Почистив перья с дороги, решили не терять драгоценного времени на сон-тренаж [65] (шли вторые сутки без сна). Только взбодрились тремя стопками (плюс закрепляющая) запасённой в Дьюти текилы, и выдвинулись навстречу приключениям.
Одно дело заниматься созерцанием через окно такси или пялиться в телеящик на ДК и его «Непутёвые заметки» [66]. И совсем другое – окунуться в самое действо с головой. Весь Первый день, с самого начала нас зацепило и не отпускало состояние немотивированного восторженного веселья, на грани истерии. С признаками лёгкой апоплексии. Хотя как «немотивированного»? Сидим в номере в одних труселях, отмокаем после душа в текиле. Я гляжу на город, на океан с высоты птичьего полёта, с нашего десятого этажа, и из меня вырывается истошное:
– Пацаны, мы на Кубе! Мы в Гаване! Пыздэ-эсь! – и уже фальцетом: – А-а-а!
И так каждые полчаса. Остальные тоже сорвали голос… Первый день на Кубе был крайне насыщен впечатлениями, которые ждали нас буквально на каждом углу. Тем более, всё первое воспринимается наиболее остро.
(А вы свой первый сексуальный опыт помните?)
Кубинская дворняга, как образ
Началось с того, что прямо у отеля дорогу нам перебежало нечто «четыре четырки, две растопырки и один вертун». По виду вылитый «хливкий шорёк» [67]: не то собака, не то крыса, то ли ещё какая свинья. Мутант в общем. Не про этих ли весёлых зверушек я поведу речь в разделе «Еда»? Но более запомнились бездомные худые собачошки, бесчисленное множество которых видели мы по всей Кубе. Такими мне представляются и сами кубинцы: голодными и без крыши над головой, но без малейшего намёка на собственную ущербность или неудовлетворённость. С весёлым задорным взглядом и высоко поднятым хвостом!
Ведадо. Кафе у Луиса
11 754 км пути (34 км по Кубе)
Через пару кварталов нашей пешей прогулки какой-то промоутер жуликоватого вида, шустрый как сперматозоид, на всех известных ему наречиях, включая язык тел и элементы русского фольклора с упоминанием Теофило Стивенсона [68], завлёк нас в самую настоящую кубинскую кафешку (Calle 25 / Infanta). Да мы особо и не сопротивлялись, так как понимали – приключения начались!
Типичное колониальное расположение на углу дома. Открытые не то окна, не то двери… окна дверного размера. Таким же углом чёрная засаленная барная стойка, за ней чёрный, лоснящийся как сама стойка бармен Луис. Непритязательная кубинская пища в сочетании с дешёвым местным пивом «Майабэ». Весёлые и непринуждённые разговоры с Луисом и шоуменом (когда был сломлен языковой барьер, мы даже не поняли). Недвусмысленные подмигивания какой-то бабушки за чисткой картошки… Вот первые, но одни из ярчайших впечатлений от Кубы, потому так подробно. Что особенно запомнилось:
Барная стойка – такая липкая, что непонятно: она черна изначально (ценные породы дерева?) или от грязи?
Бумажные подставки под пиво. Сколько им лет, никто не взялся судить даже по заметным годовым кольцам раскисшего и пропитанного пивом картона. Но толщины они были не меньше сантиметра. От пролитого на их веку. И цвета они были… цвета барной стойки… цвета Луиса!
Первая кубинская еда. Первое же съеденное на кубинской земле блюдо оказалось тем самым легендарным, о котором так долго твердили большевики и путеводители [69] – «Мавр и христианин». Этот непритязательный гарнир с участием риса и чёрной фасоли – традиционное для Кубы и, пожалуй, единственное блюдо, не завезённое с «большой земли».
В качестве основы Луис предложил на выбор:
✔ «карне поркине», то есть мясо свинины. Говорят, что вместо свиней иногда подают какого-то чудо-зверя, среднего между свиньей и собакой;
✔ «чикен». Не путать с чиками. Вовсе не обязательно, что «чикен» – это курица, мало ли на Кубе птиц;
✔ «пескадо» (рыбу);
✔ и «сифудс» (морепродукты).
Данное предложение, замечу, стандартно по всей Кубе. В первый раз решили не рисковать и ограничились «поркятиной». Также в стандартный набор «камиды» (еды) входит «саладо» – салат из капусты, наструганной «в капусту», иногда обрамлённой редкими кружками помидорок или картохи. Картошка у кубинцев не в чести почему-то. Нам, хохлам этого не понять. К стандартному перекусу также относятся фрукты и кофе «по-кубински». Но об этих непременных атрибутах наших трапез мы узнали позже.
Что запомнилось ещё? Конечно, люди.
Во-первых, дедушка, уличный разносчик газет. Который прямо посреди улицы на перекрёстке начал яро агитировать нас за мировую революцию. И в подкрепление своей пламенной речи даже снабдил революционным печатным изданием с названием «Гранма» (это имя ещё будет фигурировать в записках). Или тот же шубутной зазывала, который помимо расхожих «каращё», «матрошка» и «балалайка» вспомнил также Александра Карелина. Или Валуева? Вот ведь: он вспомнил, а я нет. Именно от него мы впервые получили предложение по распробованию местных сигар и девушек: «Гуд сигарс, гуд чикас…» Он открыл для нас бесконечную череду назойливых «френдов» и «амигосов» с их незатейливым набором местной «клубнички» [70].
Или бабушка с картошкой, «ягодка-опять». Эта так залихватски и с таким молодым задором подмигивала нам без отрыва от своей основной посудомоечной и овощечистичной деятельности, что мы, живущие вот уже вторые сутки без женской ласки, едва устояли. Была и ещё какая-то подсобная девчушка радикального шоколадного цвета и прочие немногочисленные, но очень колоритные посетители забегаловки. К примеру, дядя, который привёз Луису упаковку сигар, ещё и снабдив их приходной накладной. Я видел эту накладную краем глаза – в лихие времена я таких немало накалякал для налоговой: ТОО «Азимут», юго-восточный округ…
Ну и, конечно, сам бармен Луис – знаковая фигура всего дальнейшего повествования. Человек-харизма, излучающий, несмотря на цвет кожи, солнечную энергию. Кубинец, практически нас не обсчитавший (за камиду на троих 25 куков, в смысле песов алеманских), и даже подаривший каждому по сигаре, из партии прибывших по той самой накладной от ТОО «Азимут». Сигары были, наверняка, копеечные, без марочной принадлежности, но, видимо, именно такие и курят простые кубинцы, которым не по карману известные на весь мир кубинские табачные брэнды. Тогда же сделали одно из первых кубинских открытий: при выборе кафе и ресторанов надо искать такие же типажи, как Луис. Правило работало практически всегда.
«Пацаны, мы на Кубе, мы в Гаване! А-а-а!»
Малекон. «Купание Красного Коня»
[71]11 755 км пути (35 км по Кубе)
Довольные съеденным и первыми приключениями, за пару минут добрались до Малекона – знаменитой гаванской набережной. Погода к тому времени нахмурилась: подул ветер, волны далеко захлестывали набережную и прилегающее шоссе. Капитан Бобб Кихот [72] бесстрашно ринулся навстречу новым подвигам к самой кромке воды, но коварный океан враз остудил его пыл. С ног до головы! Мы с Лео стояли на значительном удалении через дорогу, но и до нас долетели отголоски той битвы титанов. Так состоялось наше первое крещение в Океане.
«Пацаны, мы на Кубе! А-а-а!»
Хилтон. Цирк «Коппелия»
11 758 км пути (38 км по Кубе)
Переодевшись после «купания красного коника» и обсудив за стопкой-другой-третьей-плюс-закрепляющая наши планы, мы вновь выдвинулись в люди, не забыв прихватить с собой свеженаполненную походную фляжку текилы. Впечатлениям Первого дня на Кубе, да простят меня потомки, уделю я больше внимания, и вот почему. Уже на следующий день экзотика постепенно стала становиться частью нашей жизни и стала восприниматься как должное. Да и горло уже устало от эмоций. Но сейчас…
