- Поэтому он и хотел отправить амулет с Осбертом к королеве-матери. Какой же, получается, бесполезный подарок. – хмыкнул де Баже

- Да, но это ни на йоту не приближает нас к разгадке. – досадливо сказал Сен Клер.

- Как знать, господа. – Валентайн выглядел уставшим, но довольным. – Нам нужно узнать, кто же оживил этих тварей, где сейчас амулет и можно ли вернуть все обратно. Хамон, у меня к тебе есть ещё вопрос. Тебе достаточно просто кивнуть. – он промедлил и спросил: – Короли – это только коронованные особы, или же любой человек, в котором есть королевская кровь?

Шут задумался на миг, потом кивнул.

- Ага, так я и думал. Мне кажется, господа, что тут есть очень важный момент.

- Какой же? – с любопытством спросил Этьен. – Я потерял нить твоих размышлений.

- Зато я нашел ее, – усмехнулся тамплиер,. – получается, если я, к примеру, родня Ибилинам, то я не смогу использовать амулет?

Хамон кивнул.

- Ясно. Хотелось бы знать, откуда такой запрет?? Хамон, ты знаешь?

Шут беспомощно пожал плечами.

- Ну, допустим, короли не могут колодвать. И те, кто с ними в родстве, тоже. Вернёмся к нашим баранам, – подытожил Сен Клер. – А почему Осберт не может использовать амулет сейчас? Он же не помазанник Божий и не его родич.

- Он же говорил, – вмешалась Доминика, – он не знает, какую траву использовать.

- А и верно, совсем я запамятовал. Голова, как барабан – пустая и гулкая. Хорошо, но в таком случае, если он знает, где амулет, рано или поздно он попробует узнать, о какой траве речь. А сушеные травы есть только у нее, – он повернулся к послушнице.

- Следовательно, нам есть смысл оберегать девушку, как зеницу ока,. – сказал Валентайн.

- Не меня, а знание о траве. – поправила его Доминика. – Полынь можно нарвать, если знать, как она выглядит. Или вообще в кладовой найти, не такая уж это редкость.

- Или нам надо отобрать амулет у этого мерзавца. Вместе с Мабель, которая, кстати сказать, является моей законной добычей! – возмутился де Баже.

- Интересно, а сам Осберт знает, что короли колдовать не могут? – подумал вслух Валентайн.

Шут отрицательно покрутил головой. Все задумались, пытаясь сообразить, что это даёт лично им.

- Господа! – громко сказала Доминика.

- В чем дело? – головы всех присутствующих повернулись к ней.

- Мне кажется, что сейчас уже очень поздно, – девушка указала на спящего Булку. – Нам всем неплохо было бы отдохнуть, особенно тому, кого лихорадит – не отпирайтесь, сэр рыцарь, я вижу это невооружённым глазом. Утро вечера мудренее, я думаю, что завтра мы ещё успеем обо всем наговориться.

Как не досадно было присутствующими прерывать интересный разговор чуть ли не на полуслове, они признали, что девушка была права. Шут даже тихонько напел

Спать пора, и не вздумай со мною ты спорить, и не вздумай глаза открывать до утра…

- Вот именно, а утро уже близко, кажется, хотя из-за туч не видно, насколько.

Амори, – обратился Этьен к тамплиеру, – помочь тебе дойти до кровати?

- Ты ещё до нужника меня проводи, – желчно усмехнулся тот. – А Джослин мне на что?

- Господин, пойдёмте, – оруженосец немного запоздало подставил Сен Клеру свое плечо.

- Иду, куда ж я денусь… – было совершенно очевидно, что храмовник держится из последних сил, но он хорохорился, не желая показывать своей слабости даже самому себе.

- Джослин, все хорошо. Я помогу господину, видно же, как ты устал. Я справлюсь,. – Доминика чуть-чуть улыбнулась и оруженосец поймал себя на идиотски-восторженной гримасе в ответ.

- Нечего его баловать! – запротестовал тамплиер. – Эдак он вовсе разленится. И потом, сударыня, вы и впрямь собрались сопровождать меня ээээ… на встречу с Папой Римским?

- Что вы имеете в виду?

Давясь от смеха, Джослин разъяснил покрасневшей послушнице, что этим выражением они заменяют более грубое определение для отправления естественных надобностей.

Доминика только хихикала, слушая многочисленные кённинги – пометить снег за стенами замка, порычать в кустах, встретить солнце, на аудиенцию к понтифику и прочее, и прочее.

Под шумок Сен Клер добрался до искомого места сам, правда, вернувшись из похода, он совсем выдохся. Из списка стражей его исключили, конечно, впрочем, храмовник и не настаивал.

Он добрался до кровати и почти что упал туда. Голова болела, в висках стучало, губы пересохли, его бросало то в жар, то в холод. Выпив предложенный послушницей отвар, он вытянулся на постели.

Остальные мало-помалу заснули, кроме Валентайна, сидевшего около двери и Булки, бессменного стража. Последний, правда, нагло дремал, иногда подергивая задней лапой, но при малейшем подозрительном звуке мигом вскакивал, находясь в полной боеготовности.

Доминике не спалось. То ли нехватка свежего воздуха, то ли просто беспокойство не давали ей провалиться, наконец,в глубокий сон.

Она уплывала и просыпалась от малейшего шороха. В грёзах ей виделся тот, о котором, как она думала, она уже давно не вспоминала, спрятав его в самый дальний угол своего сознания, заперев там и выбросив ключ. А вот, поди ж ты. Он звал ее, манил за собой, но она знала, что идти за ним нельзя ни в коем случае, и это делало ее дрёму ещё более беспокойной.

Наконец, она устала бороться с самой собой, встала и подошла к окну.

Дождь кончился, но небо все ещё было затянуто облаками, поэтому видно было очень плохо. Где-то внизу почти постоянно слышались вой, бормотание, иногда рычание и звуки стычки.

“Как странно”, подумала она, “мы почти привыкли к этим мерзким звукам. Человек ко всему привыкает, это я знаю со времён Палестины, но все, что тут происходит – немыслимо, невозможно, нереально. И тем не менее, оно уже стало мне, в некоей степени, знакомым и понятным. Видимо, главное принять те законы, по которым тебе приходится жить и подстроиться под них”.

Ее насторожил шорох, послышавшийся девушке от входной двери и она оглянулась. Валентайн смотрел на нее, и в скудном освещении (один факел они на всякий случай оставляли гореть, и именно возле входа) ей показалось,что она снова видит в его глазах похотливые огоньки.

- Что вам нужно, сударь? – тихо спросила она, стараясь никому не помешать.

С таким же успехом она могла бы орать во все горло – громкий храп Этьена, присвистывание Джослина и ритмичное дыхание Хамона указывали на то, что сон их был крепок и здоров. Девушка вдруг поймала себя на мысли о том, что она не понимает, спит ли храмовник, но тут ее внимание отвлек ответ Валентайна.

- Милая девушка, я прошу простить меня. Я был излишне настойчив, груб и несдержан. Обещаю, что этого больше не повторится.

- Прощаю вас, сударь,. – сухо ответила послушница – Я прощаю вас, как христианка.

- Это значит, что она и не думает тебя прощать, ничтожество, – раздался с кровати голос тамплиера.

- Да... смею лишь надеяться, что в дальнейшем госпожа будет более благосклонна к опозоренному разведчику, – совсем скис Валентайн и повернулся лицом к стене, наглаживая Булку.

- Размечтался, – совсем уж тихо произнес Сен Клер. – Не беспокойтесь, Доминика, он вам больше ничего не сделает, обещаю.

- Я и не боюсь, – а сердце ее стучало так, что казалось, трепыхалось уже где-то в районе горла.

- Верю, что не боитесь,. – он усмехнулся и приподнялся на локте. – Вы не составите мне компанию?

- Вам тяжело уснуть, сэр рыцарь? – она присела на краешек его кровати, но та была столь неудобна для подобных действий, что девушка с тихим писком съехала в самый центр ящика, частично упав в объятия лежащему, да так, что он охнул от неожиданности, но поймал ее.

- Спасибо, так гораздо приятнее! – сказал он, как только восстановил дыхание.

- Извините! – девушка предприняла попытку встать, но Сен Клер легко удержал ее.

Как-то это получилось у него так, что Доминика поняла – как только ей захочется высвободиться, ей тут же это позволят. В этом не было ничего от принуждения – просто он каким-то образом прочитал ее желание простого человеческого тепла.