Миссис Малфой вообще являла собой образец невозмутимости и собранности на фоне всего того, что происходило вокруг нее. Она указывала гримерам на их ошибки и раздавала советы, не обращая внимания на ехидные реплики, летевшие ей в спину. С легкостью фокусника Нарцисса доставала все необходимое буквально из воздуха, и с непоколебимым видом спорила с теми, кто не мог постичь ее видение показа. Поправляя на манекенщицах одежду, Нарцисса с материнской улыбкой и стальным блеском во взгляде обещала им вечные муки, если они сделают хоть что-то не так. И Гермиона услышала нечто подобное в свой адрес, когда кузина Блэка затягивала на ней корсет платья и поправляла шлейф.
Вся одежда в коллекции Нарциссы казалась несколько сказочной, но при этом достаточно современной. Словно у большей части принцесс отобрали платья и переделали во что-то более реалистичное. Гермионе по какой-то необъяснимой причине досталось свадебное платье, плотно облегающее фигуру и обнажающее слишком много. Корсет неприятно сдавливал ребра, поднимая грудь, юбка ощущалась слишком короткой, а полупрозрачный шлейф, казалось, так и стремился запутаться в ногах. Но Джинни и вовсе достались красные топ с лямкой на одно плечо и короткая юбка-карандаш, и Гермиона решила, что ее платье все-таки менее откровенное, чем этот наряд. Вот только сама Уизли была достаточно раскована, и сейчас выглядела счастливой настолько, что это казалось гораздо неприличнее ее костюма.
За минуту до начала показа Нарцисса произнесла короткую напутственную речь, заглянула каждой манекенщице в глаза, чем изрядно перепугала даже опытных моделей, и отправилась в зал, где расселись все приглашенные гости. Гермиона вдохнула поглубже, прикрыла глаза и принялась повторять про себя всю периодическую систему химических элементов. Весь показ слился для нее в сплошную мешанину из разных звуков, чьих-то движений и смазанных цветов. Момент собственного выхода на подиум отпечатался в памяти Грейнджер слепящими вспышками фотоаппаратов и аплодисментами, слившимися с музыкой.
Гермиона вернулась в реальность в ту секунду, когда поняла, что прогуливается по залу под руку с Нарциссой, которая с мягкой улыбкой советовала ей расслабиться и не пугаться фотографов, если те вдруг окажутся поблизости. Возможности возразить у Гермионы не было, поскольку Нарцисса тут же отправилась к другой манекенщице, заметив вполне осмысленный взгляд студентки. Продолжая медленно прохаживаться между гостями и отвечая на чужие взгляды неизменно-вежливой улыбкой, Грейнджер удалось найти наиболее спокойный угол и устало перевести дыхание. Она подозревала, что изобретатели корсета и высоких каблуков на самом деле являлись самыми отъявленными злодеями за всю историю человечества. Вспомнив о викторианской моде, Гермиона невольно передернула плечами и невольно обрадовалась тому, что в современном мире существовала гораздо более комфортная одежда.
— Почему же главная звезда этого показа стоит в стороне? — напевно протянул неприятно высокий женский голос, внезапно прозвучавший слишком близко к студентке.
Гермиона невольно вздрогнула и, едва удержав равновесие на высоких каблуках, обернулась на голос. Буквально в паре шагов от нее стояла средних лет женщина. Она была в элегантном красном платье, а покрытые пунцовым лаком ногти сжимали сумочку из крокодиловой кожи. Ярко-накрашенные губы женщины изгибались в какой-то предвкушающей улыбке, а фальшивые драгоценные камешки, которыми была усыпана оправа ее очков, загадочно мерцали в свете ламп. Незнакомка выглядела эффектно, но в ее цепком взгляде и каком-то хищном выражении лица было что-то смутно неприятное.
— Главной звездей здесь является Нарцисса Малфой — создательница коллекции, — сглотнув, убежденно проговорила Гермиона и даже смогла заставить себя спокойно улыбнуться. — Ее одежда великолепна и изящна, но при этом блещет новизной. И столь умелое сочетание консерватизма и современных веяний заставляет верить, что миссис Малфой настоящая волшебница. Как минимум, она мастер своего дела, — с предельной искренностью и внутренней верой в собственные слова, прибавила Гермиона, заметив в руках незваной собеседницы блокнот и ядовито-зеленую ручку. Почему-то Грейнджер ни на мгновение не усомнилась в предположении того, что перед ней стоит именно журналистка.
— Значит, вы полагаете, что Нарцисса Малфой действительно заслужила такое внимание к своему весьма скромному бизнесу? — вскинув густо очерченную бровь, со странной усмешкой уточнила женщина. Вопрос заставил Гермиону напрячься, но она с прежней вежливой улыбкой согласно кивнула. Теперь ее даже слегка радовало то количество косметики, что было на ее лице, потому что это неплохо скрывало невольные мимические жесты. — Полагаю, вам доводилось слышать хоть что-нибудь о Сириусе Блэке, — шагнув вперед, заговорщицким тоном произнесла журналистка и тут же продолжила, не дожидаясь реакции: — Представьте себе, Нарцисса Малфой — та самая создательница коллекции, — является двоюродной сестрой Блэка. Вам не кажется это весьма подозрительным?
— Не понимаю, какое отношение к моде в целом и данному модному показу в частности может иметь автор научно-фантастических книг, — нахмурившись, сухо проговорила Гермиона и осторожно отступила на полшага. Этот разговор с каждой секундой не нравился ей все больше.
— Хм… А как насчет вас? — Сощурившись, женщина снова предприняла попытку вызнать что-то. Гермиона непонимающе повторила ее вопрос, совершенно не представляя, чего от нее пытаются добиться. — Вы ведь не профессиональная модель, моя дорогая, — мягко усмехнувшись, насмешливо пояснила журналистка. — Я уточнила имена всех манекенщиц, и оказалось, что Гермиона Грейнджер самая обычная второкурсница, которая прежде не была замечена ни в одном модном показе или вообще в какой-либо модельной работе. Вы полностью посвящаете себя учебе. И я нахожу весьма занимательным то, что вы обучаетесь на факультете физики. Том самом факультете, который в свое время окончил Сириус Блэк и…
— Рита, дорогая, тебя послушать, так можно решить, что все в этом мире крутится вокруг меня, — прерывая обличающую речь журналистки, весело произнес знакомый мужской голос. Гермиона и ее собеседница синхронно повернули головы в сторону подошедшего к ним мужчины и если первая облегченно выдохнула, то вторая вся как-то подобралась, будто бы готовясь к атаке. Или же к позорному бегству. — Ты теперь пишешь о моде? Помнится, ты всегда презирала тех, кто посвящал свою жизнь столь нелепой работе, с которой может справиться даже бездарная мартышка с клавиатурой. Неужели тебя больше не берут на работу в серьезные издания? — с прохладной учтивостью и едва уловимой издевкой в голосе проговорил Сириус.
— У меня нет желания работать на тех, кто не в состоянии по достоинству оценить мой уровень профессионализма, — вздернув массивный подбородок, резко и отрывисто отозвалась Рита. Уголки ее губ своевольно поползли вниз, пальцы на крокодиловой сумочке сжались еще сильнее. — И я достаточно состоятельна, чтобы написать парочку книг о некоторых известных личностях. У каждого найдутся секреты, о которых они предпочли бы умолчать. А моя работа по-прежнему заключается в изобличении истины и представлении ее людям. К тому же, сейчас любой бесталанный болтун может стать знаменитым писателем не приложив к этому и капли усилия. — Пустив шпильку в адрес Блэка, журналистка хищно осклабилась, обнажив зубы, и Гермиона с изумлением насчитала у нее целых три золотых зуба.
— Меня радуют твои планы на жизнь, — вежливо улыбнувшись, одобрительно кивнул Сириус. — Никакого шантажа, торговли наркотиками или информацией, и это самое главное. Ты ведь не настолько глупа, чтобы рисковать своим условным освобождением. Не забывай о том, что Люциус Малфой первоклассный юрист. И если я просто вскользь замечу, что ты собираешься как-то подпортить показ его любимой жены, он засудит тебя за одно только присутствие здесь. Мы услышали друг друга, Рита?
— Разговоры с вами всегда весьма информативны, мистер Блэк, — с какой-то странной ухмылкой произнесла журналистка, кокетливо поправила туго завитые локоны и, круто развернувшись, направилась в сторону выхода.
