но промолчал.

- И тогда мне просто не повезло. Он умер, прямо во время первой брачной ночи. Можно сказать, на мне, от волнения. Я вначале не поняла, что случилось. Мне было всего шестнадцать. Он охнул и побледнел, и пока я пыталась понять, кликнуть ли мне служанку или сначала хоть прикрыться, он испустил дух. Брак не был осуществлён, и я не могла считаться его женой.

- Однако! Ох, я же тень. Молчу, сударыня.

- Да уж, молчите. Вот и я молчала. Молчала, пока дети моего несостоявшегося мужа обвиняли меня во всех грехах, а особенно в смерти их отца. Молчала, пока его старший сын делал вид, что жалеет меня. Молчала, пока он взял меня силой и заделал мне ребенка. Молчала… – она поняла, что ей не хватает воздуха и порывисто вздохнула.

Валентайн сменился на страже, разбудив Хамона. Тот с любопытством поглядел на лежащих в одной кровати девушку и тамплиера, но не издал ни звука.

Доминика, меж тем, продолжала свой рассказ тихим шёпотом.

- А потом, когда оказалось, что я непраздна, меня прогнали, заплатив за мое молчание. Соседи судачили и поливали нас грязью. Мать жалела меня, слуги смеялись а брат ненавидел меня и открыто желал мне сдохнуть и перестать, наконец, быть “позором семьи”. Ребенок родился в срок и был премилым. Я была ему хорошей матерью, мне было плевать на позор и смешки соседей, но видно, я ещё мало вынесла – Господь прибрал моего Артура, когда ему не минуло и двух лет. Как сладки были его невинные детские поцелуи! Какие у него были мягкие темные кудряшки! И эти нежные пальчики на руках и ногах! Но самое страшное, сэр рыцарь, это то, что когда он умер,все вдруг стали вести себя так, словно он был шелудивой собакой, издохшей наконец и избавившей хозяина от необходимости кормить ее. Мне начали подыскивать нового мужа, даже брат как будто успокоился. А я… я так и не смогла оттаять с тех пор. Я оставила все матери и ушла в монастырь святой Ирменгильды. Бралась за самую тяжёлую и страшную работу, даже в Палестине побывала. А вот все равно не могу ничего забыть. Какая уж мне разница, если я никак не могу замолить этот свой грех, если мало что не каждую ночь он приходит ко мне, мой Артур, и зовёт за собой. Когда-нибудь я все же пойду за ним и спасусь, но пока мое малодушие держит меня на этом свете.

Она не ощущала своих, слез, пока внезапно не почувствовала его руку, смахивающую влагу с ее щек. И тут послушница позволила себе то, что не могла позволить годами – она уткнулась головой в бок лежавшего рядом тамплиера и разразилась тихим, но сладостным плачем. Она плакала, выплескивая из себя ту боль, что копилась в ней годами, все то, что девушка – нет, молодая женщина – так старалась похоронить в себе.

Он лежал тихо, был, как и обещал, тенью и молчал, пытаясь разобраться в себе. Наконец, слезы иссякли и Сен Клер неловко погладил девушку по голове.

- Все будет хорошо, Доминика. Я обещаю тебе, все будет хорошо.

- Простите меня, сэр. – она совсем по детски шмыгнула носом и встала. – Я морочила вам голову своими глупыми россказнями, а потом и вовсе повела себя недостойно.

- Отчего же ты извиняется, милая девушка? Я же твоя тень, помнишь? Тень слушает и ничего не говорит. Тени можно жаловаться без страха выслушать упрёки.

- Да… благодарю вас… тебя, сэр Амори.

От двери послышалось тихое пение. Улегшаяся на свое место девушка разобрала только начало колыбельной шута, уснув уже на второй строфе. Храмовник продержался чуть дольше, но вскоре сон сморил и его. Ему снилась девушка, лежащая рядом и ее тихий шёпот, что казался для него таким родным.

А Хамон все мурлыкал себе под нос.

Ночь решает проблемы любые:

Простые и сложные.

Все что день натворил, наломал,

Исправляет подряд.

Обо всем остальном людям знать не положено...

Почему ты не спишь? Спи, тебе говорят!(с)

(Л. Дербенёв, Р. Крылатов, “Спать пора”)

====== Часть 16 Супружеский долг ======