Гермиона собиралась высказать какое-нибудь возражение, заметить, что нельзя играть со своей жизнью, предложить придумать другой экстравагантный, но более безопасный способ покинуть здание. Однако слушать ее явно не собирались. Ловко выхватив из ее рук телефон, мужчина задорно ей подмигнул и легко перебрался на заснеженную ветку. Целую секунду Гермиона растерянно смотрела ему вслед, а затем резво сорвалась с места. Отпихнув в сторону стул, подпирающий дверь, она выскочила в коридор и побежала к лестнице, не замечая почти ничего вокруг. На лестнице она несколько раз чуть не упала, перепрыгивая по две-три ступеньки и крепко хватаясь за перила. Тяжелая сумка била по бедру и давила на плечо, а в холле собралась целая толпа студентов. Со всех сторон звучали возбужденные голоса, но было совершенно не понятно, что они все обсуждали. Гермиону, в общем-то, не слишком волновала причина, заставившая их всех здесь собраться, зато ее очень беспокоило то, что пролезть сквозь эту толпу оказалось нелегко.
— Я уж думал, что умру раньше, чем дождусь тебя, — радостно сообщил Блэк, когда Гермионе все-таки удалось добраться до выхода и добежать до того самого дерева, росшего под окном кабинета физики.
Однако стоило только Грейнджер облегченно выдохнуть и открыть рот, чтобы произнести хоть что-то, как он тут же шикнул на нее, крепко сжал ее ладонь и снова сорвался с места, не сказав больше ни слова. Гермиона даже и не подумала сопротивляться. Вообще-то, у нее просто не было возможности подумать, потому что она была слишком сосредоточена на том, чтобы не сбиться с ритма и не отстать от своего длинноногого и явно гораздо более спортивного, чем она, спутника. Она опомнилась только в тот момент, когда поняла, что больше не способна продолжать этот марафон и начала заметно отставать. И когда они вдруг остановились, Гермиона согнулась пополам, пытаясь отдышаться и мечтая только о том, чтобы упасть на кровать и не подниматься с нее как можно дольше.
— И как тебе не стыдно? Такая молодая и так быстро выдохлась! Мы даже полмили не пробежали, — нетерпеливо прохаживаясь вокруг нее, смешливо заявил Блэк, а затем на плечи девушки вдруг опустилась его куртка, под тяжестью которой она едва не упала там же, где стояла. Но мужчина резко прижал ее к себе, заставляя выпрямиться. — Впрочем, моей выносливости хватит на двоих, — закончил он и шумно выдохнул.
За время всей этой странной встречи Сириус впервые по-настоящему замер. И даже та неуемная энергия, которая так ярко бурлила в нем, что заражала активностью окружающих, словно бы разом иссякла. Его взгляд рассеянно блуждал по ее лицу, словно пытаясь что-то отыскать или стараясь как можно лучше ее рассмотреть, а в глубине серых глаз прятались озорные искорки беспечности и веселья, которые терпеливо ждали подходящего момента. Выбившиеся из пучка черные пряди лезли ему в лицо, темные брови свелись к переносице, а на тонких губах застыла яркая улыбка, которая не отражалась в его изучающем взгляде. Неухоженная борода и несколько глубоких морщин на лице каким-то поразительным образом прибавляли ему лишь больше привлекательности, скорее даже мужественности и некоторой брутальности. Хотя природа и без того не обделила этого человека красотой. Гермиона невольно подумала о том, что в молодости он сам разбил не одно девичье сердце и вряд ли даже заметил это, как не замечал причину для того всеобщего обожания, которое преследовало его сейчас.
Грейнджер полностью осознала, что по-прежнему стоит плотно прижавшись к Блэку только после того, как его пальцы, словно бы действующие отдельно от остального организма, медленно очертили линию ее подбородка, а затем заправили несколько каштановых прядей за ухо. К великолепной внешности стоило прибавить силу, которая ощущалась в обнимающих ее руках и в худом теле, к которому она была прижата. Тот факт, что он мог бегать и лазить по деревьям в неподъемной куртке, которая сейчас согревала Гермиону, тоже говорил о многом. Ко всему прочему от этого человека исходил такой жар, что можно было бы легко загореться, так что тот факт, что он даже не поежился, оставшись на декабрьском холоде в одной тонкой футболке, уже не казался чем-то странным.
— В Средневековье тебя точно приняли бы за ведьму и сожгли на костре только за то, что ты такая красивая, — внезапно выдал Блэк, нарушая молчание, во время которого они оба пытались одними взглядами изучить друг друга и высказать все свои мысли.
— Это был самый лучший комплимент в моей жизни, — моргнув, обескуражено призналась Гермиона, осознавая, что щеки горят не только от мороза. А вот уголки губ предательски подрагивали, так и желая растянуться в счастливой улыбке.
— Очаровательные веснушки. Тебе совершенно незачем их стесняться, — будто бы и не услышав ее, негромко прибавил Сириус и, едва касаясь кожи, провел кончиками пальцев по ее носу и скулам, где, подобно брызгам от кисточки, в хаотичном порядке рассыпались упомянутые веснушки.
— Люди постоянно на них смотрят, — нервно сглотнув, почти неслышно выдохнула Гермиона.
— Ну разумеется, как же можно отвести взгляд от такой красоты? — ласково усмехнувшись, пояснил Сириус, и его пальцы снова вернулись к ее волосам, зарывшись в буйные каштановые кудри. — Мне безумно нравятся твои волосы! — даже не подумав отвести взгляд, довольно четко заявил Блэк, таким тоном, каким политики заявляют о том, что баллотируются на пост премьер-министра или президента.
— А мне нравятся твои пальцы в моих волосах, — не придумав ничего лучше, отозвалась Гермиона, а затем мысленно застонала. То, чего она так опасалось, все-таки произошло, и разум под руку с красноречием решили от нее сбежать. Мужчина шумно выдохнул и вдруг сделал резкий шаг вперед, вынуждая Гермиону отступить назад, чтобы сохранить хотя бы физическое равновесие.
— Знаешь, я начинаю подозревать, что все-таки ошибся, — опустив голос до раскатистого баритона, неторопливо заговорил Сириус. — Тут нужен не просто человек, у которого внутри бушует пламя, здесь необходимо настоящее стихийное бедствие. И как я мог не заметить столько нерастраченного потенциала? А ведь было столько намеков!.. Тебе нужна буря: опасная, бурлящая, непредсказуемая, разрушительная и резкая. Такая буря, которую не усмирить, но иногда можно подавить и добиться недолгого штиля. Другой человек с тобой не справится, другого ты сама раздавишь и не заметишь.
С каждым новым предложением он оттеснял ее все дальше, пока Гермиона не оказалась вжата спиной в стену ближайшего строения. Их пробежка прервалась в середине безлюдного проулка, а потому до всего происходящего никому не было дела. Не то чтобы Гермиона испугалась такого внезапного напора, ее больше пугала собственная реакция, желание поддаться и, наплевав на все условности, заткнуть его, наконец, поцелуем. Иной способ вряд ли оказался бы действенным. Блэк уперся руками в стену по бокам от ее головы и навис сверху, продолжая сводить с ума одним взглядом. Они были настолько близки друг к другу, что ощущался даже едва уловимый запах его терпкого одеколона. Или же так пахло от куртки. Гермиона уже ни в чем не была уверена.
— Пожалуй, я знаю человека, который соответствует этому описанию, — задрав голову, чтобы не потерять зрительный контакт, сипло выдохнула Гермиона. — Не человек, а настоящая катастрофа вселенского масштаба. Ни одной буре не потягаться с ним в непредсказуемости, жар ни от одного пожара не сравнится с его внутренним пламенем страстности, ни один ураган не способен на такие разрушения, как он. Дикий и неприручимый, он влечет каждого, но поддается только единицам.
— Разве это не повод держаться как можно дальше от такого человека? — наклонившись к ней, хриплым шепотом спросил Сириус. — Двигаться навстречу разрушительному явлению не рационально, даже самоубийственно, — нервно дернув уголком губ, выдохнул он ей в ухо. Гермиона громко сглотнула, прогнувшись в спине и чувствуя толпу мурашек, пробежавшихся от обожженного дыханием уха вдоль по позвоночнику.
— К черту рациональность! — сердито буркнула Гермиона, закусив губу.
