Пока оба корабля демонстративно сходились, не поднимая щитов и не накачивая накопители орудий. Я ждал, когда можно будет отправляться на челноке. А там уже, стоит мне только попасть внутрь, для них всё будет кончено. Не в первый раз.

Корабли сходились всё ближе. Десять тысяч. Пять. Две. Пятьсот километров. Это было странно, так обычно никто не делал. Это всё очень кое-что напоминало. И когда в полусотне метров от меня появился зависший в воздухе человек, я даже не удивился.

И быстро приказал по связи Эрику: — Сожги ему движки. Сейчас.

А сам ускорился и рванулся вперёд. Пространство после перехода врага на корабль, было заблокировано. Видимо он не хотел, чтобы корабль смог уйти в искажение, и влил в это немало энергии.

Его душа светилась примерно на девятый-десятый ранг, вызывая омерзение не до конца переваренной энергетикой убитых им ради усиления людей. Заодно и не позволяя точно понять ранг. Но победить и оставить целым наш корабль у меня был только один шанс, в независимости девятый оно или десятый.

Время застонало, когда моя воля сжала его в ежовых рукавицах. Каменной стеной впереди встал воздух, через который пришлось прорываться, чувствуя, как раскаляется и начинает рваться от трения одежда. И далеко позади, осталась ударная волна от преодоления звукового барьера. Но всё на один удар. Иначе «Удачливому» — не быть.

Воронцов начал поворачиваться ко мне, вокруг него взвыли от вкладываемой энергии защитные поля. Но я уже был рядом, раздвигая его защиту и вкладывая всю душу в одну единственную деформацию.

Вокруг него начало разгораться пламя, сжигая мне пустотный костюм, футболку волосы и оставляя глубокие ожоги на теле. Но это было не важно. Я наблюдал, как деформация начинает разделять Воронцова на десяток кусков. А следом в это на сверхзвуке влетел я, окончательно расплескивая его останки по всему ангару.

А сам, упав на металлический пол доков, тяжело дышал, пытаясь унять колотящееся сердце и удержать помутневшее сознание. И даже не обращая внимания на сильные ожоги и боль в порванных мышцах и связках. Я, поставил на эту атаку всё, что у меня было за душой. Нельзя было меньше.

Окружающие бойцы даже ничего понять не успели. Для них прогремел гром и ударил ветер, а после остался я, лежащий на полу в ошмётках чужой плоти и внутренностей.

А док начал содрогаться. Оба корабля не успели поднять нормально щиты и сейчас вели огонь, срывая друг с друга броню. Потянувшись в карман с планшетом, я только отдернул руку от оплавленного куска электроники.

Устало матерясь, я сел и начал неловко стягивать с себя остатки тлеющей одежды. Рядом подбежал один из бойцов, непонимающе оглядываясь.

— Это была ловушка. Они отправили нам сюда, минимум девятый ранг… — отдирая вместе с куском прикипевшей кожи футболку, произнёс я.

Боец сглотнул, но прикрыл глаза, отчитываясь капитану через сеть. Десантник был из тех, кому я читал лекцию. Так что понимал, чем грозил такой абордаж.

Хотя думаю, ловушка не на меня конкретно, просто хотели увезти бесплатно груз и зачистить бесполезный теперь контакт. Иначе они отправимли бы кого-то посильнее или просто сразу встретили нас огнем.

— Как бой? — спросил я абордажника, принимаясь за штаны и начиная попутно залечивать повреждения, а не просто купировать боль.

— Как вы и приказывали, он теперь никуда не улетит. Нам потребуется ремонт, но щиты мы подняли и бой вероятно выиграем.

— Хорошо. Доставьте мне новый костюм и готовьте боты к абордажу.

— Две минуты, — отчитался боец.

А я наконец встал, оставив за собой сгоревшие тряпки и пошел к начинающему прогревать двигатели абордажному боту.

Время нанести ублюдкам ответный визит!

Открыв глаза, Катя сонно оглянулась вокруг и, перекатившись на другой бок, натянула одеяло на голову. Вставать категорически не хотелось! За дверью каюты, ждали исключительно дела и заботы. Но в итоге, тяжело вздохнув, она вся же отбросила одеяло на непривычно пустую вторую сторону кровати и, зевнув и потянувшись, опустила ноги на пол.

Туалет, душ. Легким импульсом, высушив тело и волосы, она остановилась напротив зеркала. Волосы сами заплелись в косу, а девушка шлепнула себя по бедру и довольно улыбнулась. За ночь менее красивой она не стала. Хотя грудь можно и увеличить немного, но с другой стороны, она пробовала. При активном образе жизни и тренировках, это неудобно.

Наверное, стоило бы и вовсе уменьшить, но это уже будет меньше природного размера, а против этого бунтовало всё естество. Хмыкнув, она натянула бельё, шорты, футболку и открыла шкаф, где висели пустотные костюмы. Огромный выбор, из целых двух вариантов. Вытащив чёрно серый, с сожалением глянула в отдел шкафа, где висели обычные шмотки и стала натягивать костюм.

Не то чтобы он был неудобный, но скучный. Проверка преобразователей углекислоты, работа шлема и герметичности. Норма. Распустив костюм, она опять превратила его в куртку с капюшоном и штаны. Сняла перчатки и закрепила их на специальных застежках, на руках.

Вытащила косу, пустив волосы снаружи костюма и уверенно кивнув своему отражению в зеркале, покинула каюту. Так-то так делать было нельзя, волосы должны быть внутри костюма. Но в своей способности прожить в вакууме достаточно, чтобы одеть костюм правильно, она не сомневалась.

Олег несколько раз проводил занятия по резкой декомпрессии. Удержать давление внутри тела после небольшой тренировки, проблем не составило. Так что сильно боятся вакуума, не стоило, но курточку лучше носить.

Посвистывая попсовую песенку, Катя зашла в столовую и включила кофеварку, попутно ставя чайник и подготавливая какао. Пока готовилось кофе, сходила в кладовую, взяла яйца, молоко, хлеб и оставила продукты на кухонном столе.

Прошла обратно в столовую, забрала кофе и вернулась на кухню, где включила вытяжкуи, сделав несколько глотков кофе, достала первую за сегодня сигарету. И прикурив небольшой искрой, с наслаждением затянулась ароматным дымом.

— Курить плохо! — громко воскликнула девушка, смотря на сигарету. И затянулась ещё раз.

Переждав момент, когда в голове приятно зашумело, допила кофе и натянула передник, принимаясь за завтрак. Омлет. Гренки. Ничего необычного. Хотя, Олег, например, всегда просит на завтрак бутерброд с колбасой.

Знакомый маркер электрической активности начал приближаться, Катя налила какао в кружку, положила на тарелочку несколько готовых гренок и поставила на стол. Как раз к тому моменту, когда в столовую вошла потирающая глаза кулачками Ада.

— Доброе утро, — невнятно спросонья буркнула девочка и шумно приложилась к своему какао.

— Не хлюпай! Доброе!

На что девочка покосилась на Катю и, схватив с тарелки гренку, откусила часть. Быстро запив, укусила ещё, после чего, не преставая работать челюстями, промычала: — Вкуффно!

— Эх, такой ты ангелочек при Олеге, что же без него ты такая оторва? — вздохнула девушка.

— Братик стра-а-ашный! — протянула Ада, не забывая уничтожать гренки.

— Мне так не кажется. Это ты себе что-то придумала…

— Ты просто не видишь, — фыркнула девочка и опять шумно хлюпнула своим какао.

— Чего я не вижу? Ну да, есть изменения, но тебя даже не было, когда он изменился по- настоящему, после Египта. А всё остальное, это мелочи уже.

— От него же жутью веет! Как ты не чувствуешь? — недоумённо спросила маленькая Волкова, отставляя тарелку.

— Не жутью, а потусторонним миром. Смертью, — педантично поправила её Смирнова, забирая тарелку и отставляя в мойку.

— Ну вот! Я же и говорю, жутью.

— Ты просто слишком чувствительна именно к этому, — пожала плечами девушка и начала готовить ещё кофе.

— Но всё равно жутко!

— Я привыкла, мне нормально.

— Не понимаю! — яростно всплеснула руками девочка.

— Вырастешь — поймёшь, — отмахнулась Катя, возвращаясь на кухню и накладывая первую тарелку омлета.

Вошедший на кухню Егор, совершил молчаливый рейд к чайнику, после чего стал совершать сложную процедуру заваривания себе правильного чая. Это он обычно никому утром не перепоручал, даже своим жёнам. Только дворецкому дома, который его этому научил.