Ревекке сложно и стыдно было признаться в своих чувствах даже самой себе.

В общем, жизнь в прецептории шла своим чередом

Ревекка несколько раз просила позволения передать своему отцу хотя бы весточку о себе. Храмовнику совершенно не хотелось ей в этом помогать, но стыдно признаться, в этом его решимость уже готова была дрогнуть. Впрочем, пока он не хотел раньше времени раскрывать правду о том, что жив, и на это у него имелись свои, весьма веские причины .

Несколько раз Болдуин выезжал на вылазки в соседние деревни, на поиски свежих сплетен.

Переодетый до неузнаваемости, он пешим гулял по деревням, иногда заходил в придорожные трактиры. Частенько он брал с собой Мика и тот, будучи незаметным, но внимательным и осторожным, был чрезвычайно полезен в разведке.

Поначалу новостей особых не было – они узнали, что храмовники из Темплстоу уплыли во Францию. Что Мальвуазены, оба были казнены, а их богатства перешли во владение короля Ричарда. Что Ательстан из Конингсбурга развязал настоящую войну со своим духовенством.

Приятной для Буагильбера, как не странно, оказалась новость о том, что Уилфред Айвенго женился, наконец, на леди Ровене. «По крайней мере», – думал он,- «моя прекрасная еврейка не станет больше думать о голубых глазах и светлых кудрях рыцаря, который мизинца ее не стоит».

Кроме этого, из Йорка дошли мрачные, хотя и не особо удивительные вести. Вальдемар Фиц-Урс, надеявшийся стать канцлером при принце Джоне, отделался изгнанием. Морис Де Браси, по слухам, сбежал во Францию и поступил там на службу к королю Филиппу. Теперь-то уж храмовник знал, кем был тот Черный Лентяй, взявший Мориса в плен.

Одним словом, вся пирамида, на которую Джон Безземельный так рассчитывал, рассыпалась в пыль, едва только послышалась поступь истинного короля.

Это означало только одно – ничто и никто больше не держал тамплиера в Англии, и при первой же возможности ему и его слугам надлежало отправиться в Святую Землю.

Лето близилось к концу, постепенно холодало и рыцарю совершенно не хотелось торчать в сыром и промозглом климате больше, чем нужно.

Однако нужно было решать, что делать с евреями.

Болдуин вернулся из очередной вылазки в деревню. Дождавшись, пока опустят мост и заехав внутрь, он бросил поводья Мику и прошел в зал, в поисках господина. Тот сидел у огня, наслаждаясь ощущением усталости мышц. Буагильбер уже несколько дней как возобновил свое ежеутренние тренировки, и тело слушалось его, хотя и с трудом.

- Господин, ситуация серьезная. – прошептал де Ойлей, указывая взглядом на Ревекку.

- В чем дело? – встрепенулся храмовник.

- Судя по всему, у местных сельчан новый виток суеверия. Опять исчезнувшие дети, задолжавшие норманны, тайные знаки и подобная чепуха.

- И что же нам делать?

Слух у Ревекки был хороший, а умственные способности – ещё лучше. Она мигом поняла, куда клонит оруженосец.

- Гордый храмовник, – обратилась она к Буагильберу, – ты ведь можешь защитить их!

- Ревекка, не болтай глупостей. Ты когда-нибудь видела еврейский погром? Это же стадо, оно идёт и убивает.

- Да, в самом деле, – вторил господину Болдуин. – что мы можем предпринять в этом случае? Вы в безопасности здесь.

- А наши родственники? А мой отец? А опекун детей? Вы хотите обречь на смерть сотни ни в чем не повинных людей?! Да вы кто вообще?! Люди или дикие звери?!

- Милая Ревекка, ты права, но пойми, у нас сейчас нет никакой возможности противостоять им. Они дикие, невежественные, суеверные люди. Нам нечего обратить против них. Даже если мы оба, вместе с сарацинами, сядем на коней и попытаемся остановить толпу, эта же толпа мигом сотрёт нас в порошок. Нас просто сомнут и завалят.

- Ага, и сожрут! – не удержался оруженосец.

- Господин, дозвольте мне промолвить слово.

- Говори, Амет.

- Доблестный господин тут говорил, что эти люди очень суеверны. А не мог бы он велеть господину оруженосцу перечислить все те истории, которые рассказывают возле трактиров. Возможно, мы сможем использовать их суеверие против них.

- Это интересная мысль, Амет, dispardieux! Болдуин, ты слышал. Выкладывай все их нелепые россказни.

Оруженосец задумался, а потом, прикрыв глаза и как будто припоминая подробности, начал перечислять.

- Таааак… ну, бешеная лиса, мор цыплят, эпидемия пятнистой лихорадки, которой евреи, конечно же, не болели.

- Естественно, ведь они в день моют руки чаще, чем иной назареянин за всю жизнь!

- Помолчи, Ревекка, – Буагильбер обнял обиженную и встревоженную девушку. – Болдуин, продолжай.

- Эгхм. А ещё местный представитель захудалой и разорившейся фамилии Монпелье должен евреям кругленькую сумму денег, что-то около пятиста крон серебром... ну тут ещё разные пропавшие свиньи....-

- Свиньи? Храмовник, ты здоров? Зачем евреям похищать свиней?

- Верю, дорогая, что совершенно незачем, но, если ты не успокоишься, то мы больше ничего толкового не услышим.

- Знамения в небе, какие-то непонятные истории о колдовстве… – Болдуин выдохся и замолчал.

- Ясно, – произнес рыцарь разочарованно. – много тут не придумаешь. Проклятье, украденные свиньи! Какая чушь! Почему бы эти невежественным обленившимся трутням не сказать сразу, что дескать, пришел дух убитого магистра, вломился в трактир, выпил там все вино, перепугал музыкантов, обесчестил девицу и улетел под музыку, не заплатив?

Болдуин угодливо усмехнулся. Амет же, подошёл к Буагильберу, поклонился и поцеловал ему руку.

- Господин, сам того не зная, подал превосходную идею. Его мысль настолько хороша, что мне сложно облечь ее в слова.

- Так, Амет, оставь свою велеречивость и лесть и говори толком. Что ты имеешь в виду?

- Мы можем устроить нашим будущим погромщикам свидание с мертвым магистром, – загадочно произнес сарацин.

====== Глава двенадцатая ======

Люди прячут злые морды

В обывательском тепле,

Ну а я над ними гордо

Пролетаю на метле!

Канцлер Ги, “Ведьма I”

На все почтенное собрание слова Амета произвели произвели странное воздействие. Храмовник нахмурился, как всегда, когда он чего-то не понимал, Болдуин украдкой покрутил пальцем у виска, Ревекка удивлённо приоткрыла рот.

Элия уже спала, а Мик с большим интересом прислушивался к взрослой беседе, надеясь, что его не прогонят. И только Абдалла, кажется, понял, что имел в виду его приятель-сарацин.

- Сейчас, йа-амир, я вам все объясню. Местные крестьяне верят в различных духов и бесов, которых насылают на них беду. Но ведь это работает в обе стороны! Человек умный и не слишком суеверный может использовать это на своё благо.

- И как, скажи на милость, мы используем тупость местных крестьян?

- Мы нарядим вас, йа-амир, в мёртвого.

- Чтооооо?! – Буагильбер аж вскочил. Ревекка, какой бы ужас не наводило на нее словосочетание “еврейский погром”, рассмеялась, глядя на его изумление.

- Я, кажется, понимаю. – поддержала она сарацина. – Мы нарядим вас, сэр рыцарь, в саван. Обрядим вашего коня в попону пострашнее, в таком виде вы появитесь в деревне и наведёте ужас на селян, посулив им всяческие кары небесные, если они не оставят в покое евреев. Так, Амет?

- Истинно, благословенная табиба умом своим затмит и Ибн Сину. Это и есть мое предложение, если благородный амир не прогневается.

- Прогневается, Амет, непременно прогневается, можешь даже не сомневаться. – Болдуин явно принял идею сарацина за шутку.

Ревекка умоляюще глядела на храмовника. Кажется, ей предложение сарацина пришлось по вкусу.

- Моя очаровательная пленница, неужели ты всерьёз думаешь, что такой маскарад может сработать? – на лице Буагильбера было написано неподдельное изумление.

- Почему бы и нет? После тех речей, которые произносились во время моего суда, я готова поверить в любую мелочь, могущую напугать этих селян. И к тому же, это бескровный способ остановить погром!

- Никогда ещё благородный рыцарь храма не участвовал в таком идиотском маскараде!